Глава 8. Золотая яблоня

Они покинули оживлённый центр города, где уже начиналось ночное гуляние, и толпы горожан высыпали на улицу.

— Чего это столько народу?

— А сейчас полнолуние. Праздник, пояснил Полик.

Он провёл путешественников на одну боковую улицу рядом с главной городской площадью. Они остановились перед низкой дверью, над которой горели огоньки цветной вывески: Притон «Золотая яблоня» и был изображён портрет очень рыжего улыбающегося парня в ковбойской шляпе — хозяина заведения. Над дверью возле Колокольчика висело объявление: «Сдаются комнаты. Недорого».

Тётушка Георгина решительно воспротивилась.

— Нет, нет и нет! Полик, неужели ты считаешь, что это подходящее место для детей? Я не могу отвести свою племянницу в какой-то притон. И сама не пойду!

Полиен сдержанно хихикнул (смеяться ведь запрещалось).

— Извините, что не сказал сразу. Это очень уважаемая гостиница, лучшая в городе. Не обращайте внимания на вывеску, у нас в городе не всегда можно верить тому, что написано. Это специальный указ Великой Мары.

В «Золотой яблоне» давно собирались противники её власти. Чтобы законно запретить всем горожанам бывать здесь, она сказала: «Или повесите вывеску, что здесь притон, или завтра же ваше заведение закроют на веки веков!» Ну, если бы закрыли, где бы мы тогда собирались?

— Логично, — кивнул Юрген. — На войне, как на войне.

— Да, тем более, что теперь сюда не приходят стражники. Даже если облава! Они боятся, что кто-нибудь напишет донос и расскажет, что они были в притоне!

— Сами поймали себя в ловушку! — сказала тётя Георгина. — В таком случае, я согласна войти. Но ты обещаешь, что всё будет благопристойно?

— Конечно, обещаю. Ведь я здесь живу, это гостиница моего дяди.

— Это не его портрет на вывеске? — спросил Юрген.

— Да, его.

— Забавно…

Полик пошёл первым, показывая дорогу гостям. Крутая лестница вела в полуподвал.

— Верхние этажи у нас всё-таки отобрали, — пояснил Полик. — Теперь там гостиница «Звёздный спрут». Но все называют её «Каракатица», наверное, в честь самой Мары. Кстати, это пароль для её противников. Спрашивают: «Вы не скажете, в каком ресторане сегодня самые свежие каракатицы?» А вы отвечаете: «Самых отборных можно найти только за королевским столом».

— Смешно придумано, — одобрила Юта. — Надо запомнить.

— Главное не смеяться, — предупредил Полик. — На улице нельзя.

Они как раз спустились в подвал. За дверью, веду щей в зал «притона», слышны были разговоры и смех. Но он сразу же прекратился, стоило Полику постучать в дверь.

Дверь приоткрылась. Полик что-то тихо сказал, и дверь широко распахнулась. Вместо дымного зала с кар точными столами, рулеткой и баром перед глазами путешественников предстала небольшая светлая комната. В ней вокруг стола собрались люди — человек десять, не больше. Они что-то оживлённо обсуждали и пили чай с домашними булочками. Накрывала на стол полная дама в крахмальном чепце и таком же переднике. Это была мама Полика. А во главе стола сидел тот самый огненно рыжий парень с вывески — хозяин заведения.

Увидев гостей, он радушно встал им навстречу.

— Добро пожаловать, господа! Располагайтесь, будь те как дома. Чем желаете отужинать?

— Каракатицей! — живо ответил Юрген. — Очень хотелось бы пожирней, вроде тех, что ты ловил возле мыса Доброй Надежды!

— Юрген! Ты ли это?

— Максюш![7] Вот нежданная встреча!

Мужчины обнялись, а потом познакомили один другого со своими друзьями.

Максиан оказался дядей Полика. Румяный, весёлый, широкоплечий, он тоже прежде ходил матросом на кораблях вокруг света. С Юргеном они оказались старыми приятелями. Максиану было лет тридцать. Он недавно женился на красивой девушке из этого города, обосновался на берегу и стал совладельцем гостиницы «Золотая яблоня». И ярым противником «Каракатицы», как не почтительно называл он Великую Мару.

— Не понимаю, как тебя занесло в город, где запрещают смеяться? — заметил Юрген.

— Это ещё цветочки. Есть указ, запрещающий вступать в брак по Любви.

— А как же ещё можно вступать в брак? — изумилась Юта.

— По гороскопу, конечно! Все юноши и девушки города должны заполнять анкеты и подавать их на имя Великой Мары. Она решает, кто кому по небесным знакам подходит, и объявляет, кто на ком и когда женится.

— Но ведь это ужасно, — заметила Георгина. — И люди соглашаются?

— Очень многие. Это ведь удобно: никакой ответственности за своё решение, никаких чувств и сомнений. Как правитель скажет, так все и сделаем. «Каракатица большая, ей видней!»[8]

— А вы как женились? — спросил друга Юрген.

— Против всех правил. Выехали на несколько дней за город и тайно обвенчались в деревенской церкви. Но государство Великой Мары хотя и вынуждено признать этот брак, сильно его не одобряет.

— Ещё бы, ведь вы, чего доброго, будете счастливы! Разве можно это допустить!

Максиан усмехнулся:

— Каракатица уже во всеуслышанье объявила, что счастья нам не видать. Агентов посылала, всякие козни строила. Но пока всё у нас идёт прекрасно, Слава Богу. Но только в семье. Жаль, весь город заставить не верить я не могу.

- Так заставь верить, — посоветовал Юрген.

Максиан тяжело вздохнул. Собравшиеся в зале зашумели, объясняя, что главная трудность в том, чтобы уговорить короля отказаться от услуг чародейки. Ведь принц растёт в таком окружении, которое вряд ли способствует его здоровью. Но король Любомир — сам первейший заложник Великой Мары. И дело даже не в том, верить в её глупости или не верить: указы-то действуют! Реальная власть в королевстве в руках колдуньи. И, главное её оружие — страх. И ещё — грандиозная ложь, опутывающая всех. Ведь люди верят именно в то, Что они стали даже более верующими, чем были, и ни от чего не отказывались. Люди в городе разобщены, а всё королевство и вовсе не знает положения дел. Ходят лишь тёмные слухи, от которых ещё больше питается страх.

— Ничего, ей недолго осталось, — сказал один из горожан. — Мы скоро поднимем восстание, захватим дворец и…

— Но ведь королевская семья и придворные станут заложниками, в полной её власти! — возразил Максиан. — Так просто, в лоб, этого не решить.

— Довольно странный способ, — заметила тётя Георгина, — выступать против лжи — силой. Как можно силой победить слова? Ведь власть Мары это всего лишь слова. Против неё нужно Слово!

— Против лжи нужна правда, — подхватила Юта. — Но и военной хитростью можно помочь правде. Тётя… вот я всё время думаю… — Юта очень пристально посмотрела тёте в глаза, — ведь королевских особ в мире не так уж много?

— Нет, дитя моё, разумеется, их относительно небольшое число.

— И что, все они знакомы друг с другом или хотя бы слышали друг о друге?…

Тётя Георгина выдержала пристальный взгляд племянницы. Немного помолчала и обратилась ко всем собравшимся.

— Уважаемые господа, мы очень недавно знакомы, но, полагаю, вам можно доверять тайны. Как я поняла, в вашем городе бывает немного гостей, тем более, мало гостей во дворце. Но, как вы считаете, если бы удалось проникнуть во дворец и переговорить с Его Величеством, это помогло бы делу?

— Несомненно! Но как? Это никому не удастся! Проникнуть можно, но доверительно побеседовать с королём??!

Тётя Георгина попросила тишины.

— А если бы ко двору Любомира прибыли высокие гости из другой державы, их бы впустили?

— Уж их бы приняли с почестями, — заверил её Максиан. — Ведь главное показать всем, что у нас в королевстве мир и благополучие. Их даже могли бы проводить на экскурсию в Сад.

— Что бы вы сказали, если бы эти гости были настроены решительно против владычества Каракатицы?

— Это было бы чудо. Жаль, никаких послов иноземных держав здесь у нас в подвале не было и не предвидится.

Юта захихикала в кулачок, а её тётя выпрямилась с большим достоинством. И абсолютно серьёзно сказала:

— Вы ошибаетесь, сударь. Хотя, возможно, это и есть чудо. Я — великая княгиня Георгина Невская, а Юта — моя племянница принцесса Иустина, дочь Его Величества короля Адриана[9] Невского. И наш добрый кузен Любомир будет обязан выслушать, что бы там ни говорила Великая Мара!

Это неожиданное предложение сначала оглушило собравшихся горожан. Потом волна радости и надежды захлестнула их, и на речь тёти Георгины они ответили громом аплодисментов, не зная, как иначе выразить своё восхищение.

И Юта тоже вместе со всеми хлопала в ладоши, чествуя свою тетю.