"Собака Баскервилей" - читать интересную книгу автора (Конан Дойл Артур Игнатиус)

V Три порванныя нити

Шерлокъ Холмсъ обладалъ въ изумительной степени способностью отвлекать свои мысли по желанію. Странное дѣло, въ которое насъ вовлекли, было въ продолженіе двухъ часовъ какъ будто совершенно имъ забыто, и онъ весь былъ поглощенъ картинами новѣйшихъ бельгійскихъ мастеровъ. По выходѣ изъ галлереи онъ не хотелъ ни о чемъ говорить, кромѣ какъ объ искусотвѣ (о которомъ мы имѣли самыя элементарныя понятія), пока мы не дошли до Нортумберландскаго отеля.

— Сэръ Генри Баскервиль ожидаетъ васъ наверху, — сказалъ конторщикъ. Онъ просилъ меня тотчасъ же, какъ вы придете, провести васъ къ нему.

— Вы ничего не будете имѣть противъ того, чтобы я заглянулъ въ вашу книгу записей? — спросилъ Холмсъ.

— Сдѣлайте одолженіе.

Въ книгѣ послѣ имени Баскервиля было занесено еще два. Одно было Теофилусъ Джонсонъ съ семействомъ, изъ Ньюкэстля, а другое — миссисъ Ольдмаръ, съ горничной, изъ Гай-Лоджъ, Альтонъ.

— Это навѣрное тотъ самый Джонсонъ, котораго я знавалъ, — сказалъ Холмсъ. Онъ юристъ, не правда ли, сѣдой и прихрамываетъ?

— Нѣтъ, сэръ, этотъ Джонсонъ владѣлецъ каменноугольныхъ копей, очень подвижный джентльменъ, не старше васъ.

— Вы, должно былъ, ошибаетесь относительно его спеціальности.

— Нѣтъ, сэръ. Онъ уже много лѣтъ останавливается въ нашемъ отелѣ, и мы его очень хорошо знаемъ.

— Это дѣло другое. A миссисъ Ольдмаръ? Мнѣ что-то помнится, какъ будто имя ея мнѣ знакомо. Простите мнѣ мое любопытство, но часто бываетъ, что, навѣщая одного друга, находишь другого.

— Она больная дама, сэръ. Ея мужъ былъ майоромъ, и она всегда, когда бываетъ въ городѣ, останавливается у насъ.

— Благодарю васъ. Я, кажется, не могу претендовать на знакомство съ нею. Этими вопросами, Ватсонъ, — продолжалъ онъ тихимъ голосомъ, пока мы поднимались по лѣстницѣ, — мы установили крайяе важный фактъ. Мы теперь знаемъ, что человѣкъ, интересующійся нашимъ пріятелемъ, не остановился въ одномъ съ нимъ отелѣ. Это значитъ, что, стремясь, какъ мы видѣли, слѣдить за нимъ, онъ вмѣстѣ съ тѣмъ боится быть замѣченнымъ. Ну, а это очень знаменательный фактъ.

— Чѣмъ?

— A тѣмъ… Эге, милый другъ, въ чемъ дѣло?

Огибая перила наверху лѣстницы, мы наткнулись на самого Генри Баскервиля. Его лицо было красно отъ гнѣва, и онъ держалъ въ рукѣ старый пыльный сапогъ. Онъ до-того былъ взбѣшенъ, что слова не выходили у него изъ горла; когда же онъ перевелъ духъ, то заговорилъ на гораздо болѣе вольномъ и болѣе западномъ діалектѣ, чѣмъ тотъ, какимъ говорилъ утромъ.

— Мнѣ кажется, что въ этомъ отелѣ меня дурачатъ, какъ молокососа! — воскликнулъ онъ. Совѣтую имъ быть осторожными, не то они увидятъ, что не на такого напали. Чортъ возьми, если этотъ мальчишка не найдетъ моего сапога, то не сдобровать имъ! Я понимаю шутки, мистеръ Холмсъ, но на этотъ разъ они хватили черезъ мѣру.

— Вы все еще ищете свой сапогъ?

— Да, сэръ, и намѣренъ его найти.

— Но вѣдь вы же говорили, что это былъ новый коричневый сапогъ.

— Да, сэръ. A теперь это старый черный.

— Что! Неужели?..

— Именно. У меня было всего три пары сапогъ: новые коричневые, старые черные и эти изъ лакированной кожи, что на мнѣ. Въ прошлую ночь у меня взяли одинъ коричневый сапогъ, а сегодня стибрили черный. Ну, нашли вы его? Да говорите же и не стойте такъ, выпучивъ глаза.

На сцену появплся взволнованный нѣмецъ-лакей.

— Нѣтъ, сэръ. Я справлялся во всемъ отелѣ и ничего не могъ узнать.

— Хорошо! Или сапогъ будетъ мнѣ возвращенъ до захода солнца, или я пойду къ хозяину и скажу ему, что моментально выѣзжаю изъ его отеля.

— Онъ будетъ найденъ, сэръ… обѣщаю вамъ, что если вы только потерпите, онъ будетъ найденъ.

— Надѣюсь, иначе это будетъ послѣдняя вещь, которую я теряю въ этомъ притонѣ воровъ. Однако, простите меня, мистеръ Холмсъ, что я безпокою васъ такими пустяками.

— Я думаю, что это стоитъ безпокойства.

— Вы какъ будто серіозно смотрите на это дѣло.

— Чѣмъ вы это все объясняете?

— Я и не пробую объяснять этого случая. Онъ мнѣ кажется крайне нелѣпымъ и страннымъ.

— Да, странный, пожалуй, — произрсъ Холмсъ въ раздумьѣ.

— Что вы-то сами о немъ думаете?

— Я не скажу, что въ настоящее время понимаю его. Это очень сложная штука, сэръ Генри. Если связать съ этимъ смерть вашего дяди, то я скажу, что изъ пятисотъ дѣлъ первѣйшей важности, которыми мнѣ приходилось заниматься, ни одно не затрогивало меня такъ глубоко. Но у насъ въ рукахъ нѣсколько нитей и всѣ шансы за то, что не та, такъ другая изъ нихъ приведетъ насъ къ истинѣ. Мы можемъ потратить время, руководствуясь не той, которой слѣдуетъ, но рано или поздно мы нападемъ на вѣрную дорогу.

Мы пріятно провели время за завтракомъ и очень мало говорили о дѣлѣ, которое насъ свело. И только когда перешли въ частную гостиную Генри Баскервиля, Холмсъ спросилъ его, что онъ намѣренъ дѣлать.

— Отиравиться въ Баскервиль-голль.

— Когда?

— Въ концѣ недѣли.

— Въ сущности, — сказалъ Холмсъ, — я нахожу ваше рѣшеніе разумнымъ. Для меня вполнѣ очевидно, что въ Лондонѣ слѣдятъ за вами, а въ милліонномъ населеніи этого громаднаго города трудно узнать, кто слѣдитъ и какая его цѣль. Если его намѣренія злостныя, то онъ можетъ причинить вамъ несчастіе, и мы безсильны его предотвратить. Вы не знали, докторъ Мортимеръ, что сегодня утромъ за вами слѣдили по пятамъ отъ моего дома?

Докторъ Мортимеръ сильно вздрогнулъ.

— Слѣдили? Кто?

— Къ несчастію, этого я не могу вамъ сказать. Нѣтъ ли между вашими сосѣдями или знакомыми въ Дартмурѣ кого-нибудь съ густою черною бородой?

— Нѣтъ… ахъ, постойте, да, у Барримора, дворецкаго сэра Чарльза, густая, черная борода.

— A гдѣ Барриморъ?

— Ему порученъ Баскервильскій домъ.

— Намъ лучше удостовѣриться, дѣйствительно ли онъ тамъ и не попалъ ли какимъ-нибудь образомъ въ Лондонъ.

— Какъ же вы это узнаете?

— Дайте мнѣ телеграфный бланкъ. "Все ли готово для сэра Генри?" Этого достаточно. Адресуйте мистеру Барримору, Баскервиль-голль. Какая ближайшая телеграфная станція? Гримпенъ. Прекрасно, — мы пошлемъ другую телеграмму почтмейстеру: "Телеграмму мистеру Барримору вручить въ собственныя руки. Если онъ отсутствуетъ, прошу телеграфировать отвѣтъ сэру Генри Баскервиль, Нортумберландскій отель". Это дастъ намъ возможность узнать до сегодняшняго вечера, находится ли Барриморъ на своемъ посту въ Девонширѣ или нѣтъ.

— Это правильно, — сказалъ Баскервиль. А, кстати, докторъ Мортимеръ, что изъ себя представляетъ этотъ Барриморъ?

— Онъ сынъ стараго управителя, который умеръ. Эта семья смотрѣла за Баскервиль-голлемъ въ продолженіе четырехъ поколѣній. Насколько мнѣ извѣстно, онъ и жена его достойны полнаго уваженія.

— Вмѣстѣ съ тѣмъ, — сказалъ Баскервиль, — ясно, что съ тѣхъ поръ, какъ никто изъ нашего семейства не жилъ въ голлѣ, они имѣютъ великолѣпный домъ и при этомъ никакой работы.

— Это правда.

— Получилъ ли что-нибудь Барриморъ по завѣщанію сэра Чарльза? — спросилъ Холмсъ.

— Онъ и жена его получили каждый по пятисотъ фунтовъ.

— Ara! A знали ли они, что получатъ эти деньги?

— Да, сэръ Чарльзъ очень любилъ говорить о содержаніи своего духовнаго завѣщанія.

— Это очень интересно.

— Надѣюсь, — сказалъ докторъ Мортимеръ, — что вы не смотрите подозрительно на всякаго, кто получилъ наслѣдство отъ сэра Чарльза, такъ какъ и мнѣ онъ оставилъ тысячу фунтовъ.

— Въ самомъ дѣлѣ! A еще кому?

— Онъ оставилъ много незначительныхъ суммъ отдѣльнымъ лицамъ и большія суммы на общественную благотворительность. Все остальное досталось сэру Генри.

— A какъ велико это остальное?

— Семьсотъ сорокъ тысячъ фунтовъ.

Холмсъ съ удивленіемъ поднялъ брови и сказалъ:

— Я никакъ не ожидалъ, что наслѣдство сэра Чарльза достигаетъ такихъ гигантскихъ размѣровъ.

— Сэръ Чарльзъ пользовался репутаціею богатаго человѣка, но мы не знали, насколько онъ въ дѣйствительности богатъ, пока не разсмотрѣти его бумагъ. Общая стоимость помѣстья опредѣлена приблизитольно въ милліонъ.

— Ай, ай! Изъ-за такого кусочка человѣкъ можетъ сдѣлать отчаянный шагъ. Еще вопросъ, докторъ Мортимеръ. Предположимъ, что съ нашимъ молодымъ другомъ случится что-нибудь (простите мнѣ такое непріятное предположеніе), кому достанется тогда помѣстье?

— Такъ какъ Роджеръ Баскервиль, младшій братъ сэра Чарльза, умеръ холостымъ, то помѣстье перейдетъ къ дальнимъ родственнккамъ Десмондамъ. Джэмсъ Десмондъ пожилой пасторъ въ Вестмурландѣ.

— Благодарю васъ. Всѣ эти подробности очень интересны. Встрѣчались ли вы съ мистеромъ Джэмсомъ Десмондомъ?

— Встрѣчался. Однажды онъ былъ съ визитомъ у сэра Чарльза. Это человѣкъ почтенной наружности и святой жизни. Я помню, что онъ отказался принять отъ сэра Чарльза имущество, хотя послѣдній и настаивалъ на томъ, чтобы опредѣлить ему что-нибудь.

— И человѣкъ съ такими простыми вкусами могъ бы унаслѣдовать милліоны сэра Чарльза?

— Онъ унаслѣдовалъ бы помѣстье, потому что таковъ порядокъ перехода наслѣдства. Онъ получилъ бы также и деньги, если бы настоящій владѣлецъ не распорядился ими иначе, на что онъ имѣетъ полное право.

— Написали ли вы свое завѣщаніе, сэръ Генри?

— Нѣтъ, мистеръ Холмсъ. У меня на это не было времени, такъ какъ я узналъ только вчера о положеніи дѣлъ. Но во всякомъ случаѣ я нахожу, что деньги должны идти вмѣстѣ съ титуломъ и помѣстьемъ. Таковы были убѣжденія моего бѣднаго дяди. Какимъ образомъ владѣлецъ возстановитъ великолѣпіе Баскервилей, если у него нѣтъ денегъ для поддержанія своей собственности. Домъ, земля и доллары не могутъ быть разъединены.

— Это совершенно вѣрно. Итакъ, сэръ Генри, я согласенъ съ вами, что вамъ слѣдуетъ немедленно отправиться въ Девонширъ. Только я предложу одну мѣру предосторожности: вамъ никоимъ образомъ не слѣдуетъ отправляться туда одному.

— Докторъ Мортимеръ возвращается со мною.

— Но у доктора Мортимера практика, которую онъ не можетъ бросить, да и домъ его находится въ нѣсколькихъ миляхъ разстоянія отъ вашего. При всемъ своемъ желаніи, онъ не въ состояніи будетъ вамъ помочь. Нѣтъ, сэръ Генри, вы должны взять съ собою надежнаго человѣка, который находился бы постоянно возлѣ васъ.

— Возможно ли, мистеръ Холмсъ, чтобы вы сами согласились поѣхать?

— Когда наступитъ кризисъ, я постараюсь лично явиться на мѣсто; но вы поймете, что при моей обширной практикѣ и при постоянныхъ обращеніяхъ ко мнѣ за совѣтомъ по всевозможнымъ дѣламъ, я не могу уѣхать изъ Лондона на неопредѣленный срокъ. Въ настоящее время на одно изъ самыхъ почтенныхъ именъ въ Англіи наложено пятно какимъ-то шантажистомъ, и только я одинъ могу воспрепятствовать скандалу, который можетъ причинить большое несчастіе. Поэтому вы видите, насколько мнѣ невозможно отправиться въ Дартмуръ.

— Кого же вы посовѣтуете мнѣ взять?

Холмсъ положилъ свою руку на мою и сказалъ:

— Если мой другъ согласится, то нѣтъ человѣка, который былъ бы достойнѣе находиться возлѣ васъ, когда вы почувствуете себя въ затруднительномъ положеніи. Никто не знаетъ этого лучше меня.

Предложеніе это застало меня совершенно врасплохъ, но прежде чѣмъ я успѣлъ выговорить. одно слово, Баскервиль схватялъ меня за руку и, сердечно пожавъ ее, сказалъ:

— Какой вы добрый, докторъ Ватсонъ. Вы знаете, что со мною происходитъ, и вамъ дѣло такъ же знакомо, какъ и мнѣ. Если вы поѣдете въ Баскервиль-голль и высвободите меня изъ опасности, я никогда этого не забуду.

Ожиданіе приключеній производило всегда чарующее дѣйствіе на меня, кромѣ того я былъ польщенъ словами Холмса и горячностью, съ какою баронетъ привѣтствовалъ меня какъ своего спутника.

— Я съ удовольствіемъ поѣду, — сказалъ я, — и не могу себѣ представить, какъ бы я могъ лучше употребить свое время.

— И вы будете очень тщательно доносить мнѣ обо всемъ, — сказалъ Холмсъ. Когда наступитъ какой-нибудь кризисъ, какъ я непремѣнно ожидаю, я направлю ваши дѣйствія. Полагаю, что къ субботѣ все будетъ готово?

— Удобно ли это будетъ доктору Ватсону?

— Вполнѣ.

— Итакъ, въ субботу, если ничего не произойдетъ новаго, мы встрѣтимся къ отходу поѣзда 10 ч. 30 м. изъ Паддингтона.

Мы уже встали, чтобы проститься, какъ Баскервиль издалъ возгласъ торжества, вытаскивая изъ-подъ шкафика, стоявшаго въ одномъ изъ угловъ комнаты, коричневый сапогъ.

— Мой пропавшій сапогъ! — воскликнулъ онъ.

— Дай Богъ, чтобы всѣ наши затрудненія такъ же быстро уладились, — сказалъ Шерлокъ Холмсъ.

— Но это очень странно, — замѣтилъ докторъ Мортимеръ. Я передъ завтракомъ обыскалъ крайне тщательно всю эту комнату.

— И я также, — сказалъ Баскервиль. Я ни одного дюйма не оставилъ необысканнымъ.

— И тогда навѣрное въ ней не было этого сапога.

— Въ такомъ случаѣ его поставилъ сюда лакей, пока мы завтракали.

Послали за нѣмцемъ, но тотъ отвѣтилъ, что ему ничего неизвѣстно объ этомъ, и никакими разслѣдованіями мы не добились разъясненія этого случая. Прибавился новый пунктъ къ этой безпрерывной серіи безцѣльныхъ, повидимому, мелкихъ тайнъ, являвшихся такъ быстро одна вслѣдъ за другою. Оставивъ въ сторонѣ мрачную исторію смерти сэра. Чарльза, мы имѣли передъ собою рядъ необъяснимыхъ инцидентовъ, имѣвшихъ мѣсто въ продолженіе двухъ дней, а именно полученіе письма изъ печатныхъ словъ, встрѣча чернобородаго шпіона въ кэбѣ, пропажа новаго коричневаго сапога, пропажа стараго чернаго и, наконецъ, находка новаго коричневаго сапога. Когда мы возвращались въ Бекеръ-стритъ, Холмсъ молча сидѣлъ въ кэбѣ и по его сдвинутымъ бровямъ и выразительному лицу я видѣлъ, что его умъ, такъ же, какъ и мой, былъ занятъ попыткою составить какой-нибудь планъ, въ который могли бы быть помѣщены всѣ эти странные эпизоды, не имѣющіе, повидимому, никакой между собою связи. До поздняго вечера сидѣлъ онъ, погруженный въ табачный дымъ и въ свои мысли.

Передъ самымъ обѣдомъ подали двѣ телеграммы. Первая гласила: "Только-что узналъ, что Барриморъ въ Баскервиль-голлѣ". Вторая: "Былъ въ двадцати трехъ отеляхъ, но, къ сожалѣнію, не напалъ на слѣдъ изрѣзаннаго листа "Таймса". — Картрайтъ".

— Порвались двѣ изъ моихъ нитей, Ватсонъ. Нѣтъ ничего болѣе подстрекающаго, какъ случай, въ которомъ все направлено противъ васъ.

— Намъ нужно отыскать другой слѣдъ.

— У насъ остается еще кучеръ, который возилъ шпіона.

— Совершенно вѣрно. Я телеграфировалъ, чтобы узнали изъ офиціальнаго списка его имя и адресъ. Я думаю, что вотъ и отвѣтъ на мой запросъ.

Звонъ колокольчика оказался еще болѣе удовлетворительнымъ, чѣмъ отвѣтъ, такъ какъ отворилась дверь, и въ комнату вошелъ грубый съ виду человѣкъ, очевидно, кучеръ, о которомъ шла рѣчь.

— Я получилъ извѣщеніе изъ главной конторы, — сказалъ онъ, — что господинъ, живущій здѣсь, требовалъ къ себѣ № 2704. Я правлю своимъ кэбомъ уже семь лѣтъ и никогда не жаловались на меня. Я пришелъ сюда прямо изъ двора, чтобы спросить васъ лично, что вы имѣете противъ меня.

— Я ровно ничего не имѣю противъ васъ, милый человѣкъ, — сказалъ Холмсъ. Напротивъ, я имѣю для васъ полсоверена, если вы дадите мнѣ ясные отвѣты на мои вопросы.

— Ладно, это будетъ хорошій день, — сказалъ кучеръ, улыбнувшись во весь ротъ. Такъ что же вы желаете спросить, сэръ?

— Прежде всего ваше имя и адресъ на случай, если вы мнѣ еще разъ понадобитесь.

— Джонъ Клэйтонъ, 3, Терпэй-стритъ. Мой кэбъ изъ двора Шинлей, около станціи Ватерлоо.

Шерлокъ Холмсъ записалъ эти свѣдѣнія.

— A теперь, Клэйтонъ, разскажите мнѣ все, что касается вашего сѣдока, который сегодня въ десять часовъ утра караулилъ этотъ домъ, а затѣмъ ѣхалъ слѣдомъ за двумя джентльменами по Реджентъ-стритъ.

Извозчикъ казался удивленнымъ и нѣсколько смущеннымъ, но сказалъ:

— Что жъ, мнѣ нечего вамъ сообщать, такъ какъ, повидимому, вы уже знаете столько же, сколько и я. Дѣло въ томъ, что мой сѣдокъ сказалъ мнѣ, что онъ сыщикъ и что я не долженъ никому говорить о немъ.

— Это, милый человѣкъ, очень серіозное дѣло, и вы можете оказаться въ очень плохомъ положеніи, если вздумаете скрыть что бы то ни было отъ меня. Такъ вы говорите, что вашъ сѣдокъ выдалъ себя за сыщика?

— Да.

— Когда онъ вамъ сказалъ объ этомъ?

— Уходя отъ меня.

— Не сказалъ ли онъ еще чего-нибудь?

— Онъ назвалъ свое имя.

Холмсъ бросилъ на меня торжествующій взглядъ.

— А-а, онъ назвалъ свое имя? Это было неосторожностью. И какое же это было имя?

— Его имя, — отвѣтилъ извозчикъ, — мистеръ Шерлокъ Холмсъ.

Никогда въ жизни не видывалъ я, чтобы мой другъ былъ такъ озадаченъ. Онъ молчалъ, пораженный удивленіемъ, а затѣмъ разразился искреннимъ смѣхомъ.

— Вотъ такъ шутникъ, Ватсонъ, несомнѣнный шутникъ, — сказалъ онъ. Я чувствую въ немъ столь же быструю и гибкую сообразительностъ, какъ моя собственная. Онъ изрядно прошелся на мой счетъ. Такъ его зовутъ Шерлокомъ Холмсомъ?

— Да, сэръ.

— Превосходно! Разскажите мнѣ, гдѣ вы его посадили, и все, что затѣмъ случилось.

— Онъ подоввалъ меня въ половинѣ десятаго въ Трафальгарскомъ скверѣ. Онъ назвалъ себя сыщикомъ и предложилъ мнѣ двѣ гинеи, если я въ продолженіе всего дня буду дѣлать все, что онъ потребуетъ, не задавая ему никакихъ вопросовъ. Я охотно согласился. Сначала мы поѣхали въ Нортумберландскій отель и ждали тамъ, пока не вышли оттуда два джентльмена и не взяли кэбъ. Мы послѣдовали за ихъ кэбомъ, пока онъ не остановился гдѣ-то тутъ.

— У этой самой двери, — сказалъ Холмсъ.

— Пожалуй, я не могу сказать ничего положительнаго, но моему сѣдоку все было прекрасно извѣстно. Мы отъѣхали на половину улицы и ждали тамъ полтора часа. Тогда двое джентльменовъ прошли, гуляя, мимо насъ и мы послѣдовали за ними по Бекеръ-стритъ и вдоль…

— Я знаю, — прервалъ его Холмсъ.

— Пока не проѣхали три квартала Реджентъ-стрита. Тогда мой сѣдокъ откинулъ верхнее окошечко и крикнулъ мнѣ, чтобы я ѣхалъ какъ можно быстрѣе прямо на Ватерлооскую станцію. Я стегнулъ свою кобылу, и черезъ десять минутъ мы были на мѣстѣ. Тогда онъ заплатилъ мнѣ двѣ гинеи, какъ порядочный человѣкъ, и вошелъ въ станцію. Но, уходя, онъ обернулся и сказалъ: "Можетъ быть, вамъ интересно будетъ узнать, что вы возили мистера Шерлока Холмса". Такимъ образомъ я узналъ его имя.

— Понимаю. A затѣмъ вы больше не видали его?

— Нѣтъ, онъ вошелъ въ станцію и скрылся.

— Ну, а какъ бы вы описали наружносгь мистера Шерлока Холмса?

Извозчикъ почесалъ голову.

— Не очень-то легко описать этого джентльмена. Я бы далъ ему лѣтъ сорокъ, роста онъ средняго, дюйма на два, на три ниже васъ, сэръ. Одѣтъ онъ былъ мѣшковато, и борода у него черная, подстрижснная четыреугольникомъ, лицо блѣдное. Ничего больше не могу сказать о немъ.

— Какого цвѣта у него глаза?

— Не могу этого сказать.

— И вы ничего больше не припомвите?

— Нѣтъ, сэръ, ничего.

— Ладно, такъ вотъ вамъ полусоверенъ. Другая половина ожидаетъ васъ, если вы доставите еще какія-нибудь свѣдѣнія. Покойной ночи.

— Покойной ночи, сэръ, и благодарю васъ.

Джонъ Клэйтонъ удалился, смѣясь, а Холмсъ обернулся ко мнѣ, пожимая плечами и спокойно улыбаясь.

— Оборвалась и третья наша нить, и мы кончили тѣмъ, съ чего начали, — сказалъ онъ. Хитрый мерзавецъ! Онъ зналъ нашъ домъ, зналъ, что сэръ Генри Баскервиль совѣтовался со мною, на Реджентъ-стритѣ узналъ меня, предположилъ, что я замѣтилъ номеръ кэба и примусь за кучера, а потому сдѣлалъ мнѣ этотъ дерзкій вызовъ. Говорю вамъ, Ватсонъ, что мы за это время пріобрѣли врага, который достоинъ нашего оружія. Я получилъ шахъ и матъ въ Лондонѣ и могу только пожелать вамъ большаго счастія въ Девонширѣ. Но я не спокоенъ насчетъ этого.

— Насчетъ чего?

— Насчетъ того, что отправлю васъ туда. Скверное это дѣло, Ватсонъ, скверное, опасное дѣло, и чѣмъ больше я знакомлюсь съ нимъ, тѣмъ мѣнѣе оно нравится мнѣ, Да, милый другъ, смѣйтесь, но даю вамъ слово, что я буду очень радъ, когда вы вернетесь здравымъ и невредимымъ на Бекеръ-стритъ.