"Охотник на ведьм" - читать интересную книгу автора (Локамп Пауль)

XIX

Выстрел звучит так неожиданно, что я приседаю. Слышно, как внутри дома с грохотом падает тело, и тот же голос рычит на оставшихся подельников:

— Ну! Кто еще пулю хочет? Тему не всосали? Не ясно объяснил? На двух хозяев играть вздумали, сявки? Хер вам в глотку! Что встали? Увезите эту падаль отсюда, пока вонять не начал!

Да, насчет него я не ошибся — серьезный мужик, ничего не скажешь. Только его игра мне не совсем понятна. Где же здесь собака зарыта? Через некоторое время открываются двери, и выходит один из бандитов. Он подгоняет к дверям джип и открывает багажник. Еще через десять минут выходит второй, неся на плече человеческое тело, обернутое в мешковину.

— Швеллер какой-нибудь захватите, — доносится до меня голос, — иначе всплывет весной. И винтовку тоже утопите, нечего здесь улики складировать. Погоди, только прицел сниму.

— Ладно, — отзывается другой.

Вот как? Значит их было четверо? Один уходит в сторону ангара и возвращается с тяжелой железкой. В машину усаживаются двое мужчин, и они уезжают, даже не закрыв за собой ворота. Если к Каунасскому морю, то это здесь недалеко. За час успеют обернуться, если прорубь сразу найдут. Слышу, как у дверей, переминаясь с ноги на ногу, топчется оставшийся мужчина. Он закуривает и, ругнувшись, возвращается в дом. Слышно, как под ним скрипнуло кресло, и после короткой паузы раздаются звуки телевизионной рекламы. Телевизор смотрит? А ведь щелчка замка слышно не было. Значит, дверь открыта? Вот и прекрасно, меньше мороки. Еще раз обвожу площадку глазами и, взяв пистолет наизготовку, делаю шаг к входу. Стукнула дверь…

— Ну чего вернулись, идиоты, неужели места не нашлось? — не дождавшись ответа, мужчина разворачивается в мою сторону и застывает. Знакомое личико у дяди. Да, это один из тех, которые меня в лесу хотели зажать. Второй, как понимаю, сейчас в багажнике на водные процедуры едет?

— Ты?! — он смотрит на меня удивленными глазами.

— Ошибся в выборе цели, — я смотрю на него спокойно, как на мебель. Затем поднимаю пистолет и стреляю ему в ногу. Выстрел, несмотря на глушитель, прозвучал довольно громко. А может, мне только показалось? Мужик вскрикнул и схватился за рану.

— Мля! Твою мать!

— Не надо ругаться, — качаю головой я.

Его пистолет лежит на небольшом журнальном столике, рядом с креслом. Примерно в двух метрах от него. Неужто попытается взять? А смотрит-то как! Если бы мог, он бы меня на куски порезал.

— Дернешься — убью! — предупреждаю я и, подойдя к столу, забираю его пистолет.

— С-с-сук…

— Хлебальник закрой, — обрываю его ругань и указываю пистолетом вниз, — быстро лег на пол и руки в стороны.

— Я ранен, мля!

Пожимаю плечами и стреляю по второй ноге. Он кричит и заваливается на пол.

— Делай, что тебе говорят. Жаловаться будешь потом.

Через несколько минут мужик уже сидел на полу со связанными руками и кривился от боли. Понимаю, сорок пятый калибр — это больно. Ругался, конечно, как без этого. Мол, истекает кровью, и вообще, сейчас его дружки вернутся — и все, мне конец. В общем, ничего нового я так и не услышал — все угрозы звучат примерно одинаково. Рана у него не опасная, артерию вроде не задел, так что в ближайшие полчаса не сдохнет. А на более длинный период ему лучше не загадывать. Подхожу к окну и, отогнув край жалюзи, выглядываю во двор.

— Чего ты хочешь?!

— Ничего, — пожимаю плечами я. — Твои дружки, как понимаю, к морю поехали? Значит, минут сорок провозятся. Давай по-быстрому поговорим, и я уеду. Нет у меня ни времени, ни желания с тобой разговаривать. Обсудим некоторые вопросы — и все. Сам понимаешь…

— Чего ты хочешь? — повторил он. Его голос дрогнул. — Денег?

— Денег? Нет, — качаю головой я, — нужна информация о человеке, который тебя нанял. Где он сейчас?

— Я заплачу тебе, — он словно не услышал вопроса, — много заплачу.

— Вот сука, неужели ты думаешь, что за деньги можно купить все?

— Да! — он рванулся вперед, но скривился от боли и завалился на бок. — Все! Деньги дают власть. Можно купить людей, власть, любовь! Все продается и покупается!

Делаю несколько шагов вперед и резко падаю на колено, схватив его за горло. Я готов рвать его зубами, эту падаль, возомнившую себя человеком!

— Все?! Купи ненависть!!

Еле сдерживаюсь, чтобы сразу не пристрелить эту мразь. Нет, не сейчас. Он мне еще нужен. Все, он сломался. Даже резать не пришлось. Его лицо блестит от пота. Ужас — вот что он сейчас испытывает. Смертельный ужас.

— Не убивай…

— Я не убийца. Воздаю человеку по делам его.[36]

— Не посмеешь! Тебя живьем закопают!

— Ты так думаешь? — спрашиваю я и, положив на стол включенный диктофон, подвожу итог. — У тебя есть одна минута. Можешь рассказать сам или умирать будешь очень долго. Выбирай.

— Нет…

— Как знаешь, — я пожал плечами и выбрал из ножен скин-ду.

Через двадцать минут я сидел на стуле, смотрел телевизор и ждал возвращения бандитов. Рядом на полу лежал еще теплый труп их коллеги. Как-то слишком быстро он умер. Правда, рассказать успел многое. Не все, но мне было достаточно. Даже его «бригадир» не будет мне мстить за это убийство — они давно были на ножах. Выполнив заказ на мое убийство, эта падаль, лежащая на полу, имела реальный шанс занять место своего шефа. Так что он меня благодарить должен за то, что помог удержаться на месте. За окном послышался звук мотора. Ну вот и могильщики вернулись…

Первый бандит умирает, не успев войти. Он открыл дверь и удивленно посмотрел на меня, стоящего напротив двери. Выстрел — и он заваливается назад, падая на идущего следом за ним напарника. Тот, не поняв, в чем дело, попытался удержать своего дружка — и тоже умер. Пуля в голову — это быстрая и безболезненная смерть. Стреляю еще по одному разу им в головы. Кажется, это называют «контрольным выстрелом»? Беру лежащий на столе диктофон и, осмотрев комнату, выхожу на улицу. Тишина-то какая. Назад ухожу той же дорогой — через пролом в стене. Без приключений добираюсь до машины и, едва не застряв в снегу, выезжаю на дорогу. Домой ехать нельзя. Через полтора часа я уже подъезжаю к одному мотелю, расположенному недалеко от Каунаса.

Сколько прошло времени с тех давних пор, когда я безмятежно спал? Кажется, что так было всегда. И сны… Я боюсь их. Это похоже на один нескончаемый кошмар. Пытаюсь заснуть, но вместо этого передо мной встают какие-то лица. Я их не знаю. Я вообще уже ничего не знаю. Прав был Франсуа Виньон в своей балладе «истин наизнанку»…

Лежу в маленькой, узкой, как гроб, комнатке, тупо уставившись в потолок. Изредка по нему пробегают отблески фар. Как все, оказывается, просто. Мозаика наконец складывается в картину, которая похожа на черный квадрат Малевича. Сплошное черное пятно. Реквием по мечте. И от этого становится еще хуже, даже огонек сигареты кажется холодным.

Проваливаюсь в беспокойный сон, который больше напоминает бред. Мне кажется, что бегу по узкой, незнакомой мне улице. Не знаю, но уверен, что именно здесь я родился и вырос. И этот неизвестный мне город — моя родина. Вокруг стоят какие-то люди. Бегу, спотыкаюсь, проваливаюсь в какую-то вонючую грязь, а из толпы в меня летят камни и проклятия. Это мое прошлое, словно бросая подачку нищему, возвращает ошметья памяти прошлых жизней. Кто я, Господи?!

Сегодня пятое января. Уже начинает смеркаться, когда я выхожу из дверей мотеля и, бросив на заднее сиденье сумку, усаживаюсь за руль. Завожу мотор и, даже не думая, закуриваю очередную сигарету. Кофе перестал действовать, даже вкуса не чувствую — лишь неприятную горечь. Курить тоже противно, но иначе — засну. Брошу. Когда-нибудь я обязательно брошу курить и глотать кофе. Обещаю. Если доживу до рассвета. Выехав на трассу, я делаю еще один звонок. Тот же бесстрастный, лишенный интонаций голос.

— Слушаю вас…

— Я выполнил свою часть договора…

— Да, я уже в курсе. Завтра выполню свою…

— Хорошо…

На самом деле для меня уже это не важно. Мой путь, скорее всего, закончится здесь. И остановить меня они не успеют. Это уже невозможно. Отсоединяю от телефона аккумулятор и, приоткрыв окно, бросаю его на дорогу. Чуть дальше, километров через двадцать, туда же отправляется и телефон. Сим-карту выброшу позже, когда буду проезжать через мост. Перед Каунасом сворачиваю направо, на трассу Вильнюс-Клайпеда. Еще пятнадцать километров — и буду у цели. Путь замкнулся, — пора платить по счетам. Своим и чужим. Почти тридцать четыре года — это хороший возраст, чтобы умереть. Полон сил, энергии. И мечтаний? Хотя, пожалуй, нет — мечты остались в прошлом. Но они были. Были, черт меня возьми! Перед моими глазами, как живая, встала ведьма. Любимая ведьма, которую я обязан убить, чтобы искупить свой грех? Велика цена, но и грех, как видно, велик — своей кровью не смоешь. Ладно, мне пора — гашу в пепельнице сигарету и провожу ладонью по лицу, пытаясь стереть усталость. Впереди долгая ночь. Самая длинная в этом году. Для некоторых она станет последней — я позабочусь об этом. За окном по заснеженным улицам города медленно проплывают машины. Словно огромные рыбы с большими светящимися глазами. Аквариум, где агнцы соседствуют с хищниками, которые готовы разорвать любого, кто покусится на их добычу. Они наплывают на меня, кружатся в медленном танце… Не спать! Я немного опускаю стекло, и в щель врывается струя холодного воздуха. Она немного прогоняет сонливость, но я хватаю с крыши пригоршню снега и, остановившись на светофоре, растираю лицо. Вот так, уже лучше. Хорошо, что машину от снега не почистил.

Вот он — дом на окраине небольшого пригородного поселка, неподалеку от Немана. По меньшей мере здесь собрались человек пять. Людей? Нет, это нелюди. И домик им под стать — трехэтажный особняк красного кирпича, окруженный запущенным садом. Сразу за домом — высокий, поросший деревьями холм. Такое чувство, что этот дом — не что иное, как средоточие зла. Даже деревья, растущие неподалеку, искривлены, словно от боли.

Этому дому не один десяток лет. Вполне может быть, что больше века. Если верить карте, составленной инженер-майором Аничковым еще в 1797 году, на этом месте находился «дворъ Зегаришки». Кто знает, какие тайны хранит в себе эта земля? Хотя мне-то что с этих тайн? Пусть этим интересуются историки, я пришел сюда за другим! Пусть всю нежить и не уничтожу, но хватит и того, что заберу на тот свет столько, сколько успею. Насчет пяти я ошибся; по саду мелькнули две быстрых тени, у двери — еще один, а это уже три. В доме, надо полагать, не меньше четырех, считая очаровательную джинние. Как это «мило», черт меня побери — Нечисть Востока и Запада мирно уживается под одной крышей, забыв про свои клановые распри и дрязги. Джинние сейчас там, я даже не сомневаюсь — перстень, несмотря на приличное расстояние, ее почувствовал, обжигая мне руку, словно в немом крике — Нежить! Какое гнездышко! Даже обидно, что не эти твари предназначены мне судьбой. Пусть и не сподобил меня Господь найти упокоение в этих смертях, но убивать их можно и нужно…

Сразу мне не подобраться — они не такие идиоты, чтобы не устроить несколько внешних постов. Пусть и не сразу, но я их обнаружил. Они разместились треугольником, перекрывая все подступы к дому. Вот один из них, почти рядом с вершиной холма — наблюдает за дорогой. Одет хорошо — штаны белые, а куртка — серо-зеленая. На фоне зимнего леса такой комплект предпочтительнее, чем полностью белый — заметить труднее. А вот и второй — у тропы, ведущей вдоль забора. Хорошо устроился, гаденыш, сразу и не заметишь! Первый — неподалеку, метрах в двадцати. Что это у него? Винтовка? Ну ты смотри, совсем страх потеряли, чуть ли не в черте города засады устраивают! До второго — метров сто. Правильно рассчитали: я должен был подъехать со стороны Каунаса и, оставив машину, пройти по узкой тропинке, ведущей по склону. Тут бы они меня в клещи и взяли. Наверное, так бы я и сделал, если бы не предчувствие. Это особое чувство, доставшееся нам от предков. Даже не чувство, это — запах. Запах боли, страха и смерти — иначе не назовешь. Поэтому я выбрал другой путь.

Я уже полчаса наблюдаю за одним из этих бойцов и все это время он даже не пошевелился. Стоит спокойно, на месте не топчется. Только головой вертит, как сова. И каждые пятнадцать минут, как хорошо отлаженный робот, поднимает руку к рации, висящей у него на груди и, нажав тангенту, бросает в эфир короткую фразу. Значит, после того, как он умрет, у меня будет пятнадцать минут и не секундой больше.

А что у нас с домом? Фасад темный, только на заднем дворе — слабое освещение. Судя по всему, свет падает из окон, обращенных к холму. Заднюю часть дома сейчас не разглядеть, ее загораживают несколько высоких елей, растущих у забора. Ну и черт с ним, главное — площадку видно. Так, это что за тварь? На лужайку вышло что-то очень крупное, издали похожее на большую собаку, размером с теленка. Оборотень? Точно, он — знакомая тварь. Значит, кроме джинние, в доме есть и некромант. Достаточно сильный, если смог заставить нечисть служить, как обычного сторожевого пса. Оборотни в зверином обличье, как правило, тупые; одна жажда крови, не больше. Надо признать, что в изучении магии некромант добился немалых успехов. За столь короткий срок? Талант, это не каждому дано! Очень хорошо, что он сюда прибыл. Значит, у них все готово для совершения «обряда».

Первым делом надо убить ближнего, стоящего ко мне спиной. Потом уходим налево, вниз по холму, туда, где расположился второй. На третьего времени не останется, он на противоположной стороне — просто не успею. «Убей ближнего своего, ибо дальний приблизится и убьет тебя». Может, и не совсем точная цитата, зато смысл верный. Из сумки достаю арбалет и заряжаю его болтом с обычным, стальным наконечником. Такие используют на охоте. Ждать, теперь остается только ждать…

Все-таки Бог есть — началась небольшая метель. Так, ничего серьезного, но видимость ухудшилась. А мужчина, стоящий неподалеку, занервничал! Несколько раз он приложился к прицелу винтовки, потом вышел на связь. После короткого разговора успокоился и опять замер. Ну жди, жди… Уже скоро. Вот он поднимает руку, нажимает тангенту рации. Контрольная фраза. Время!!!

Короткий свист — и он, даже не вздрогнув, привалился к дереву. Есть контакт — из его затылка торчит арбалетный болт. Бросаюсь к нему — мертв. Следующий — вот он, чуть ниже и левее. Сто метров. Дьявольщина — мне плохо видно, снег на склоне завивает кольцами. Еще чуть ближе. Семьдесят. Пятьдесят. Стоп. Прицеливаюсь. Свист, есть! Минус два! Бросаю взгляд на часы — прошло всего три минуты. Во дворе один из оборотней. Нет, не нравится ему такая погода, ох как не нравится! Он жмется поближе к дому, пытаясь укрыться от ветра. Сейчас, потерпи немного, согреешься. На арбалет ложится болт с серебряным наконечником. Только не дергайся, тварь, не верти башкой! Есть! Нечисть беззвучно утыкается мордой в снег. Трудно завыть, когда из твоей башки торчит железка. Перезарядка. А где наша вторая собачка? Вот она, обнюхивает забор. Смотри ты мне — словно собака прозаическая! Еще немного — и начнет ногу на кусты задирать. Далековато немного, но думаю, не промажу. Свист, тупой стук, словно болт ударил в дерево, и тварь замерла. Черт побери, аккуратно я его пришпилил — оборотень даже не упал. К забору пригвоздил, как бабочку! Откладываю арбалет в сторону — все, пошла работа!!! Девять минут!

Крадучись, подбегаю к старому дереву, склонившемуся над забором. Прыжок — и вот я уже переваливаюсь через ограду, приземляясь на снег мягко, как кошка. Неподалеку лежит тело оборотня, которое начинает принимать вид человека. Неприятное зрелище — трансформация нечисти, но дьявол с ним, видали и страшнее! Нет сейчас времени разглядывать, как она шкуру меняет. Стукнула дверь, и на террасу, которая опоясывает весь первый этаж, выходит охранник и поднимает голову к небу. Судя по мимике, ругаться изволят. Да, полностью с тобой согласен — погода дрянная. Он всматривается в темнеющий холм, словно раздумывая, что предпринять. Умница, только думай подольше, очень тебя прошу! Я вытягиваю из ножен кинжал и, прижимаясь к стене, двигаюсь в его сторону. Да, что-то придумал, его рука тянется к рации. Захват — удар!

— Хек… — охранник захлебнулся сталью и кровью. Он еще лихорадочно хватается за перила, словно они помогут зацепиться за жизнь.

— Спокойно, парень, — шепчу я ему, не забывая оглядываться вокруг, — не шуми, милый, не надо шуметь. Мне еще рано, а тебе уже поздно.

Опускаю тело на землю и осматриваю двор. Тело прятать не стоит; даже если обнаружат, не успеют тревогу поднять. Слишком поздно, я уже здесь, рядом с вами…

В освещенном окне замечаю еще двоих. Смотри ты мне, старые знакомые… Ладно, с ними шутить не будем — опасное это дело. Кинжал вытираю от крови и убираю в ножны. Дверь на веранду не закрыта — отсюда вышел охранник, который лежит за моей спиной в луже собственной крови. Значит, будет проще. Вдох-выдох, работаем! Дверь распахивается, и я делаю шаг в комнату. Сколько надо секунд, чтобы сделать четыре прицельных выстрела по двум мишеням, сидящим рядом? На все — полторы секунды, проверено![37] Выстрелы сливаются в один, расцвечивая одежду красными пятнами, и охранники, не успев ничего понять, замирают в креслах.

Рывок в комнату, передо мной дверь в холл — распахиваю и едва успеваю отпрянуть в сторону, заметив мелькнувшую тень. Грохнул выстрел, и от рамы отлетело несколько щепок, вперемешку с кирпичной пылью. Черт, как неудобно застрял! Нет у меня времени, чтобы устраивать дуэли! Бью ладонью по выключателю, и комната погружается во мрак. Еще один выстрел. Два выстрела в ответ, не высовываясь из-за дверей. Надо его немного притормозить; слишком он быстрый, так и помереть недолго. Хватаю со стола стеклянную пепельницу, бросаю ее в холл с криком «п-а-аберегись!» и следом за ней кувырком вхожу в холл. Вот уж воистину, профессионализм не пропьешь — охранник хоть и присел за угол, укрываясь от «гранаты», но меня на входе поймал. Выстрел! Плечо обжигает боль — слегка зацепил, зар-р-раза! Не остановишь! Выхожу из кувырка на колено и пробиваю дабл-тап в эту тень, стоящую на лестнице. Есть контакт! Силуэт будто ломается и заваливается набок, сползая по ступенькам. С металлическим стуком падает ружье. Вы что, твари, хотели жить вечно?!

Слышу, как хлопает входная дверь — кто-то сбежал? Через окно вижу, как к одной из машин метнулась худенькая женская фигурка — джинние?! Хрен с ней, с этой тварью я могу разобраться и позже! Слышу, как заводится движок. Пробегая мимо входной двери, я трижды, почти не целясь, стреляю по машине, и бросаюсь вверх по лестнице, сбрасывая пустой магазин на землю. Перезарядка. Тень, мелькнувшая в дверях, вскидывает к плечу короткий автомат! Он почти успел, но мой выстрел, сделанный ему под ноги, сбивает прицел, и очередь уходит в сторону. Выстрел! Есть! Еще дважды, в корпус, для гарантии!!! Человек заваливается навзничь на пороге и замирает.

В глубине кабинета, который освещен светом настольной лампы, стоит некромант. Да, он меня ждал! Ведь знал, тварь, что я в конце концов сумею добраться до него, сложив эту мозаику из фактов и случайных фраз. Он встал посередине кабинета, расслабленно скрестив руки на груди, и снисходительно улыбается, словно ждет от меня обвинений. Ну уж нет, мы не в кино, чтобы вести душеспасительные беседы! Поднимаю пистолет — свист, и кисти рук обжигает боль. Глок вылетает из рук, поднять уже не успею — здесь еще один человек! Да, серьезный мужик, ничего не скажешь. Он стоит напротив меня, медленно сворачивая длинный кнут. Любитель экзотического оружия? Ну что же, твое право! Некромант делает шаг назад, уходя в тень кабинета, словно уступает нам поле боя. Нет, ты не уйдешь! Бросаюсь на пол, еле успевая разминуться со свистнувшим у лица кончиком хлыста. Выстрел! Мужчина дергается и заваливается на пол. Еще скользя по паркету, я добавляю еще одну пулю. Да, я успел достать второй пистолет, черт бы побрал все эти перестрелки. Вижу ускользающую тень — стреляю вдогонку, почти не целясь. Зацепил? Вряд ли! Но он дернулся в сторону, а я выиграл секунду, чтобы успеть подняться на ноги и броситься следом за ним.

Некромант попытался вывернуться, ударив меня острым, как бритва ножом. Сука! Удар я успеваю отбить, но все же он меня достал — руке стало жарко, рукав противно липнет к телу, будто вторая кожа. Еще удар — с глухим стуком на пол падает выбитый из моих рук пистолет. Какой же ты быстрый!

— Тварь! — ухожу в сторону от мелькнувшего передо мной клинка и, рванувшись вперед, бью его в шею, наотмашь, со всей силы, но он успевает оттолкнуть меня в сторону. Сильный мужик, другой бы без сознания валялся. Еще! Уход! Блок! Удар! Некромант отходит в центр кабинета. Блеск стали перед глазами, но мне везет — я сбиваю его с ног ударом в бедро, и он со стоном валится на тело своего телохранителя. Я прыгаю следом за ним и, наступив ногой на руку, сжимающую нож, падаю на колено, добивая прямым ударом в голову. Тварь! Рядом дохлой змеей валяется злосчастный кнут. Все, мля, он мой!

Импровизированная петля захлестывает его шею, и я перекручиваю концы веревки. Хрипишь?! Не торопись, я только начал! Рывком поднимаю его на ноги и, словно танцуя аргентинское танго, делаю два быстрых шага назад, бросаю в развороте к стене, лицом в кирпичную кладку, наваливаясь на него всей массой своего тела, чтобы усилить удар. Еще добавим, чтобы ты сдох! Некромант врезается лицом в стену и почти перестает сопротивляться. Нет, еще дергается! Сдохни, тварь, сдохни! Словно тараном, бью его головой, и наконец разворачиваю лицом к себе. Искаженное злобой лицо, но глаза уже мутные, как у снулой рыбы. По лицу двумя струйками стекает кровь. Прекрасный вид, достойный кисти художника! Крепко хватаю Некроманта за горло и прижимаю к стене. Скалясь, как Баргест, который добрался до своей жертвы, рычу в это ненавистное мне лицо.

— Добрый вечер, монсеньор Кастелли!