ГЛАВА 6 Через горы

Путешественники проследовали вдоль северной гряды и, дойдя до её конца, стали огибать её, внимательно вглядываясь в каждую выемку. Франк бесконечное число раз влезал в подозрительные ущелья, ниши и пещеры. Перед этими разведками Адель доставала цветок, и, лишь убедившись, что он свеж и благоухан, мальчику дозволялось уходить. Вокруг было спокойно и мирно, в пещерах не пряталось ничего опасного и подозрительного, горы таинственно и величественно сверкали своими белыми вершинами, а ослик продолжал жевать листья и ветки.

— Это, конечно, наше счастье, что цветок не чувствует опасности, — заметила однажды Мирта, — но вдруг он её и не может почувствовать?

— Не говори так, пожалуйста, — испугалась Фатима. — Его нам дала наша спасительница, и мы не должны сомневаться в её даре.

— На лгунью она не была похожа, — согласился Франк. — Не то, что ваша старушонка.

— Цветок волшебный, это очевидно, — подхватил принц. — Обыкновенный цветок давно бы завял.

Адель не знала, что и сказать. Она не могла бы с уверенностью говорить, что цветок способен предупредить об опасности, не испытав его на деле, но и утверждать обратное не могла, потому что до сих пор Франку не встретилась ни малейшая опасность.

Не придя к единому мнению, Франка, на всякий случай, подстраховывали как могли.

— Это не проход, — каждый раз докладывал Франк, возвращаясь. — Я бы, пожалуй, рискнул перебраться поверху, но ослу, а тем более толстому ослу, там не пройти.

Серый благожелательно толкал его мордой.

Обогнули выступающую часть гряды, медленно двинулись вдоль хаотичного нагромождения гор и однажды вечером обнаружили очень узкую трещину, почти загороженную от посторонних глаз большим каменным обломком. Наверное, если бы не всюду сующий свой нос Франк, путешественники прошли бы мимо.

— Я пойду на разведку, — оживился мальчик.

— Отложим разведку до завтра, — возразил принц. — Скоро стемнеет. Лучше отойдём за тот валун и приготовимся к ночлегу.

Франк попытался было спорить, но вынужден был уступить общему нажиму. Доверившись цветку, развели костёр, вкусно поужинали, выпили горячего чаю и легли спать, а утром, едва рассвело, все уже были на ногах, ощущая волнение от предчувствия близкой удачи.

Адель достала цветок и поднесла его к трещине в стене.

— Опасности нет, — торжественно провозгласила она.

— А раз нет, то собираемся и идём через горы, — принимая равнодушный вид, объявил Франк. — Это и есть проход.

Принц строго нахмурился.

— Ты…

С мальчика слетела маска равнодушия, и он запрыгал от восторга:

— Пока вы дрыхли, я взял из костра горящую ветку и обследовал трещину. Она ведёт вглубь горы, постепенно расширяется и выходит на поверхность. Серый там пройдёт!

— Ты не должен был отправляться на разведку, не предупредив нас! — принялся отчитывать Франка принц. — Если идёшь в путь не один, то всегда советуйся в своих поступках с попутчиками. Представь, что было бы, если бы все мы, не предупреждая друг друга, делали первое, пришедшее нам в голову?

— Представь, что было бы, если бы тебе угрожала страшная опасность, а мы бы спали, не зная этого? — подхватила Фатима.

— Тебя бы предупредило твоё сердце, — огрызнулся уязвлённый Франк. Он ожидал изумления, восторга и благодарности, а не укоров.

— Допустим, сердце нам бы подсказало неладное, — согласилась Мирта. — Где же нам следовало тебя искать? Откуда мы могли знать, что ты так глуп, что среди ночи отправился обследовать трещину?

Адель стало жаль растерянного мальчика, возле которого уже стоял ослик и дружески тёрся ему о шею своей симпатичной доброй мордой.

— Франк, спасибо, что ты нашёл проход, — сказала Адель, — но дай обещание, что никогда больше не поступишь так неосторожно, а впредь всегда будешь советоваться с нами.

Мальчик подумал, поковырял землю босой ногой и вздохнул.

— Ладно уж, обещаю.

Все заулыбались, и настроение Франка сейчас же поднялось.

— Мы сначала позавтракаем или сразу же пойдём? — спросил он.

Ему не терпелось показать найденный путь.

— Сначала позавтракаем, потом очень тщательно переберём вещи и разложим поудобнее, а уж потом пойдём, — ответил принц и объяснил. — Кто знает, что ждёт нас впереди.

— Я от всего сердца желаю вам благополучно перейти через горы, — сказала Мирта. — Я успела полюбить вас всех, и мне жаль расставаться с вами, но перед этой трещиной в горе мы расстанемся.

Адель знала намерение Мирты остановиться здесь, но остальные были поражены.

— Я тоже путешествую в поисках своего счастья, — объяснила красавица. — И моё сердце подсказывает, что я его встречу именно здесь.

Адель прекрасно понимала Мирту, прочие же, не посвящённые в её тайну, стали уговаривать своевольную девушку не отделяться от компании, потому что одной легко попасть в беду.

— Я тоже ищу своё счастье, если оно существует для меня, — говорил принц. — Но я не знаю, где оно меня поджидает и поджидает ли. Как же ты уверена, что твоё счастье само придёт к тебе, да ещё в это безлюдное место?

— Я-то уверена, — усмехнулась Мирта, — а вы, принц… Бедный принц! Если вы и дальше будете таким слепым, то ваши странствия продлятся до конца вашей жизни.

Принц сейчас же замкнулся в броне холодной вежливости и замолчал.

— Мне кажется, принц, что скоро вы вернётесь к своему отцу во дворец и займётесь устройством своего счастья и государственными делами, — закончила Мирта.

— Я поклялся, что не вернусь без своей любимой, — тихо возразил принц.

Мирта улыбнулась.

— Желаю тебе, Фатима, поскорее обрести желанный покой и… повелителя. Думаю, что это произойдёт очень скоро.

— Пусть сбудутся твои слова, — прошептала Фатима.

— Тебе, Франк, я желаю обрести дом и не терпеть лишения и ужасы бесприютной жизни.

— Ох, нет! — с искренним испугом ответил мальчик. — Я привык к полной свободе. Я бы предпочёл всю жизнь путешествовать, а не запирать себя в четырёх стенах.

— Надеюсь, что ты когда-нибудь остепенишься. Милый ослик, я очень хочу, чтобы твоя мечта исполнилась, и ты нашёл пристанище и добрых хозяев.

Серый поглядел на красавицу ласковыми глазами и объявил:

— Знаешь, Мирта, ослы порой сами не знают, чего хотят. Сейчас мне кажется, что я предпочёл бы всю жизнь быть кочевым ослом, лишь бы я был при деле и при хороших людях.

Мирта погладила ослика по голове.

— Я знаю, Адель, что тебе будет нелегко отыскать и спасти твоего жениха. Желаю тебе на всём пути встречать помощь и поддержку добрых людей и животных.

— Спасибо, Мирта, — ответила Адель. — Возьми волшебный цветок, а то одной тебе будет трудно уберечься от опасности.

Мирта отстранила дар.

— Вам будет труднее пройти через горы по незнакомому пути, чем мне отдыхать здесь. И постарайся сохранить его до конца твоего путешествия, он ещё много раз тебе пригодится.

Все были растроганы добрыми пожеланиями Мирты и наперебой выказывали ей самое дружеское участие. Принц выделил ей часть запасов, и девушка, поколебавшись, приняла этот подарок. Ей, и правда, требовался хоть небольшой запас пищи, чтобы дождаться того, кто был ей нужен.

Тепло попрощавшись с Миртой, путешественники обошли большой валун, закрывавший трещину, и один за другим скрылись в проходе.

— Слон бы здесь не прошёл, — объявил Франк, — а осёл пройдёт, даже если он такой толстый, как наш. Иди осторожнее, Серый, здесь легко сломать ногу.

Ослик тяжело вздыхал от несправедливости мальчика.

Трещина, действительно, была достаточно широка, но камни, мелкие и крупные, в беспорядке наваленные в проходе, создавали серьёзные трудности для перехода. Тяжелее всего идти, наверное, было ослику, нагруженному мешками. Его копыта каждую секунду грозили соскользнуть с покатой поверхности очередного крупного камня, и Серому надо было быть особенно внимательным. Временами путь преграждал особо крупный камень, через который приходилось перебираться, сняв поклажу с осла, передавая её друг другу по цепочке, а потом ещё и помогая Серому перелезать через высокое препятствие.

— Я же тебе говорил, чтобы ел поменьше, — ругался Франк, подпирая ослика обеими руками. — Всю дорогу жевал, не останавливаясь. Вот и результат.

Серый только пыхтел и не решался оправдываться.

Постепенно трещина расширялась, а потом вышла на поверхность и превратилась в заваленный камнями проход между двумя сросшимися грядами гор. Этот проход шёл сначала круто вверх, потом — вниз, временами извивался и был очень труден для продвижения. Путники были вынуждены останавливаться на отдых чаще, чем привыкли, но всё равно чувствовали постоянное утомление.

— Ну как, Серый, ты всё ещё хочешь быть кочевым ослом? — поинтересовалась Адель.

— Только если я буду кочевать не по горам, — признался ослик.

— Ничего, — вступил в беседу принц, — для разнообразия подойдут и горы. Зато, когда дорога пойдёт по ровным местам, она покажется нам особенно лёгкой.

Франк только смеялся. Он был поистине неутомим и воспринимал происходящее как весёлую игру. Улыбаться он переставал лишь тогда, когда требовалось проталкивать осла через очередной завал камней, но потом быстро обретал прежнюю ясность духа.

Теперь путь вёл неизменно вверх, временами становясь почти горизонтальным или даже едва заметно понижаясь, но тут же вновь круто поднимаясь. Похоже, путешественникам предстояло добраться до перевала между двумя очень тесно расположенными снежными вершинами гор. И чем выше они поднимались, тем сильнее чувствовалось утомление, хоть дорога была легче и нагромождения камней — реже.

Становилось всё холоднее, под ногами белел снег. Люди шли, накинув на себя одеяла, а на привалах жестоко мёрзли. Каждый раз, вынимая из сумки цветок, Адель ожидала увидеть его почерневшим от мороза, но цветок был свеж, словно всё ещё рос на тёплом лугу.

— Я уверена, что если мы не умрём от холода, то дойдём до пустыни, — еле сдерживая дрожь заметила Адель. — Неужели где-то сейчас жара?

Они отдыхали, постаравшись закутаться потеплее.

— Наверное, в пустыне, — ответила Фатима и закашлялась.

— Тогда предсказываю, что в пустыне Адель будет с удовольствием вспоминать здешний холод, — сказал принц.

— А мне везде хорошо, — объявил Франк, теснее прижимаясь к Серому, поджимая ноги и тщательнее накрывая себя и приятеля одеялом и попоной.

— И мне, — поддакнул ослик. — Нам с Франком всегда и везде хорошо.

Фатима надрывно кашляла, прижимая руку к груди. Принц укрыл её потеплее.

— Ничего, — прошептала девушка. — Со мной всё в порядке, просто я не привыкла к холоду, ведь у нас так тепло.

У принца сердце разрывалось от жалости к обеим девушкам, а особенно к Фатиме, чьё здоровье сильно пошатнулось за время путешествия.

Когда перевал был пройден и дорога устремилась вниз, Фатима была совершенно больна и еле передвигала ноги, держась с одной стороны за ослика, а с другой поддерживаемая принцем. Серый только виновато вздыхал, жалея, что не в силах нести на своей спине и мешки, и девушку.

Адель претерпевала муки, о которых до сих пор лишь читала в книгах. Прежде, если ей было холодно, она одевалась потеплее, разжигала поярче камин и подсаживалась поближе к благодатному огню, а сейчас им не из чего было разжечь костёр, и они дрожали под одеялами, не имея другой возможности согреться. Сухая пища, запиваемая ледяной водой, служила плохим топливом для организма, и Адель вспоминала горячие супы, булькающее в кастрюльке рагу, кипящую в чайнике воду. Где те благословенные времена?

Но всё-таки дорога, сначала медленно, а потом всё круче начала идти вниз, и можно было надеяться, что когда-нибудь они выйдут из заснеженной части гор и вступят в более тёплые края.

Адель на ходу по привычке достала из сумки цветок и посмотрела на него. Не то, чтобы его можно было назвать увядшим, нет, но он не казался таким свежим, как до этого. Тонкий стебель не так упруго держал головку цветка, листья не были так зелены.

— Поглядите: цветок вянет! — воскликнула Адель.

Все в тревоге смотрели на цветок. Да, он увядал. Увядал прямо на глазах. Скоро края лепестков закрутились, головка бессильно повисла, листья пожелтели.

— Опасность, — растерянно проговорила Фатима. — Но какая? Откуда она придёт? Как нам защититься?

Они осмотрелись, ища хоть самого крошечного укрытия, но нигде нельзя было найти убежища. Над ними не нависали склоны гор, не видно было ни пещеры, ни ниши, ни хотя бы ямы, чтобы спрятаться. Да они и не знали, чего ждать. Подкарауливали ли их какие-нибудь чудовища, или лавина вот-вот должна сойти с одной из вершин и, докатившись до перевала, похоронить их в своей толще. Чего им ждать? Чего бояться?

— Вон там лежит несколько больших камней, — сказал принц. — Сложим туда вещи и вооружимся.

Так и сделали. Мешки и одеяла сложили между камнями и прикрыли их мелкими обломками, а сами приготовили скудные средства обороны: кинжал принца, столовые ножи и камни.

— Я что-то слышу, — заявил Серый. — Не двигайтесь и не разговаривайте.

Он опустил голову к земле и прислушался, а Франк лёг и прижался к земле ухом.

— Похоже на шаги, — тревожно определил ослик. — И они приближаются с той стороны.

— Фатима и Адель, быстро ложитесь за камни. Постарайтесь не шевелиться, чтобы вас не заметили. Мы с Франком попробуем их отвлечь. Серый, ты лучше тоже ляг и притворись камнем. Франк, мы с тобой должны будем увести их за собой, а потом, когда отойдём подальше от лагеря, разбежимся в разные стороны и будем спасаться, как сумеем.

— Понятно, — твёрдо сказал мальчик. — Можешь на меня положиться, принц, я не подведу. Все по местам!

Адель лежала рядом с Фатимой, а в сторонке толстый осёл безуспешно притворялся камнем.

— Если принцу и Франку будет угрожать опасность, вскакиваем и бежим на помощь, да? — спросила Фатима.

— Конечно. А камней для обстрела здесь достаточно. Жаль, что я не умею пользоваться пращой.

— И я тоже. Адель, ты слышишь? Идут!

— Вот они!

Показались два существа, с виду похожие на людей, но раза в четыре выше. Они были покрыты густой тёмной шерстью, а в руках несли дубины. Увидев принца и мальчика, они остановились и о чём-то коротко переговорили, пользуясь почти нечленораздельными звуками. Адель не поняла слова, но зато жесты великанов были красноречивы и ясно показали, что они хотят подойти к лагерю с двух сторон.

Не успели страшные пришельцы разойтись, как принц и мальчик издали воинственный клич и ринулись на них. Один из великанов отбросил принца ударом ноги и поднял дубину, чтобы его прикончить, а другой собирался то же самое сделать с Франком, как вдруг ослик вскочил на ноги и с криком: "Разбегайтесь, пока я их отвлекаю!" — бросился на неприятеля. Оба великана оставили людей и побежали к нему, но он проскользнул между ними, и дубинки стукнулись, не причинив ему вреда.

— Эй вы, за мной! — кричал ослик, дразня противника неуклюжими медлительными прыжками.

Толстый крупный осёл был лучшей добычей, чем мужчина и мальчик, поэтому великаны бросились преследовать Серого. Они оказались способны очень быстро бегать и были ловки и метки. Бедный ослик уже мчался сломя голову, уворачиваясь от ударов дубин, и было очевидно, что великаны в скором времени утомят его, окружат и забьют тяжёлыми дубинами.

Адель и Фатима сидели на земле, от ужаса не в состоянии ни пошевелиться, ни подать голос. Принц и Франк напрасно пытались догнать бегущих и помочь ослику и были вынуждены остановиться, когда преследователи и их жертва скрылись из виду.

— Серый! Серый! — кричал мальчик, глотая слёзы.

Вдали слышался лишь топот ног и тяжкий стук, когда дубина ударяла в землю или сшибала камень. Но и эти звуки постепенно слабели. Потом вдали раздался жуткий вопль, и всё стихло.

Франк, ещё не веря своим ушам, сделал несколько шагов в сторону предсмертного крика и упал на землю, захлёбываясь от рыданий. Фатима плакала на груди принца, да и по его лицу текли слёзы. Адель не верила, не хотела верить, что всё это произошло на самом деле. Неужели с ними не будет умного, доброго и великодушного ослика? Неужели его так неожиданно и страшно лишили жизни? Тут она вспомнила про колдуна Жана. Ведь она могла не сидеть истуканом, разинув рот от ужаса, а вызвать Жана и тем самым спасти Серого. И получается, что это она, именно она виновна в гибели ослика.

Адель закрыла лицо руками и застонала. Теперь ни слёзы, ни укоры, ни раскаяние не помогут повернуть время вспять. Ослик уже пожертвовал своей жизнью ради их спасения, и этого не сможет изменить даже колдун Жан.

— Идёмте, идёмте же скорее, — торопил их принц. — Великаны могут вернуться, чтобы захватить и нас.

— Не пойду. Никуда не пойду, — рыдал Франк. — Пусть приходят и убивают. Я хочу умереть.

Принцу и Фатиме с трудом удалось отвести Франка подальше от этого места. Адель безвольно шла за ними. Теперь она уже не боялась смерти.

— Сидите здесь, — наказывал принц. — Не вставайте, не пытайтесь идти за мной. Если появится опасность, ложитесь и не шевелитесь. Я посмотрю, где великаны, и сейчас же приду. Франк, ты будешь за старшего. Ты отвечаешь за девушек в моё отсутствие.

Принц не возвращался долго, бесконечно долго для убитых горем и снедаемых беспокойством людей. Франк был безутешен и не реагировал на слабые попытки Фатимы его успокоить, а та еле сдерживала рыдания. Адель продолжала жестоко корить себя за смерть ослика, и ей казалось, что теперь она уже никогда не сможет быть счастлива или хотя бы обрести покой. Её путешествие отныне не имеет смысла, потому что обречено на неудачу, а ей самой уготована смерть или безумие.

— Смотрите, идут! — прошептала Фатима, и в её выразительных глазах засветились радость, недоумение, неверие и надежда. Адель даже испугалась и всмотрелась в ту сторону, куда указывала девушка и где разыгрались трагические события.

— Франк, очнись! Посмотри скорее! — закричала Адель, не веря, сон это или явь.

Мальчик поднял голову, равнодушно взглянул, сейчас же вскочил на ноги и бросился навстречу медленно бредущим к ним принцу и ослу.

— Серый! — закричал было Франк, но был остановлен предупреждающим жестом принца.

Фатима плакала от радости, мальчик обнимал и целовал голову ослика, а Серый, помаргивая кроткими глазами, жевал мягкими губами ухо своего друга.

Принц устало опустился на землю. Он с трудом добрался до лагеря, борясь с сильным желанием отдохнуть по дороге. Фатима ужаснулась его виду. Он был весь исцарапан, руки изранены, а под полусорванными ногтями запеклась кровь. Ослик тоже был весь в царапинах и ушибах.

— Серый потом всё расскажет, — сказал принц и в изнеможении лёг.

Фатима сняла с шеи висящий на шнурке крошечный флакончик с целебным маслом и принялась смазывать раны принца. Франк не менее заботливо хлопотал возле ослика, смывая кровь водой из бочонка и прикладывая холодные примочки к ушибам, на которые жаловался пострадавший. Адель принесла одеяла, воду, пищу и приготовила обед. Опомнившись от потрясения, она вспомнила про всё ещё грозившую им опасность и вынула цветок. Он был свеж и душист.

— Пока нам ничто не грозит, — объявила она, показывая цветок.

— Вряд ли принц сможет встать, даже если появятся великаны, — тихо сказала Фатима, указывая на крепко спящего молодого человека.

— Он спас мне жизнь, — объяснил ослик.

Фатима передала флакончик нетерпеливо ожидающему Франку и, пока он смазывал раны своего четвероногого друга, с благоговением показала Адель на принца и его изуродованные руки.

— Я в жизни своей не встречала человека лучше, — прошептала она.

Адель пригляделась к ней. Девушка говорила, не замечая, что её слышат.

— Мне кажется, что если бы он приказал мне умереть, я умерла бы с восторгом, благословляя его имя.

Фатима опомнилась и испуганно посмотрела на Адель.

— Только никому не рассказывай то, что я тебе сказала, — попросила она.

— Ну, конечно.

Когда они отходили от принца, Адели показалось, что его сон не так глубок, как думала её подруга.

Решено было оставить принцу еду, а пока дать ему выспаться.

— Расскажи, как тебе удалось спастись? — попросила Адель ослика. — Ты увёл за собой великанов, а потом мы услышали страшный крик. Мы думали, что ты погиб и оплакивали тебя.

Осёл поедал смоченные в воде сухари и шевелил ушами от наслаждения. Он что-то пробурчал, проурчал, но говорить начал, лишь насытившись.

— Я тоже думал, что уже погиб, — признался он. — Мне хотелось отвести этих косматых чудищ как можно дальше от вас. Ну и ловки же они! Их дубины несколько раз грозили меня сплющить, но в последнюю секунду я выскальзывал из-под этого пресса. Наверное, Франк был прав, и я, действительно, толст, потому что я устал раньше, чем они, и уже готовился умереть, но увидел, что с одной стороны склон сильно понижается и переходит в отвесный обрыв. Правда, я это увидел напоследок, когда покатился вниз, а одно из чудищ — за мной вдогонку. Но чудище сразу грохнулось вниз, издав вопль, который вы слышали, а я благодаря своей упитанности застрял меж двух камней и, будьте уверены, что тощий осёл там бы проскочил. Второе чудище так огорчилось от гибели товарища, что совсем забыло обо мне и умчалось прочь. Я попробовал было выбраться, но не смог. Тогда я решил, что моя судьба — умереть от голода и жажды на краю обрыва, зажатым между двумя камнями, но появился принц и вытащил меня с помощью верёвки. Он уверял меня, что сам не знает, зачем её взял, проходя мимо наших вещей, но с её помощью ему удалось меня вытащить. Это было нелегко, всё-таки я не маленький и не худенький. Фатима лечила его раны и видела, чего это ему стоило. Да и половина моих ран нанесена острыми камнями во время подъёма наверх, а не дубинами чудищ.

Принц спал недолго, а когда проснулся и наскоро поел, стал торопить спутников с уходом от опасного места. Он утверждал, что великаны могут вернуться, чтобы отомстить за своего товарища, и все с ним согласились.

Франк решительно заявил, что Серый не сможет нести тяжёлую ношу из-за ран на спине и боках, но ослик предложил накрыть его спину одеялами, а уже сверху приладить мешки. Так и сделали.

— Теперь я не чувствую боли, — заверил терпеливый осёл.

Правда это была или ложь, так и осталось невыясненным, но Серый без единого слова жалобы нёс поклажу до полных потёмок, когда принц сделал знак остановиться. А рано утром они были подняты чуть свет. Принц опасался, что великаны, ловкие, сильные и быстрые, без труда преодолеют то расстояние, на которое путешественникам с великим трудом удалось отойти. Правда, цветок не предупреждал об опасности, но нельзя было поручиться, что он не завянет сегодня же днём или вечером. И путники шли торопливо, словно уже слышали за спиной тяжёлый топот. К счастью, бегство облегчалось тем обстоятельством, что дорога всё время шла под гору.

— Хорошо! — заметил Франк. — Ноги сами идут!

— Уже пришли, — проворчал ослик, первым заметивший впереди великие для себя трудности.

И правда, кончилась идущая вниз тропа, и начались короткие и неглубокие, но требующие величайшего напряжения резкие спуски, почти обрывы. Осла перед каждым таким препятствием развьючивали и спускали вниз на верёвках, а потом пользовались верёвками сами, потому что кроме Франка никто не смог бы удержаться на этих почти отвесных склонах. Какие муки испытывал принц, работая израненными руками, никто не подозревал, до того бодр и спокоен он был.

Мальчик, помогая спускать Серого, не решался уже упоминать о его толщине, но сам ослик, тяжело вздыхая и упираясь ногами в склон, чтобы помочь людям, философски говорил:

— В толщине есть и хорошие стороны и плохие. Хорошая сторона спасла мне жизнь, а плохая в данный момент портит вашу.

Подобные доводы веселили всю компанию и помогали легче мириться с трудностями. Но как же обрадовались путники, когда эти самые трудности прекратились и они вступили в ущелье. Здесь тоже могли встретиться свои трудности, но, пока их не было, они воспринимались как нечто неопределённое и менее неприятное, чем преодолённые.

— И лиса, и гномы предупреждали, что в горах нельзя громко говорить, — сразу вспомнила Адель, когда вокруг очень тесно встали стены, а вместо широкого небесного свода над головой возникла щель, всё выше поднимавшаяся по мере того, как не то дорога понижалась, не то вырастали горы. Становилось всё сумрачнее.

— Да, если произойдёт обвал, нам не спастись, — согласился принц. — Засыплет, а нам и отступить будет некуда.

Услышав такое страшное известие и сознавая его справедливость, Фатима крепко зажимала рот платком, чтобы заглушить кашель. Ей становилось всё хуже. Чудовищное напряжение бегства от великанов дало себя знать, и бедная девушка с величайшим трудом заставляла себя двигаться вперёд. Больше всего она боялась стать обузой для спутников.

Принц решил, что они уже отошли на достаточно большое расстояние от возможной погони и теперь можно позвонить более продолжительные привалы и ночёвки.

Первый же такой привал показал, насколько все устали и нуждались в отдыхе. Франк, как ни хвастался своей выносливостью, крепко уснул, едва доел свою долю пищи. Адель блаженно вытянулась на земле и подумала, что, получив эту возможность, испытывает счастье, и что вообще человеку для счастья нужно очень мало. Ослик наслаждался тем, что его подживающая спина получила отдых. Измученная Фатима не то провалилась в глубокий сон, не то впала в беспамятство. Только принц не ложился. Он сидел, понурив голову и глубоко задумавшись.

Адель пошевелилась, и принц повернулся к ней.

— Надо идти дальше, — сказал он. — Но как мне жаль будить наших друзей!

— Фатиму надо поскорее вывести отсюда, — поделилась Адель своей тревогой. — Дорога всё понижается, и проход через горы напоминает мне узкую тёмную щель. Боюсь, что здесь скоро будет сыро и холодно.

— Да, сырость уже чувствуется, — согласился принц. — Я и сам боюсь за Фатиму. Как ты думаешь, Адель, сможет она выдержать путь через пустыню?

Адель покачала головой.

— Это очень мужественная девушка, — продолжал принц. — Я не могу допустить, чтобы она погибла в пути. Да и куда ведёт её путь? Зачем ей идти в какие-то неведомые края? Что её ждёт?

— Её повелитель, — ответила Адель.

— По-моему, чтобы найти повелителя, не надо забираться на край света, — возразил принц.

Адели стали понятны намёки Мирты. Похоже, принц скоро прекратит свои странствия, если, конечно, отец позволит ему этот неравный брак. Впрочем, собирался же он жениться на крестьянке… В согласии Фатимы Адель не сомневалась, но первый шаг должен был сделать всё-таки принц. Может, боязнь за здоровье и жизнь девушки заставят его сделать этот шаг?

Принц разбудил своих спутников, и отряд двинулся в путь.

— У меня такое чувство, что мы погружаемся в сырую могилу, — шёпотом призналась Фатима Адели.

Принц, идущий неподалёку, услышал её слова и нахмурился.

Адель тоже кольнуло неприятное предчувствие, тем более, что её собственные мысли совпадали с мнением Фатимы. Узкое мрачное ущелье дышало сыростью, и воздух в нём был неподвижен и спёрт, как в склепе.

— Ничего, — ответила она как можно жизнерадостнее. — Мы уже прошли перевал, пройдём и через ущелье. Главное, что это, действительно, проход через горы, и нам не нужно будет поворачивать назад.

Адель сама удивилась, откуда взялся у неё такой оптимизм, но она ощутила убеждённость в благополучном переходе через горы.

Однако сколько же всяких неожиданностей вставало на пути отряда! Никто и не подозревал, что основную трудность скоро составит вода. Сначала им попадались ручейки, вытекающие из толщи каменных стен и потом незаметно исчезающие, но скоро воды стало столько, что приходилось очень внимательно смотреть под ноги, чтобы не провалиться по колено в быстрый поток. Принц поддерживал Фатиму, Франк азартно скакал по камням, Адель шла очень осторожно, а ослик брёл, не разбирая, где суша, а где вода, лишь бы не поскользнуться и не упасть. Для ночлега теперь приходилось выбирать место повыше. Обычно это было нагромождение камней, очевидно, после какого-то обвала.

На вторую ночь после вступления в ущелье произошла новая встреча. Все уже уснули, лишь Франк, который настоял на первом дежурстве, сидел с важным видом, сознавая своё значение дозорного. Вдруг он услышал чьё-то весьма немузыкальное пение. Мальчик сразу же разбудил принца и Серого, а потом и девушек.

— Это какой-то глупец, — определил Франк, когда раздалась чересчур уж громкая рулада. — Неужели он не соображает, что может вызвать обвал?

Принц велел быть настороже и ждать его возвращения, а сам отправился на разведку. Пение вскоре оборвалось, а затем к встревоженным путникам подошли принц и мужчина лет тридцати пяти-сорока с открытым весёлым лицом и ясными нежноголубыми глазами. Его кудрявые волосы были рыжеватыми без седины, а кожа свежей, как у младенца. Он и производил впечатление большого ребёнка.

— Здравствуйте, — радостно приветствовал он путешественников. — Я не знал, что своим пением навлекаю на себя и на вас опасность. Меня зовут Ганс, а иду я на восток. Этот юноша сказал мне, что вы собираетесь пересечь пустыню, поэтому я буду очень рад найти в вас попутчиков, а если вы к тому же дадите мне немного поесть, то я буду на вершине счастья. Только не подумайте, что я вышел в путь с пустыми руками. Всё, что мне могло понадобиться, мне очень заботливо собрала матушка, да и спутники у меня были, но мы потеряли друг друга из виду, а продукты я очень неосмотрительно съел, не ожидая, что переход через горы затянется.

Это было сказано очень мило и даже грациозно, и все, конечно, выразили своё сочувствие Гансу, потерявшему друзей, и сейчас же накормили его.

— Я бы съел ещё столько же, — признался Ганс, доев крошки. — Но, наверное, просить добавки было бы бестактно.

Адель и Фатима потянулись было к мешкам, чтобы дать возможность голодному перестать быть голодным, но остановились, услышав ровный голос принца.

— Да, это, пожалуй, было бы бестактно.

Ганс скорчил уморительную рожицу и сказал:

— Меня всегда губил мой аппетит.

— Не аппетит, уважаемый Ганс, а неосмотрительность, — объяснил принц прежним ровным голосом. — Мы не знаем, сколько ещё дней будем идти через горы, а потом нам предстоит переходить через пустыню, так что мы вынуждены ограничивать выдачу еды, и не только еды, но и воды, ведь её неоткуда будет пополнять, а эти потоки под ногами слишком грязны для питья.

— Я с вами совершенно согласен, — ничуть не обидевшись, закивал головой Ганс. — Мне тоже надо было следовать этому мудрому принципу. Но с кем же я буду делить тяготы дальнего пути?

Принц представился сам и представил своих спутников.

— Я благодарен случаю, который свёл меня с вами, — обрадовался Ганс.

Адель не знала, что и подумать по поводу нового знакомства. Это явно был очень приятный человек, но ей показалось, что его практичность оставляет желать лучшего. Впрочем, он не был нытиком и нелегко было представить его потерявшим бодрость духа, а это сейчас было, пожалуй, главным, потому что практичности им хватало и своей. Вот только принца новый попутчик, похоже, настораживал.

"Поживём — увидим," — утешила сама себя Адель, уже засыпая.

Все давно привыкли вставать по первому требованию принца, не допуская сожалений о возможности поспать подольше, поэтому были немного удивлены, что Ганса пришлось уговаривать встать и даже трясти.

— Я всегда страдал от того, что не могу проснуться сразу, — оправдывался он, когда его удалось заставить встать.

— И в следующий раз вы, действительно, пострадаете из-за этого, потому что я не намерен терять время и силы на ваше пробуждение, — жёстко сказал принц. — Вам придётся нас догонять или опять идти в одиночестве.

— О нет! Этого больше не повторится, — заверил Ганс. — Я сознаю свои недостатки, милый принц, и борюсь с ними.

Адели было приятно, что их новый товарищ не имеет обыкновения обижаться.

Дорога становилась всё труднее, и все порядком устали, но принц, поддерживая Фатиму, упорно шёл вперёд.

— Не пора ли нам отдохнуть? — спросил Ганс. — Девушки совершенно выбились из сил.

— Нет, — твердо ответил принц. — Мы прошли слишком мало. Если останавливаться чаще, чем мы делаем это обычно, мы никогда не выберемся из этого подземелья.

"Из подземелья." Лучшего названия для этой узкой тёмной щели подобрать было невозможно.

— Вы, как всегда, правы, принц, — согласился Ганс. — Мне странно встретить такое благоразумие в юноше. Я, к сожалению, никогда не отличался этим достоинством и всегда действовал под влиянием минуты.

Между тем вода всё прибывала, и люди кое-как перебирались по камням через быстрый кипящий поток. Ослик, бредя почти по брюхо в бурлящей пене, осторожно нащупывал место, куда можно было поставить копыто. Брызги взлетали выше головы, и все были мокрыми до нитки. И в этих условиях пришлось идти не час и не два, а долгих пять часов. У Адели уже отнимались ноги, а Фатима потеряла последние силы и почти без сознания лежала на руках принца, когда поток обмелел, а потом и вовсе скрылся в трещине под стеной.

— Привал.

Это единственное слово, брошенное принцем, вернуло к жизни обессилевших людей.

— Ур-р-р-а-а-а!!! — заорал Ганс.

Все поспешили остановить своего непосредственного спутника, но оказалось, что неосторожность Ганса уже принесла непоправимый вред. Сначала, вроде бы, установилась прежняя тишина, но очень скоро стал различим странный, всё возрастающий гул. Никто не мог определить, откуда доносится этот звук и куда следует от него бежать: назад или вперёд. Все застыли в напряжённом ожидании. Гул перешёл в раскатистый грохот, а грохот — в давящий уши гром и рёв. Адель совершенно оглохла, а когда немного пришла в себя, то решила, что полностью лишилась слуха, настолько неправнодобной ей показалась наступившая тишина.

— Хорошо, что не на нас, — первым нарушил молчание ослик.

— Я думала, что оглохла, — призналась Адель. — А где это было?

— Оглянись, — предложил хмурый Франк.

Его брови были насуплены, а глаза метали злобные взгляды на бледного, как мел, виновника чуть не совершившейся трагедии.

Адель обернулась и едва удержалась от вскрика. Невдалеке от них, там, где они только что прошли, лежала груда камней, занимая всё узкое пространство между двумя стенами. У неё даже голова закружилась, стоило ей подумать, во что бы они превратились, если бы остановились на привал чуть раньше.

— Это всё из-за тебя! — свирепо налетел на злополучного Ганса мальчик. — Говорили ведь тебе, что в горах нельзя громко говорить.

— Но я не мог сдержать свою радость по случаю отдыха, мой юный друг, — оправдывался Ганс. — Разве мог я предвидеть, что моя неосмотрительность вызовет такие сокрушительные последствия?

— Вот и…

Но принц положил руку на плечо мальчика и взглядом усмирил его.

— Надеюсь, Ганс, что этот случай послужит вам уроком, — примирительно сказал он.

Адель мысленно поддержала принца. И в самом деле, сделанного не вернёшь, никто не пострадал, а Ганс будет теперь осторожнее. Что толку в обвинениях и угрозах? Они могут вызвать лишь ссору, то есть совсем нежелательное в пути явление. Такого же мнения придерживалась и Фатима, потому что её выразительные глаза с благодарностью обратились на принца.

— Какой же я неосмотрительный! — сетовал Ганс. — Я себе никогда не прощу своего поступка.

— Не будем возвращаться к этому предмету, — прервал его принц. — Поедим, отдохнём и пойдём дальше.

— Что-то подсказывает мне, что мы скоро выйдем из этого ущелья, — признался Серый. — Я чувствую запах вкусных зелёных листьев.

Франк хотел напомнить ослу о его толщине, но вместо этого сказал:

— Как только выберемся отсюда, я нарву тебе огромную охапку самых свежих веток.

Ослик поглядел на мальчика своими большими добрыми глазами и благодарно закивал головой.

Ганс больше ни разу не выразил желания получить добавку к своей скудной порции, и Адель радовалась, что их жизнерадостный спутник обретает наконец необходимое в дальних походах умение обуздывать свои желания. Он и встал после непродолжительного сна почти без понуканий. Может быть, он не будет им полезен, но пока всё говорит за то, что обузой он тоже не будет.

Адель всё ждала, когда же принц объяснится с Фатимой. У неё самой с Франком не было никаких затруднений. Пришёл день, когда они поняли, что их детская дружба готова перейти в нечто большее, и приняли это как должное. Франк просто и легко объяснился с Аделью, получил её согласие и наметил примерный день свадьбы, пока ещё очень отдалённый из-за их чрезмерной молодости. Потом они выросли, поняли, что их чувства не изменились, и назначили конкретный день свадьбы, то есть завтра, хотя Адель уже не могла бы сказать, насколько это "завтра" соответствует календарю. А объяснение принца с Фатимой всё оттягивалось, и Адель очень боялась, что оно так и не состоится. Кто их знает, этих принцев? Может, ему нельзя жениться на ком хочется, и он лишь тешит себя иллюзиями на этот счёт. Однако и вмешиваться в такое личное дело нельзя.

Ослик оказался прав, и к вечеру щель, по которой путники шли столько времени, расширилась и выпустила их, наконец, на свободу. Исчезла пробирающая до костей сырость, свежий воздух тепло пахнул им в лицо. Адели показалось, что они вышли из могилы на поверхность земли. Даже солнце, опускаясь за горизонт, успело одарить их прощальными лучами.

— Сейчас мне страшно подумать, какой путь мы одолели, — признался Ганс. — Как это нас не раздавило в узкой щели?

Фатима счастливо улыбалась, и принц долго не мог отвести глаз от девушки.

— Мне кажется, что я была мертва, а сейчас возвратилась к жизни, — сказала она.

— А ты открой солнцу своё лицо, — посоветовал Ганс. — Так ты быстрее выздоровеешь.

— Я открою лицо только тогда, когда найду своего повелителя, — ответила девушка.

— Я прихожу в ужас при мысли, что мне придётся возвращаться, — сказал Ганс.

— И вам, принц, тоже, — напомнила Адель.

Принц быстро взглянул на Фатиму и помрачнел.

— Не знаю, — медленно произнёс он. — Возможно, мне удастся найти другой путь, в обход гор. Может быть, он будет очень долгим, но не таким трудным.

— Надо же! — удивился Ганс. — А мне казалось, что вам, милый принц, всё нипочём.

Адель была осведомлена больше, чем их новый знакомый, поэтому у неё затеплилась надежда. Фатиме не выдержать обратной дороги по горам, это ясно, и принц поищет для неё новый путь, который эта девушка с тёплого востока сможет легко перенести.

— А где Франк? — испуганно спросила Фатима.

Принц быстро огляделся, а Адель по привычке посмотрела на цветок, но он не предсказывал опасности.

— Франк! — громко позвал Ганс, но осёкся, опасаясь последствий своего крика. Горы, хотя и раздвинулись, но представляли не меньшую опасность для людей, чем прежде. И сейчас обвал мог оборвать их земной путь.

Ослик, лишь наполовину видневшийся из-за камней, попятился и повернулся к людям мордой. Его челюсти ритмично двигались, пережёвывая редкие былинки, растущие между камнями.

— Франк здесь, — объяснил он. — Вон на том холме. Он рвёт для меня ужин.

Оказывается, деятельный Франк не стал терять время на разговоры, а сразу же, пока ещё не совсем стемнело, поспешил выполнить данное ослику обещание нарвать веток.

— Поужинаем и мы, — распорядился принц. — Утром осмотримся и решим, что делать дальше.

Получив свою долю еды, Ганс опять не попросил добавки, и Адель порадовалась за него. Всё-таки этот легкомысленный человек прислушивался к голосу рассудка.

— Как хорошо! — воскликнула Фатима. — Здесь так тепло! Какой сухой воздух! Там, в щели, нечем было дышать.

— Хорошо! — согласилась Адель.

Она удивлялась сама на себя. Городская девушка, знавшая природу только по загородному парку, она уже столько ночей провела под открытым небом, проходя по лесам, степи, даже выдержав тяжёлый переход через горы. И при этом она ни разу не почувствовала простуды. Она безумно уставала, жестоко мёрзла, совершенно просырела в холодном ущелье, но не заболела, и это открытие своих сил и возможностей порадовало Адель. Оказывается, она не была такой уж слабой и беспомощной девушкой, какой считал её Франк. Нет, она ещё поборется за их общее счастье. Она найдёт логово безобразной колдуньи Маргариты и вырвет своего жениха из позорного рабства. Чтобы её гордый, независимый, даже немного самодовольный Франк ползал у ног этой гадкой старухи?! Одно это воспоминание способно вызвать к жизни мужество, дремавшее до поры до времени в сердце девушки.

Утро выдалось неправдоподобно яркое и тёплое. Все уже успели позабыть, что бывает такое утро.

— Да, это не то, что в нашем склепе, — рассуждал Франк, сладко потягиваясь. — У нас рассвет запаздывал почти до полудня, а закат так спешил, что почти встречался с рассветом. Жили, как земляные черви, не зная солнца. Эй, Серый, ты ещё спишь?

Ослик ткнул мальчика мордой в плечо, здороваясь, но был рассеян и молчалив. Даже за свой зелёный завтрак он принялся с опозданием и часто останавливался, задумавшись. Это не укрылось от Адели, но потом забылось, вытесненное более насущными проблемами.

— Теперь нам предстоит решить, куда идти, — сказал принц. — Мы не знаем местности. Я предлагаю следующее: мы с Франком пойдём на разведку, а вы все оставайтесь пока здесь. Может быть, мы не вернёмся до вечера, поэтому уложите вещи в укромное место и спрячьтесь сами. Постарайтесь как следует отдохнуть.

Предложение принца было разумным, и все с ним согласились. Взяв с собой немного пищи и воды, разведчики ушли, а оставшиеся спрятали припасы в тайник между камнями и воспользовались советом принца восстановить силы.