"Охотник на ведьм" - читать интересную книгу автора (Локамп Пауль)

XVIII

Передо мной на столе книга. Я пытаюсь читать, но лишь бесцельно скольжу глазами по строчкам. Сколько дней прошло после того, как… Не знаю. Не хочу знать. Кот, лежащий на столе, вдруг зашипел, изогнул спину дугой и рванул куда-то в сторону. Что он увидел? Наверное, смерть. Мою смерть. Стоящую у меня за спиной. Сейчас она положит мне руку на плечо и скажет — пойдем…

— Пойдем…

Я вздрогнул и обернулся. За моей спиной стоял Базиль.

— Куда?

— Вниз. Ты уже неделю бродишь по дому, как привидение. Сегодня уже второе января, Александр. Идем. Вилии нет, она уехала погостить к подруге. Вернется только завтра. Я затопил камин и приготовил грог.

— Зачем?

— Не надо сидеть в темной комнате одному, — произнес О`Фаррел. — Одиночество — это самое страшное проклятие, которым можно наказать человека. В такие моменты приходит прошлое и таращит на тебя свои пустые глаза. И даже твои звери не спасут тебя от этого чувства.

— Наша охота бьет не только по нашим жертвам. Она убивает нас. В ней нет смысла…

— Он есть всегда. Даже в безграничной пустоте, которая царит в нас, — он положил руку на мое плечо, — поверь, я знаю.

— Верю, Базиль. Верю…

— Ты уже знаешь ответы на все вопросы, — грустно сказал он. — Знаешь, только боишься в этом признаться. Даже самому себе. Идем, Александр. Холодный грог — это невкусно.

Внизу тихо. Даже зверье утихомирилось, устроившись на ковре неподалеку от книжного шкафа. Только… Только в душе холодно. Будто я закован в броню, которую не пробить ни огнем, ни сталью.

— Александр, я понимаю, тебе не повезло. Это же надо придумать такое, — покачал головой Базиль, — влюбиться в ведьму! Как это говорят русские? Ты сильно влип в историю?

— Примерно так, — кивнул я. — Что посоветуешь?

— Не знаю, — он потер лоб и задумался. — Один из вариантов — присоединиться к нам. Но ты понимаешь, что это худший из них. Какой смысл работать с нами, если у тебя есть реальный шанс вырваться на волю? Я имею в виду — вырваться из Чистилища.

— Еще варианты есть?

— Конечно. Знаешь, Алекс, мне хочется, чтобы ты увидел другие миры. Интересно, какие они? — Базиль прищурился и посмотрел на огонь. — Наверное, прекрасные… Божественно красивые… Ладно, забудем о них. Так вот, о следующем варианте: у меня есть несколько интересных вещиц, которые я нашел во время одной охоты. Предложи их Ватикану — в обмен на решение этой проблемы. Пусть это станет прощальным подарком от меня. Да, — он кивнул, заметив мой удивленный взгляд, — я не люблю церковников, но это единственный выход. Пусть они за этот гонорар упокоят предназначенную тебе нежить. Таким образом ты избавишься от необходимости убивать ее сам. Есть и еще вариант — уехать на время из Литвы. Если хочешь — поживи у нас. Испанец часто вспоминал, как вы с ним молотили американских туристов. Будет возможность повторить. Поживешь в Ирландии — полагаю, что за несколько лет многое может измениться. Как говорилось в старой сказке о Хадже Насреддине — или ишак, или эмир, но кто-нибудь умрет. Отдохнешь, будет время, чтобы подумать и изменить взгляд на эту проблему.

— Что ты имеешь в виду?

— Не обижайся, Алекс, но я старше и мудрее. Если не можешь решить эту проблему сам и не хочешь привлекать Ватикан, то уезжай отсюда. Ты молод, встретишь другую женщину. Займешься каким-нибудь делом, забудешь эту ведьму, влюбишься и вернешься сюда еще раз, но уже свободным от этого губительного для тебя чувства.

— Ты говоришь серьезно?

— Абсолютно. Не надо смотреть на меня, как на зверя. Когда за плечами не одна жизнь, на много смотришь иначе. В том числе и на любовь. Не стоит преувеличивать это чувство и рисковать своим будущим ради этого.

— Перед тобой был похожий выбор?

— Нет, моя история совершенно другая, но извини — это мое личное дело.

— Не настаиваю, чтобы ты мне про нее рассказывал. По большому счету, даже совета у тебя не прошу, — огрызнулся я.

— Не злись, Алекс, — лениво отмахнулся Базиль. — Я искренне желаю тебе добра. Подумай и прими решение. Согласен, что оно не простое, но безвыходных ситуаций не бывает.

— Это предложение больше похоже на предательство, тебе не кажется? — процедил я.

— Ну вот, опять заводишься, — он покачал головой, — остынь. Подумай и рассуди здраво. Скольких ты уже убил? Когда-нибудь считал? Что случится, если убьешь еще одну? По большому счету — ничего. Ты даже не вспомнишь про нее в той, следующей жизни! Сейчас ты ослеплен, я понимаю. Возьми отпуск. Через год ты вернешься и без всяких сантиментов упокоишь эту нежить.

— Она не является нежитью. Она Белая ведьма.

— Это мелочь, Алекс, досадная мелочь. Ведь ты и сам знаешь, что как ни крути, как не пытайся изменить ситуацию, тебе придется ее убить. Это твое предназначение в этом мире. Твоя цель в Чистилище — ее жизнь.

— Да, Базиль, ты совершенно прав. Моя цель — это ее жизнь, — я задумчиво кивнул и поставил кружку с недопитым грогом на стол. Пить не хотелось. Жить — тоже…

— Когда я был моложе, — сказал Базиль, — у меня был один знакомый. Его можно назвать наставником, он учил меня искусству охоты.

— Тот, который помог уничтожить графа Китченера?

— Да, — качнул рукой О`Фаррел, — один из нас. Охотник за нечистью. Мне повезло, я встретил его почти сразу после того, как осознал свое новое «я».

— Да, тебе и правда повезло, — кивнул я. — Хоть кто-то смог объяснить, что мы за люди.

— Это еще вопрос, люди ли мы? Никто не знает. Наставник после одного случая уверовал, что мы обычная нежить — такая же, как и те, на которых мы ведем охоту.

— Даже так? — я посмотрел на него. — Впрочем, с ним трудно не согласиться. Изредка думаю также. И как же он жил после этого? Охотился?

— Нет. В конце концов он взял пистолет и вынес себе мозги.

— Может, он и прав, — я поморщился и прицелился пальцем в камин, — ба-бах! Нет, это слишком просто. Иррациональный вариант. Слишком просто…

— Да. Но его самоубийство заставило меня иначе взглянуть на жизнь.

— Неужели ты думал, что я вышибу себе мозги?

— Было такое опасение, — подтвердил он.

— Нет. Этого не будет, — покачал головой я. — Эта «благая смерть» не для меня. Хотя мысли такие были. Но однажды, убегая от ведьмы, я понял одну вещь. Умирать надо в схватке. И желательно подойти к ней подготовленным.

— К чему именно? — поинтересовался О`Фаррел, — К смерти? Быть готовым к этому невозможно. Как и «красиво» умереть. Пословица: «на миру и смерть не страшна» не совсем верна. Каждый приходит в этот мир в одиночку. И умирает так же.

— А как же Охотник, закрывший собой друга?

— Это всего лишь красивая легенда, Алекс, не более.

— Изредка смерть скажет о человеке больше, чем вся его жизнь. А если это не легенда?

— Значит, у всех нас еще есть шанс.

— Он всегда есть, как и выбор, — я немного помолчал и добавил, — должен быть. Ладно, пойду я, пожалуй, спать.

— А я еще посижу, — сказал Базиль. — только дров надо подкинуть, а то прогорают уже. Я твой жилет накину?

— Да, конечно. Он в прихожей, на вешалке.

Да, жилет, который мне прислали родители в подарок к Новому году, был чертовски удобный и теплый. Волчий мех, большой капюшон — классический жилет русского охотника. Кстати, еще в конце XVIII века эта привычная для нас одежда была в России под запретом. Правящий в те годы Павел I говорил, что «именно жилеты совершили Французскую революцию». Как бы там ни было, но гулять в нем в сухую морозную погоду — одно удовольствие.

Меньше чем через час я проснулся от резкого звука — будто смахнули со стола несколько жестяных кастрюль и они с жутким грохотом катятся по кафельному полу. Дьявольщина! Неужто в дом кто-то залез? Я вскочил с кровати и, натянув джинсы, схватил трость, стоящую у двери. Выщелкнул клинок и осторожно открыл дверь в коридор. Не заметив ничего странного, скользнул к лестнице, ведущей вниз — из приоткрытой кухонной двери падал узкий луч света, слабо освещая коридор. Прислушался — был слышен слабый шум, похожий на хрип. Будто кого-то держали за глотку. Что здесь происходит?!

Дьявол меня раздери… На плиточном полу, рядом с перевернутым стулом, лежал Базиль. Он пытался повернуться на бок и дотянуться до пистолета, заткнутого за пояс. Вся грудь была в крови. Это он, падая, зацепил какие-то вещи, стоявшие на столе. Я чуть не кинулся к нему, но, уже сделав шаг, заметил аккуратную дырку в оконном стекле. Пуля! Выстрела слышно не было. Глушитель. С той стороны дома начинается небольшая лесополоса. До нее метров двести, никаких преград — детское расстояние для снайпера. Присев, я чуть не ползком добрался до Базиля. Он силился что-то сказать — было видно, как шевелятся губы. Я наклонился к нему и, аккуратно приподняв, положил его голову на свои колени.

— Базиль, сейчас! Сейчас парамедиков вызову, — взяв его пистолет, повторял я. Дослал патрон в ствол и осмотрелся, будто ожидая штурма. Нет, даже если они уверены, что попали, не рискнут проверить — знают, что в доме есть еще один человек. Твари!

— Нет, — он качнул головой, — не надо. Это все…

— Держись, ирландец! Ты должен жить! Обязан!

— Я… я слишком, — Базиль шевельнул рукой, будто пытаясь отмахнуться, улыбнулся. В уголках его губ показалась кровь, и он едва слышно прошептал: — я слишком часто живу…

Даже сейчас, когда смерть уже вошла в этот дом и встала рядом с нами, в его взгляде не было видно страха и боли. Только легкая грусть нашла отражение в небольших морщинах, разбежавшихся от уголков глаз. Он уходил в небытие легко, словно отправлялся в долгий путь знакомой, не раз исхоженной тропой. Вечный Охотник. Его лицо еще хранит краски жизни, но еще миг — и оно станет чужим, незнакомым. Маска смерти. И время — его не повернуть вспять, оно ускользает безвозвратно, закрывая за собой двери в прошлое. Вокруг меня становится пусто, как в могиле. И я не знаю, куда повернуть в этом мраке. Как найти свой путь? Словно отвечая на мой вопрос, перстень О`Фаррела засветился, камень блеснул гранями и погас. Серебро тускнело, и наконец кольцо рассыпалось, оставив небольшую кучку серого праха.

— Нет, ты больше не вернешься в Чистилище, — я посмотрел на его мертвое спокойное лицо, — легенда оказалась правдой. Ты наконец обретешь покой, Базиль О`Фаррел…

Началась небольшая метель. Снег бился к оконное стекло и, попав в пулевую пробоину, стекал по стеклу каплями, похожими на слезы. Не знаю, сколько я просидел на кухне рядом с телом. Может, пять минут, может — полчаса, может — час. Погиб еще один человек, ставший мне другом. Странно, но именно смерть О`Фаррела послужила катализатором, который вызвал во мне это состояние, похожее на автоматизм. Инстинкт самосохранения не сработал, — слишком много на меня навалилось за последние дни. Словно волной накрыло. Холодной и мерзкой. Как жаль, что не меня убили. Воистину, смерть — это благо. Даже те, которых я убивал, были счастливее — они обрели покой, переступив эту невидимую людям черту. Маленький шаг, отделяющий тебя от жизни.

Я пришел в себя в душе, стоя под сильными струями горячей воды. Жаль, что вместе с кровью нельзя смыть память. Лицо — будто восковая маска. Глаза? Я не знаю этого человека, который смотрит на меня из зеркала. У него мертвые глаза. Без эмоций и переживаний. Все, что я чувствую, похоронено глубоко в душе. Оплакивать павших буду позже. Сердце превратилось в метроном, который отмеряет промежутки между делами и поступками. Не я начал этот бой — он был предначертан заранее. Не я начал убивать — это вы превратили мир в арену. Беру в руки запасной телефон и делаю один короткий звонок. Ничего, что уже поздно, ответ примут в любое время. Отзывается мужской голос, спокойный и бесстрастный.

— Слушаю вас…

— Я согласен…

— Хорошо, значит, наш договор вступает в силу…

— Да…

Смотрю на часы: две минуты после полуночи. Символично. Значит, уже 3 января две тысячи шестого года. У меня есть время до пятого — потом будет поздно. Спокойно обвожу взглядом кухню. Надо убрать тело О`Фаррела в гараж. Там в глубине есть небольшая холодная комнатка, где хранится садовый инвентарь. Извини, Базиль, но тебе придется подождать с погребением несколько дней. Пристройку — на ключ, чтобы хозяйка, вернувшись утром, не сунулась. Вытереть кровь и убрать осколки стекла. Пол плиточный, следов не останется. Написать записку Виле, положить ее на кухонный стол. Спокойно поднимаюсь наверх и достаю большую сумку, которую мне привез Базиль из Риги. Здесь новая одежда, новое белье обувь и прочие бытовые мелочи. Я не могу рисковать. Допускаю мысль, что где-нибудь в моей одежде поселился электронный жучок. Все старые тряпки — прочь. Нагими приходим в этот мир, такими отсюда и уйдем. Из письменного стола забираю пакет с документами, которые мне подготовил Базиль. Паспорт, водительское удостоверение, разрешение на ношение оружия, выданные Александру Айдарову, бросаю в ящик стола — Айдарова больше нет.

Знаю, чем это может обернуться, но есть вещи, которые достойны права на ошибку. В подвале достал из тайника целлофановый пакет, плотно замотанный скотчем. Увесистый сверток — килограммов десять, не меньше. Базиль, когда его команда уезжала, попросил спрятать. Наверное, испанец оставил — в самолете такое не провезти. Внутри оказалась продолговатая спортивная сумка, сантиметров семьдесят длиной. Первым на стол легли два пистолета Глок и кожаные кобуры к ним. Семнадцатая модель и двадцать первая. Двадцать первый откладываю в сторону, а семнадцатый возвращаю в сумку — он не пригодится. Кобуры тоже кладу обратно — своих достаточно. Скин-ду в кожаных ножнах. Пять коробок с патронами сорок пятого калибра. Из сейфа забираю несколько пачек с патронами, снаряженными серебряными пулями, и неторопливо набиваю пистолетные магазины. Закончив, заменяю в двадцать первом Глоке ствол на новый, купленный О`Фаррелом в Риге, и навинчиваю на него глушитель. Да, есть еще один, Глок-30. Пригодится. Итого: два пистолета и запасные магазины к ним; стилет в ножнах, которые удобно крепить на бедро; скин-ду, прекрасно подходящий для того, чтобы убивать, и арбалет с двумя десятками карбоновых болтов. На половине надо заменить наконечники — поставить серебряные. Что еще? Бинокль и диктофон — он мне может пригодиться. Застегиваю на руке браслет. Все, я готов. На затяжные бои времени у меня нет времени. Все это упаковываю в свою сумку и отношу наверх, в холл. Одежда? Серый цвет, свободный покрой, чтобы движения не стесняла. Зимой этой цвет прекрасно подходит. Нижнее белье, свитер, куртка и шапка. На шею — арафатку. В паучеры — магазины от Глока-21, они первыми пойдут в дело. Под куртку надену тактический жилет с кобурой на груди. Туда поместится Глок-30 и еще два магазина. Бросаю взгляд на часы — двенадцать пятьдесят. Пора. Свою машину решаю не трогать, мало ли что. Возьму арендованную О`Фаррелом. Забрасываю сумку в багажник, сверху кладу жилет. Время…

По данным, полученным от Сергея, по наработкам Сигитаса, по информации, которую я собрал сам — у моих оппонентов есть три объекта, которые мне интересны. Первый — это небольшой огороженный участок с жестяным ангаром, расположенный на краю пригородного поселка Рокай, в десяти километрах от Каунаса. Там у них небольшая фирма, которая занимается грузоперевозками. Понятно, что где логистика, там и контрабанда — все под боком. Судя по отчетам о наблюдении, люди там крутятся круглые сутки, у них даже охраны нет. Конечно, с такой бандитской «крышей» двери можно вообще не закрывать, какой дурак сюда рискнет сунуться?

Прошмыгнуть по окраине города у меня не получится — полицейские патрули любят на объездных дорогах стоять. Поэтому едем по всем правилам, скорость не превышаем, и прямо через центр. Промелькнул за окнами район Вилиямполе, который чаще всего называют «Слободкой». Мрачный это район, в былые времена сюда вечерами никто соваться не решался. Хотя и сейчас, наверное, не лучше. Переезжаю мост через Нерис, оставляя по левую сторону монастырь Кармелиток. Еще несколько минут — и я выезжаю на проспект короля Миндаугаса. Да, был такой. Кстати, единственный, коронованный Папой Римским. Остальные правители Литвы были обычными князьями. Следуя сигналу светофора, поворачиваю налево. Впереди возвышается громада торгового центра — святой престол современного мира. Еще несколько минут — и впереди вечно грязные Нижние Шанчяй, унылые Панемуне и поселок Рокай.

Не останавливаясь, проезжаю вдоль длинного проволочного забора. Даже голову не поворачиваю в эту сторону. Чуть дальше есть небольшая заброшенная площадка; на ней я оставляю машину и, осмотревшись, иду обратно. То, что меня кто-нибудь может заметить, не тревожит. Во-первых, здесь темно, а во-вторых, в таких маленьких городках спать ложатся с курами. В-третьих — перед домами, чтобы уменьшить шум, плотными рядами посажены деревья, а с другой стороны — пустырь. Кто меня может увидеть? Длинный проволочный забор огораживает территорию участка лишь с фасада. Другие стороны закрыты бетонным забором, судя по всему, еще советской постройки. Интересно, что здесь было раньше? Тракторные мастерские? Площадка не маленькая, но почти пустая. По левую сторону от ворот — несколько пустых прицепов, а перед ангаром — фура с тралом, загруженным доверху машинами. Ворота хиленькие, рядом пустая будка для охраны. Так, что у нас тут еще? Несколько джипов, один из них подготовлен для гонок по бездорожью. Собаки? Нет, собак не видно. Никаких признаков жизни, но люди здесь есть. В конторе. Это такая небольшая пристройка из белого силикатного кирпича, по правую сторону от ангара. Два окна, одно из них обращено в сторону ворот, а другое — к забору. Сквозь жалюзи пробивается слабая полоска света.

Знакомый темно-серый Гольф приткнулся на краю площадки, у входа в помещение. Его поставили здесь совсем недавно, еще и часа не прошло — стекла замерзнуть не успели и колея на снегу свежая. На побелевших от соли боках — свежие брызги грязи. Значит, снайпер здесь. То, что это он, я даже не сомневаюсь. Больше некому. Повезло? Нет, я все равно опоздал. Опоздал уже тогда, когда О`Фаррел попал под прицел. Ему стреляли в голову, но не учли стеклопакет — пуля ушла вниз, попав чуть ниже сердца. В отличие от них, стрелять я не буду, мне лишний шум без надобности. Интересно, сколько там человек? Да, я вполне допускаю, что среди них могут оказаться случайные люди. Может. Но это уже не важно. Среди них есть один, который мне нужен живым. Ненадолго — только чтобы успеть поговорить. И ради этих нескольких минут я без колебаний убью всех остальных.

Сумку я оставляю у забора, спрятав ее между пустыми железными бочками. Можно было оставить в багажнике, но боюсь, что даже в этой деревне, может найтись ухарь, который за это время обчистит машину. Береженого Бог бережет. Обхожу территорию вокруг и в дальнем углу замечаю одну упавшую секцию забора. Судя по всему, по пьяному делу на тракторе въехали. Прекрасно, а то старый я уже — по таким заборам прыгать. Забравшись на территорию, осматриваюсь. Рядом с конторой вповалку свалены обломки деревянных поддонов. На дрова приготовили, не иначе. Вон, на крыше труба белым дымом исходит. Столбик дыма аккуратный, словно из снега вылепили — холодно завтра будет. Надо подбираться поближе. Окна в домике старые, еще с форточкой. Кстати, она открыта, вполне можно послушать, о чем беседуют наши будущие респонденты. Главное — не шуметь, успеется еще. Трудно это — ждать. Именно сейчас трудно. Потому что больше всего на свете мне хочется ворваться внутрь и убить всех к дьяволу! Чувствую на губах соленый привкус. Кровь? Наверное, губу прикусил. Как медленно тянется время. Холода не чувствую, просто автоматически попеременно напрягаю мышцы, чтобы не замерзнуть. Я будто умер, привалившись спиной к кирпичной стене. А может, это на самом деле так? Может, прав был наставник О`Фаррела, и мы — простая нежить? Пусть так, это уже не важно.

Внутри, судя по гневным тирадам, перемешанными с матом и угрозами, начали выяснять отношения. Голосов было несколько. Один из них хрипло матерился, часто кашляя, чем мешал мне слушать. Надо понимать, он рядом с окном сидит; нашел, понимаешь, себе место, страдалец. Еще два голоса принадлежали мужикам помоложе. Говорили они по-юношески нагло. Не так, чтобы очень хамили, но слабые попытки были. Какие-то деньги. Заказ… Дьявол! Опять этот придурок со своим кашлем. Сел бы этот убогий подальше от окна. Еще один голос был мне смутно знаком. Он оборвал молодого короткой репликой:

— Остынь! Давай без крайностей!

Я прикрыл глаза, разматывая тонкую цепочку памяти. Голос… Да, конечно. Встреча в лесу и два бандита, про которых мне сказал брат убиенного сидельца. Тот, который был старше. Вот оно, как все удачно сложилось. Но он не снайпер, характер не тот. Только мне этого мало. Достаточно для мести, достаточно, чтобы выполнить свою часть контракта, но мне нужен человек, который все это заказал.

Шум внутри не утихал. Скандал в благородном семействе. Ладно, пора с этим заканчивать. Мне уже трудно себя сдерживать. Я достаю пистолет и начинаю двигаться в сторону дверей. Не успеваю сделать и шага, как раздается звук выстрела.