"Собака Баскервилей" - читать интересную книгу автора (Конан Дойл Артур Игнатиус)

IV Сэръ Генри Баскервиль

Нашъ завтракъ былъ рано убранъ, и Холмсъ въ халатѣ ожидалъ обѣщаннаго свиданія. Наши кліенты оказались точными: часы только-что пробили десять, когда въ дверяхъ появился докторъ Мортимеръ, а за нимъ молодой баронетъ. Послѣдній былъ небольшого роста, живой, черноглазый мужчина лѣтъ тридцати, крѣпко сложенный, съ густыми черными бровями и здоровымъ серіознымъ лицомъ. Онъ былъ одѣтъ въ красноватый костюмъ и имѣлъ видъ человѣка, проводившаго большую часть своего времени на воздухѣ, а между тѣмъ въ его рѣшительномъ взглядѣ и въ спокойной увѣренности его манеръ было что-то, обличающее въ немъ джентльмена.

— Это сэръ Генри Баскервиль, — сказалъ докторъ Мортимеръ.

— Вѣрно, — подтвердилъ сэръ Генри, — и странно то, мистеръ Шерлокъ Холмсъ, что, если бы мой другъ не предложилъ мнѣ пойти къ вамъ сегодня утромъ, я самъ по себѣ пришелъ бы. Я знаю, что вы занимаетесь разгадкой маленькихъ загадокъ, а сегодня утромъ мнѣ попала одна загадка, которая требуетъ большаго обдумыванія, чѣмъ я на то способенъ.

— Садитесь, пожалуйста, сэръ Генри. Вѣрно ли я понялъ, что съ вами лично случилось нѣчто необыкновенное съ тѣхъ поръ, какъ вы пріѣхали въ Лондонъ?

— Ничего особенно важнаго, мистеръ Холмсъ. Нѣчто похожее на шутку. Сегодня утромъ я получилъ это письмо, если только можно это назвать письмомъ.

Онъ положилъ на столъ конвертъ, и мы всѣ нагнулись надъ нимъ. Конвертъ этотъ былъ изъ простой сѣроватой бумаги. Адресъ: "Сэръ Генри Баскервиль, Нортумберландскій отель", былъ напечатанъ неровными буквами; на почтовомъ штемпелѣ было "Чэрингъ-Кроссъ" и число вчерашняго дня.

— Кто зналъ, что вы остановитесь въ Нортумберландскомъ отелѣ? — спросилъ Холмсъ, проницательно всматриваясь въ нашего поеѣтителя.

— Никто не могъ этого знать. Мы рѣшили вмѣстѣ съ докторомъ Мортимеромъ остановиться въ этомъ отелѣ уже послѣ того, какъ я съ нимъ встрѣтился.

— Но, безъ сомнѣнія, докторъ Мортимеръ уже поселился тамъ раньше?

— Нѣтъ, я остановился у одного пріятеля, — сказалъ докторъ. Не могло быть никакихъ указаній на то, что мы намѣрены были отправиться въ этотъ отель.

— Гм! Кто-то, повидимому, глубоко заинтересованъ вашими дѣйствіями.

Холмсъ вынулъ изъ конверта полъ-листа бумаги малаго формата, сложенный вчетверо. Онъ его развернулъ и расправилъ на столѣ. Посерединѣ листа была наклеена отдѣльными печатными словами единственная фраза: "Если вамъ цѣнна ваша жизнь или вашъ разумъ, вы должны держаться далеко отъ болота". Одно только слово "болото" было написано чернилами, но также печатными буквами.

— Теперь, — сказалъ Генри Баскервиль, — вы, можетъ быть, скажете мнѣ, мистеръ Холмсъ, что это значитъ, и какой чортъ такъ интересуется моимидѣлами?

— Что вы объ этомъ думаете, докторъ Мортимеръ? Вы должны допустить, что въ этомъ-то ужъ во всякомъ случаѣ нѣтъ ничего сверхъестественнаго.

— Конечно, сэръ, но это письмо могло быть получено отъ человѣка. убѣжденнаго въ сверхъестественности этого дѣла.

— Какого дѣла? — рѣзко спросилъ сэръ Генри. Мнѣ кажется, что вы всѣ знаете гораздо больше, чѣмъ я о моихъ собственныхъ дѣлахъ.

— Мы подѣлимся съ вами всѣми нашими свѣдѣніями, прежде чѣмъ вы уйдете изъ этой комнаты, сэръ Генри. Обѣщаю вамъ это, — сказалъ Шерлокъ Холмсъ. A пока съ вашего позволенія мы ограннчимся этимъ весьма интереснымъ документомъ, который былъ, по всей вѣроятности, составленъ и сданъ на почту вчера вечеромъ. Нѣтъ ли у васъ вчерашняго "Таймса", Ватсонъ?

— Онъ тутъ въ углу.

— Могу я васъ попросить достать его и развернуть на страницѣ съ передовыми статьями?

Онъ быстро пробѣжалъ глазами столбцы газеты и сказалъ:

— Вотъ отмѣнная статья о свободной торговлѣ. Позвольте мнѣ прочитать вамъ извлеченіе изъ нея. "Если вамъ польстятъ, вы вообразите, что отъ покровительственнаго тарифа должны быть поощрены ваша спеціальная торговля или вашъ собственный промыселъ, но разумъ говоритъ, что отъ такого законодательства благосостояніе будетъ далеко отъ страны, наша ввозная торговля будетъ менѣе цѣнна и жизнь на островѣ въ ея общихъ условіяхъ будетъ держаться на низкомъ уровнѣ". Что вы думаете объ этомъ, Ватсонъ? — воскликнулъ сіяющій Холмсъ, потирая отъ удовольствія руки. Не находите ли вы, что тутъ выражено прекрасное чувство?

Докторъ Мортимеръ посмотрѣлъ на Холмса съ выраженіемъ профессіональнаго интереса, а сэръ Генри Баскервиль съ недоумѣніемъ взглянулъ на меня своими черными глазами и сказалъ:

— Я немного смыслю въ тарифахъ и тому подобномъ, но мнѣ кажется, что мы удалились отъ пути къ объясненію этого письма.

— Напротивъ, сэръ Генри, мы идемъ по самымъ горячимъ слѣдамъ. Ватсонъ больше васъ знакомъ съ моимъ методомъ, но я опасаюсь, что и онъ не вполнѣ понялъ значеніе этой сентенціи.

— Признаюсь, я не понимаю, какое она имѣетъ отношеніе къ письму.

— A между тѣмъ, милый мой Ватсонъ, между ними существуетъ тѣсная связь, одно взято изъ другого. "Если", "вамъ", "вы", "отъ", "должны", "ваша", "вашъ", "разумъ", "далеко", "цѣнна", "жизнь", "держаться". Видите ли вы теперь, откуда эти слова взяты?

— Чортъ возьми, вы правы! Ну, не прелесть ли это! — воскликнулъ сэръ Генри.

— Право, мистеръ Холмсъ, это превосходитъ все, что я могъ вообразить, — произнесъ докторъ Мортимеръ, смотря съ удивленіемъ на моего друга. Я могъ бы догадаться, что слова взяты изъ газеты, но сказать изъ какой и прибавить, что они взяты изъ передовой статьи, это поистннѣ удивительно. Какъ вы это узнали?

— Я полагаю, докторъ, что вы отличите черепъ негра отъ черепа эскимоса?

— Конечно.

— Но какимъ образомъ?

— Потому что это моя спеціальность. Различіе бросается въ глаза. Надглазная выпуклость, личной уголъ, изгибъ челюсти…

— Ну, а это моя спеціальность, и различіе также бросается въ глаза. На мой взглядъ такая же существуетъ разница между раздѣленнымъ шпонами шрифтомъ боргесомъ, которымъ печатаются статьи "Таймса", и неряшливымъ шрифтомъ дешевой вечерней газетки, какая существуетъ между вашимъ негромъ и эскимосомъ. Распознаваніе шрифтовъ одно изъ самыхъ элементарныхъ знаній эксперта по преступленіямъ, хотя признаюсь, что однажды, когда я былъеще очень молодъ, я смѣшалъ "Leeds Mercury" съ "Western Morning News". Но передовую статью "Таймса" очень легко отличить, и эти слова не могли быть взяты ни откуда больше. Такъ какъ это сдѣлано вчера, то вѣроятность говоритъ за то, что слова вьтрѣзаны изъ вчерашняго нумера.

— Насколько мнѣ удается слѣдить за вашими мыслями, мистеръ Холмсъ, — сказалъ сэръ Генри Баскервиль, — кто-то вырѣзалъ это посланіе ножницами…

— Ногтяными ножницами, — добавилъ Холмсъ. Видно, что ножницы были очень коротки, такъ какъ слово "держаться" вырѣзано въ два пріема.

— Это вѣрно. И такъ, кто-то вырѣзалъ посланіе короткими ножницами и наклеилъ его клейстеромъ…

— Клеемъ, — поправилъ Холмсъ.

— Клеемъ на бумагу. Но мнѣ хочется знать, почему слово "болото" написано чернилами?

— Потому что не нашли его въ печати. Остальныя слова очень просты и могли быть найдены въ любомъ нумерѣ, но "болото" менѣе обыкновенно.

— Да, конечно, это вполнѣ ясно. Не узнали ли вы еще чего-нибудь изъ этого посланія, мистеръ Холмсъ?

— Есть одно или два указанія, а между тѣмъ приняты всѣ мѣры, чтобы скрыть руководящую нить. Вы замѣтили, что адресъ напечатанъ неровными буквами. Но "Таймсъ" такая газета, которую рѣдко можно найти въ чьихъ бы то ни было рукахъ, кромѣ высокообразованныхъ людей. A потому мы можемъ признать, что письмо составлено образованнымъ человѣкомъ, желавшимъ, чтобы его признали за необразованнаго, и его стараніе скрыть свой почеркъ наводитъ на мысль, что этотъ почеркъ вамъ знакомъ или можетъ стать знакомымъ. Еще замѣтьте, что слова не наклеены аккуратно въ одну линію и что нѣкоторыя гораздо выше другихъ. Слово "жизнь" напримѣръ совершенно не на своемъ мѣстѣ. Это доказываетъ, можетъ быть, небрежность, а можетъ быть, волненіе и поспѣшность со стороны составителя. Я склоненъ принять послѣднее мнѣніе, потому что разъ дѣло было такъ важно, то нельзя думать, чтобы составитель письма былъ небреженъ. Если же онъ спѣшилъ, то тутъ является интересный вопросъ, почему онъ спѣшилъ, такъ какъ всякое письмо, брошенное въ почтовый ящикъ до сегодняшняго ранняго утра, дошло бы до сэра Генри раньше его выхода изъ отеля. Не опасался ли составитель письма помѣхи и отъ кого?

— Тутъ мы входимъ уже въ область догадокъ, — сказалъ докторъ Мортимеръ.

— Вѣрнѣе въ область, въ которой мы взвѣшиваемъ вѣроятности и выбираемъ самую возможную изъ нихъ. Это научное приспособленіе воображенія, но мы всегда имѣемъ матеріальное основаніе, на которомъ строятся наши разсужденія. Вотъ вы, безъ сомнѣнія, назовете это догадкой, а я почти увѣренъ, что этотъ адресъ написанъ въ отелѣ.

— Скажите, Бога ради, какъ вы можете это утверждать?

— Если вы тщательно разсмотрите его, то увидите, что и перо и чернила надѣлали писателю много хлопотъ. Перо брызнуло два раза въ одномъ словѣ и трижды высыхало во время писанія короткаго адреса, что служитъ доказательствомъ того, что въ чернильницѣ было очень мало чернилъ. Частное перо и чернильница рѣдко бываютъ въ такомъ плачевномъ состояніи, а чтобы обѣ эти принадлежности ппсанія были скверныя — обстоятельство, встрѣчающееся весьма рѣдко. Но вы знаете, каковы вообще чернила и перья въ гостиницахъ. Да, я очень мало колеблюсь, говоря, что если бы мы могли обыскивать корзинки для ненужныхъ бумагъ во всѣхъ отеляхъ по сосѣдству съ Чэрингъ-Кроссомъ, пока бы не напали на остатки вырѣзанной передовой статьи "Таймса", то сразу наложили бы руки на человѣка, пославшаго это оригинальное письмо. Эге! Что это такое?

Онъ тщательно разсматривалъ бумагу, на которой были наклеены слова, держа ее не больше какъ дюйма на два отъ своихъ глазъ.

— Въ чемъ дѣло?

— Ничего, — отвѣтилъ Холмсъ, — опуская бумагу. Это чистый полулистъ бумаги, даже безъ водяного знака. Я думаю, что мы извлекли все, что можно было, изъ этого любопытнаго письма; а теперь, сэръ Генри, не случилось ли еще чего-нибудь интереснаго съ вами съ тѣхъ поръ, какъ вы въ Лондонѣ?

— Нѣтъ, мистеръ Холмсъ. Не думаю.

— Вы не замѣтили, чтобы кто-нибудь слѣдовалъ за вами и караулилъ васъ?

— Мнѣ кажется, что я прямо попалъ въ самый разгаръ дешеваго романа, — отвѣтилъ нашъ гость. Какому чорту нужно слѣдить за мною или караулить меня?

— Мы подходимъ къ этому вопросу. Но прежде чѣмъ приняться за него, не имѣете ли вы еще чего-нибудь сообщить намъ?

— Это зависитъ отъ того, что вы считаете стоющимъ сообщенія.

— Я считаю стоющимъ вниманія все, что выходитъ изъ ряда жизненной рутины.

Сэръ Генри улыбнулся.

— Я мало еще знакомъ съ британскою жизнью, потому что я провелъ почти всю свою жизнь въ Штатахъ и въ Канадѣ. Но надѣюсь, что у васъ здѣсь не считается дѣломъ обыденной жизни потерять одинъ сапогъ.

— Вы потеряли одинъ изъ вашихъ сапоговъ?

— Ахъ, милый сэръ, — воскликнулъ докторъ Мортимеръ, — онъ просто не доставленъ на мѣсто. Вы найдете его, когда вернетесь въ отель. Нѣтъ надобности безпокоить мистера Холмса такими пустяками.

— Да вѣдь онъ же меня просилъ разсказать о томъ, что выходитъ изъ ряда обыденной жизни.

— Совершенно вѣрно, — сказалъ Холмсъ, — какъ бы ни казался инцидентъ пустячнымъ. Вы говорите, что потеряли одинъ сапогъ?

— Я поставилъ вчера вечеромъ оба сапога за дверь, а утромъ тамъ оказался только одинъ. Я ничего не могъ добиться отъ малаго, который чистилъ ихъ. Но самое скверное въ томъ, что я только вчера вечеромъ купилъ эту пару на Страндѣ и ни разу не надѣвалъ её.

— Если вы ни разу не надѣвали этихъ сапогъ, то зачѣмъ же вы ихъ выставили для чистки?

— То были дубленые сапоги, и они не были покрыты ваксою. Вотъ почему я ихъ и выставилъ.

— Такъ, значитъ, когда вы вчера пріѣхали въ Лондонъ, то сразу отправились покупать пару сапогъ?

— Я много чего накупилъ. Докторъ Мортимеръ ходилъ со мною. Видите ли, разъ мнѣ приходится быть тамъ владѣльцемъ, то я долженъ одѣться соотвѣтствующимъ образомъ, а весьма возможно, что на Западѣ я сталъ нѣсколько небреженъ въ этомъ отношеніи. Между прочими вещами я купилъ тѣ коричневые сапоги (далъ шесть долларовъ за нихъ), и одинъ изъ нихъ украденъ прежде, чѣмъ я успѣлъ ихъ надѣть.

— Это кажется очень безполезнымъ воровствомъ, — сказалъ Шерлокъ Холмсъ. Признаюсь, — я раз дѣляю мнѣніе доктора Мортимера, что пропавшій сапогъ скоро найдется.

— A теперь, господа, — рѣшительно произнесъ баронетъ, — я нахожу, что совершенно достаточно говорилъ о томъ немногомъ, что я знаю. Пора вамъ выполнить свое обѣщаніе и дать мнѣ полный отчетъ въ томъ, о чемъ мы хлопочемъ.

— Ваше требованіе вполнѣ разумно, — сказалъ Холмсъ. Докторъ Мортимеръ, я думаю, что будетъ лучше всего, если вы разскажете свою исгорію такъ, какъ вы ее разсказали намъ.

Поощренный этимъ приглашеніемъ нашъ ученый другъ вынулъ бумаги изъ кармана и изложилъ все дѣло такъ, какъ онъ это сдѣлалъ наканунѣ утромъ. Сэръ Генри Баскервиль слушалъ съ глубочайшимъ вниманіемъ, и, повременамъ, у него вырывались возгласы удивленія.

— Повидимому, я получилъ наслѣдство съ местью, — сказалъ онъ, когда длинная повѣсть была окончена. Я, конечно, слышалъ о собакѣ, когда еще былъ ребенкомъ. Это любимая исторія въ нашей семьѣ, хотя раньше я никогда не относился къ ней серіозно. Но со времени смерти моего дяди, исторія эта точно бурлитъ у меня въ головѣ, и я не могу еще разобраться въ ней. Вы какъ будто еще не рѣшили, чьей компетенціи это дѣло: полиціи или церкви.

— Совершенно вѣрно.

— A теперь еще явилось это письмо. Я полагаю, что оно тутъ на мѣстѣ.

— Оно доказываетъ, что кто-то знаетъ больше насъ о томъ, что происходитъ на болотѣ, — сказалъ докторъ Мортимеръ.

— A также, — прибавилъ Холмсъ, — что кто-то расположенъ къ вамъ, разъ онъ предостерегаетъ васъ противъ опасности.

— A можетъ быть меня желаютъ удалить изъ личныхъ интересовъ?

— Конечно, и это возможно. Я весьма обязанъ вамъ, докторъ Мортимеръ, что вы познакомили меня съ задачею, которая представляетъ нѣсколько интересныхъ рѣшеній. Но мы должны теперь рѣшить практическій вопросъ, благоразумно ли будетъ вамъ, сэръ Генри, отиравиться въ Баскервиль-голль.

— A почему бы мнѣ не поѣхать туда?

— Тамъ, повидимому, существуетъ опасность.

— Какую опасность разумѣете вы, — отъ нашего фамильнаго врага или отъ человѣческихъ существъ?

— Это-то мы и должны узнать.

— Что бы тамъ ни было, мой отвѣтъ готовъ. Нѣтъ такого дьявола въ аду, мистеръ Холмсъ, ни такого человѣка на землѣ, который помѣшалъ бы мнѣ отправиться въ страну моего народа, и вы можете это считать за мой окончательный отвѣтъ.

Его темныя брови нахмурялись, и лицо его стало багровымъ. Огненный темпераментъ Баскервилей, очевидно, не угасъ въ этомъ послѣднемъ ихъ потомкѣ.

— Между тѣмъ, — заговорилъ онъ снова, — у меня и времени не было подумать о томъ, что вы мнѣ разсказали. Тяжело для человѣка понять и рѣшить дѣло въ одинъ присѣстъ. Мнѣ бы хотѣлось провести спокойно часъ съ самимъ собою, чтобы все обдумать. Послушайте, мистеръ Холмсъ, теперь половина двѣнадцатаго, и я отправляюсь прямо въ свой отель. Что бы вы сказали, если бы я попросилъ васъ и вашего друга, доктора Ватсона, придти позавтракать съ нами въ два часа? Товда я буду въ состояніи сказать вамъ яснѣе, какъ подѣйствовала на меня эта исторія.

— Удобно ли это вамъ, Ватсонъ?

— Совершенно.

— Такъ вы можете ожидать насъ. Не приказать ли позвать для васъ кэбъ?

— Я предпочитаю пройтись, пртому что все это взволновало меня.

— Я съ удовольствіемъ совершу прогулку съ вами, — сказалъ его компаніонъ.

— Итакъ мы снова увидимся въ два часа. До свиданія!

Мы слышали, какъ наши гости спустились по лѣстницѣ и какъ за ними захлопнулась парадная дверь. Въ одно мгновеніе Холмсъ превратился изъ соннаго мечтателя въ человѣка дѣйствія.

— Вашу шляпу и сапоги, Ватсонъ, живо! Нельзя терять ни одной минуты!

Съ этими словами онъ бросился въ халатѣ въ свою комнату и черезъ нѣсколько секундъ вернулся оттуда въ сюртукѣ. Мы побѣжали внизъ по лѣстницѣ и вышли на улицу. Докторъ Мортимеръ и Баскервиль были еще видны въ двухстахъ, приблизительно, ярдахъ впереди насъ, по направленію къ Оксфордской улицѣ.

— Не побѣжать ли мнѣ остановить ихъ?

— Ни за что на свѣіѣ, мой милый Ватсонъ. Я вполнѣ довольствуюсь вашимъ обществомъ, если вы переносите мое. Наши друзья — умные люди, потому что утро дѣйствительно прекрасное для прогулки.

Онъ ускорилъ шагь, пока мы не уменьшили вдвое разстояніе, отдѣлявшее насъ отъ нашихъ посѣтителей. Затѣмъ, оставаясь постоянно въ ста ярдахъ позади ихъ, мы послѣдовали за ними въ Оксфордскую улицу, а оттуда далѣе въ Реджентъ-стритъ. Одинъ разъ пріятели наши остановились и стали смотрѣть въ окно магазина. Холмсъ послѣдовалъ ихъ примѣру. Затѣмъ онъ издалъ легкій возгласъ удивленія и, слѣдуя за его проницательнымъ взоромъ, я увидѣлъ кэбъ съ кучерскимъ сидѣніемъ сзади и въ этомъ кэбѣ человѣка; онъ остановилъ экипажъ на той сторонѣ улицы, а теперь снова медленно ѣхалъ впередъ.

— Это нашъ человѣкъ, Ватсонъ, идемъ! ы хоть всмотримся въ него, если не будемъ въ состояніи сдѣлать ничего лучшаго.

Въ эту минуту я отчетливо разсмотрѣлъ густую черную бороду и пару пронзительныхъ глазъ, смотрѣвшихъ на насъ черезъ боковое окошко кэба. Моментально открылось опускное отверстіе наверху, что-то было сказано кучеру, и кэбъ бѣшено полетѣлъ внизъ по Реджентъ-стритъ. Холмсъ съ нетерпѣніемъ сталъ осматриваться кругомъ, ища другой кэбъ, но не было видно ни одного пустого. Тогда онъ бросился въ неистовую погоню въ самую середину движенія на улицѣ, но разстояніе было слишкомъ велико, и кэбъ уже исчезъ изъ виду.

— Ну вотъ! — съ горечью воскликнулъ Холмсъ, когда, запыхавшись и блѣдный отъ досады, вынырнулъ изъ потока экипажей. Можетъ же случиться такая неудача и можно же поступить такъ скверно! Ватсонъ, Ватсонъ, если вы честный человѣкъ, вы и это разскажете и выставите, какъ неудачу съ моей стороны!

— Кто былъ этотъ человѣкъ?

— Понятія не имѣю.

— Шпіонъ?

— Изъ того, что мы слышали, очевидно, что кто-то очень тщательно слѣдитъ за Баскервилемъ съ тѣхъ поръ, какъ онъ въ городѣ. Иначе какъ же можно было узнать такъ быстро, что онъ остановился въ Нортумберландскомъ отелѣ? Изъ того факта, что за нимъ слѣдили въ первый день, я вывожу заключеніе, что за нимъ будутъ слѣдить и во второй день. Вы должны были замѣтить, что я дважды подходилъ къ окну, пока докторъ Мортимеръ читалъ свою легенду.

— Да, помню.

— Я смотрѣлъ, не увижу ли праздношатающихся на улицѣ, но не увидѣлъ ни одного. Мы имѣемъ дѣло съ умнымъ человѣкомъ, Ватсонъ. Тутъ все очень глубоко задумано и, хотя я еще не рѣшилъ окончательно, съ кѣмъ мы имѣемъ дѣло — съ доброжелателемъ или врагомъ, я вижу, что тутъ есть сила и опредѣленная цѣль. Когда наши пріятели вышли, я тотчасъ же послѣдовалъ за ними, въ надеждѣ замѣтить ихъ невидимаго спутника. У него хватило хитрости не идти пѣшкомъ, а запастись кэбомъ, въ которомъ онъ могъ или медленно слѣдовать за ними или же быстро пролетѣть, чтобы не быть ими замѣченнымъ. Онъ еще имѣлъ то преимущество, что, если бы они тоже взяли кэбъ, то онъ не отставалъ бы отъ нихъ. Однако же это имѣетъ одно большое неудобство.

— Онъ этимъ попадаетъ во власть кэбмана.

— Именно.

— Какъ жаль, что мы не посмотрѣли на нумеръ.

— Милый мой Ватсонъ, какъ ни оказался я тутъ неуклюжимъ, все-таки неужели вы серіозно предполагаете, что я не обратилъ вниманія на нуморъ. Нумеръ этотъ 2704. Но въ настоящую минуту онъ намъ безполезенъ.

— Я не вижу, что вы, могли сдѣлать большаго.

— Замѣтивъ кэбъ, я долженъ былъ немедленно повернуть назадъ и идти въ обратную сторону. Тогда я могъ бы свободно нанять другой кэбъ и слѣдовать за первымъ на почтительномъ разстояніи или, еще лучше, поѣхать прямо въ Нортумберландскій отель и тамъ дождаться его. Когда нашъ незнакомецъ прослѣдилъ бы за Баскервилемъ до его дома, мы имѣли бы возможность повторить на немъ самомъ его игру и увидѣть, съ какою цѣлью онъ ее затѣялъ. A теперь своею необдуманною поспѣшностью, которою нашъ противникъ воспользовался необыкновенно быстро, мы выдали себя и потеряли слѣдъ нашего человѣка.

Разговаривая такимъ образомъ, мы медленно подвигались по Реджентъ-стригь, и докторъ Мортимеръ съ своимъ товарищемъ давно исчезли изъ нашихъ глазъ.

— Нѣтъ никакой надобности слѣдовать за ними, — сказалъ Холмсъ. Тѣнь ихъ исчезла и не вернется. Намъ теперь остается посмотрѣть, какія у насъ остались карты въ рукахъ, и рѣшительно играть ими. Увѣрены ли вы, что узнали бы человѣка, сидѣвшаго въ кэбѣ?

— Я увѣренъ только въ томъ, что узналъ бы его бороду.

— И я также, изъ чего вывожу заключеніе, что она приставная. Умному человѣку, предпринявшему такое деликатное дѣло, нѣтъ иной надобности въ бородѣ, какъ для того, чтобы скрыть свои черты. Войдемъ сюда, Ватсонъ!

Онъ повернулъ въ одну изъ участковыхъ комиссіонерскихъ конторъ, гдѣ его горячо привѣтствовалъ управляющій.

— А, Вильсонъ, я вижу, что вы не забыли еще маленькаго дѣла, въ которомъ я имѣлъ счастіе вамъ помочь?

— О, конечно, сэръ, я его не забылъ. Вы спасли мое доброе имя, а можетъ быть и жизнь.

— Милый мой, вы преувеличиваете. Мнѣ помнится, Вильсонъ, что между вашими мальчиками былъ малый по имени Картрайтъ, который на слѣдствіи оказался довольно способнымъ.

— Онъ еще у насъ, сэръ.

— Не можете ли вы его вызвать сюда? Благодарю васъ! И, пожалуйста, размѣняйте мнѣ эти пять фунтовъ.

Юноша лѣтъ четырнадцати, красивый и съ виду смышленый, явился на зовъ. Онъ неподвижно стоялъ и смотрѣлъ съ большимъ уваженіемъ на знаменитаго сыщика.

— Дайте мнѣ списокъ отелей, — сказалъ Холмсъ. Благодарю васъ! Вотъ вамъ, Картрайтъ, названія двадцати-трехъ отелей, находящихся въ непосредственномъ сосѣдствѣ съ Чэрингъ-Кроссомъ. Видите?

— Да, сэръ.

— Вы зайдете во всѣ эти отели.

— Да, сэръ.

— Въ каждомъ изъ нихъ вы начнете съ того, что дадите привратнику одинъ шиллингъ. Вотъ двадцать-три шиллинга.

— Да, сэръ.

— Вы скажете ему, что желаете пересмотрѣть вчерашнія брошенныя газеты. Вы объясните свое желаніе тѣмъ, что затеряна очень важная телеграмма и что вы розыскиваете ее. Понимаете?

— Да, сэръ.

— Но въ дѣйствительности вы будете розыскивать среднюю страницу "Таймса", съ вырѣзанными въ ней ножницами дырками. Вотъ нумеръ "Таймса" и вотъ страница. Вы легко узнаете ее, не правда ли?

— Да, сэръ.

— Въ каждомъ отелѣ привратникъ пошлетъ за швейцаромъ вестибюля, каждому изъ нихъ вы также дадите шиллингъ. Вотъ еще двадцатьтри шиллинга. Весьма вѣроятно, что въ двадцати случаяхъ изъ двадцати-трехъ вамъ скажутъ, что вчерашнія газеты сожжены или брошены. Въ остальныхъ трехъ случаяхъ вамъ покажутъ кучу газетъ, и вы розыщите въ ней эту страницу "Таймса". Много шансовъ противъ того, чтобы вы ее нашли. Вотъ вамъ еще десятъ шиллинговъ на пепредвидѣнные случаи. Сегодня до вочера вы мнѣ сообщите о результатахъ въ Бекеръ-стритъ по телеграфу. A теперь, Ватсонъ, намъ остается только узнать по телеграфу о личности кучера кэба № 2704, а затѣмъ мы зайдемъ въ одну изъ картинныхъ галлерей Бондъ-стрита, чтобы провести время до часа назначеннаго въ отелѣ свиданія.