"Охота на невесту 2" - читать интересную книгу автора (Михеев Михаил Александрович)

Глава 15

Недоумение сменилось обидой, обида – бешенством, бешенство – болью, только сменяли друг друга эти состояния непривычно медленно, очевидно, сказывалось алкогольное опьянение. Однако же, так хреново Корбину давненько не было – года четыре, пожалуй, или даже чуть больше. А главное, не было никакой возможности сбросить напряжение привычным методом – устранить источник раздражения или хотя бы сорвать на нем злость. Как только Корбин осознал это, перед ним как будто наяву предстала картина того, как он держит в руках чье-то тонкое, беззащитное горло и медленно сжимает пальцы. Корбин мотнул головой, и картинка тут же сменилась другой – ревущим огненным смерчем, вздымающим в небеса и втягивающим в себя весь этот проклятый лес. Картина была настолько реальной, что Корбину стоило немалых усилий загнать ее обратно, в темные глубины сознания. А главное, он прекрасно понимал, что вполне в силах сделать и первое, и второе, и от этого понимания ему стало еще более больно, а главное, стыдно. Вновь, в который уже раз, получалось, что граф способен решить любую проблему тех, кто его об этом просит, и не в силах решить свою собственную…

– Не дождетесь! – процедил Корбин сквозь зубы. – Хрен вам…

Он еще сам не знал, что за хрен, кому хрен, чего от него не дождутся, однако это сейчас для него было уже неважно. С усилием распрямившись, Корбин загнал чувства внутрь себя, задавил их, скрыв от окружающих, как крышка закрывает кипящий котел. Медленно обернулся, обведя ставший вдруг совершенно чужим и неприятным лес тяжелым, недобрым взглядом. Возможно, ему показалось, но некоторые деревья вдруг перестали шелестеть листвой и подозрительно затаились – впрочем, чего еще ожидать после такой дозы спиртного? Только явления белочки, разумеется.

– Сами решайте свои проблемы. Надоело! – сказал Корбин в пространство. Пространство молчало. Корбин покачнулся, но остался на ногах, усилием воли вернул контроль над телом. Еще не хватало, чтобы кто-то видел его слабость. Нет уж, граф привык быть сильным и не собирался ни отказываться от этого, ни выглядеть жалким неудачником. Он, граф де'Карри, всю жизнь ломился вперед, подобно корабельному тарану, и это всегда помогало. Поможет и теперь – во всяком случае, Корбин на это надеялся.

Злобно ругаясь про себя, он зашагал в сторону поляны, на которой, похоже, намечалось продолжение банкета. Во всяком случае, пьяные выкрики и женский смех доносились именно оттуда. Вообще, эльфийский лес – очень благоустроенное место, благоустроеннее даже, чем королевский парк. По нему можно идти, как по дороге – деревья растут ровно, аккуратно, под ноги ничего не лезет, даже в темноте не споткнешься. Однако сейчас под ноги как раз лезло все подряд – то толстые, узловатые корни, то крапива, то густой, колючий кустарник. Корбина, впрочем, Единый силушкой не обидел, поэтому он шел напролом, ни на что не оглядываясь, и оставляя позади себя настоящую просеку. К счастью для них самих, никто ему по дороге не попался – иначе Корбин, наверное, просто растоптал бы их и не заметил. Правда, один раз, в кустах, ему встретилось чье-то полубесчувственное тело – то ли пьяное, то ли мертвое, то ли еще по какой-то причине отлеживающееся. Корбин, походя, отвесил телу пинок под зад, и возмущенный вопль оповестил его, что тело все же живое и, возможно, даже трезвое. Судя по голосу, это был многострадальный дедушка Джурайи, но проверять, так ли это, Корбин не стал. Во-первых, лень было, а во-вторых, тело, извиваясь так, что любая змеюка бы позавидовала, молниеносно уползло еще глубже в кусты и там затаилось. Плюнув ему вслед и, судя по возмущенному писку, попав, Корбин решительно зашагал дольше и пару минут спустя вышел на поляну.

Там, похоже, веселье было в разгаре. Знаменитый эльфийский оркестр играл что-то бравурно-заунывное, пафосно-героическое и бесконечно скучное. Впрочем, собравшимся здесь это совершенно не мешало – народ хлестал вино в три горла, и был намерен, похоже, и дальше предаваться этому интересному занятию. Более того, все настолько увлеклись, что даже не обратили на Корбина внимания, что было последнему только на руку. Моментально вычленив из пьяной толпы необходимого ему человека, граф решительно направился к нему.

– Эль… – от неожиданности Элька подпрыгнула.

– Нельзя же так! Над ухом! Я же от страха…

– Тише, Эль, не кричи так. Как по голове кувалдой, чес-слово. На вот, передай Джу – она забыла. А я домой – голова трещит. Давай, хорошо вам отпьянствовать.

С этими словами Корбин неловко сунул в руки Эльке Джурайины туфли и быстро отошел обратно в лес. Там, не привлекая лишнего внимания, Корбин открыл портал и отправился в свой замок.

Родные стены встретили Корбина могильной тишиной. Ну да, сейчас была ночь, а шаги часовых были из комнаты графа абсолютно не слышны. Это было, конечно, здорово, но сейчас Корбину хотелось взвыть от этой тишины. Кое-как добредя до своей койки, он бухнулся на нее, не снимая сапог, и забылся глубоким, тяжелым сном.

Утро было не менее мрачным, чем конец вчерашнего вечера. Небо подернулось густыми, низкими тучами, шел мелкий, противный снег, скорее даже снежная крупа. Порывы холодного ветра завывали в трубах, по двору гуляли миниатюрные смерчики, закручивая сероватую снежную пыль в неприятные на вид спирали. Даже свет, пробивающийся сквозь тучи, был серым и противным.

Корбин с трудом сел – голова болела нещадно. Прочитал заклинание… Как ни удивительно, оно все же подействовало, и граф смог, наконец, принять вертикальное положение. Тем не менее, приятного все равно было мало – затекшие от долгой неподвижности и неудобной позы мышцы ныли, мешая двигаться. С трудом, хрустя суставами, Корбин кое-как размял их и на негнущихся ногах подошел к зеркалу. Из его сияющей глубины на графа смотрело опухшее лицо с набрякшими веками и красными, как у кролика, глазами. Мерзкое зрелище. Корбин невольно передернулся, зло скрипнул зубами и решительно отправился приводить себя в порядок.

Полчаса спустя свежий, с мокрыми волосами граф спустился в столовую. Общее самочувствие было уже вполне терпимым, однако мрачные мысли из головы никуда не исчезли. На душе было мерзко и хотелось кого-нибудь убить. Слуги, очевидно, своим обостренным чутьем опытных халдеев чувствовали настроение хозяина и старались не попадаться ему на пути. А вот в столовой Корбина ожидал сюрприз.

– Корбин, здорово!

– Привет, Прим. Давно не виделись. Какими судьбами?

– Да вот, отец вчера срочно вызвал, я к нему, а дома никого нет…

– Вечером?

– Ну да.

– Пфе! Бухал твой папаша в это время, в эльфийском лесу бухал. Спонтанно просто все получилось.

– Бывает… В общем, домой возвращаться было неохота, вот мы и рванули к тебе. Решили, что тебе будет приятно.

– Рванули? Так ты не один?

– Ну да, Карина с Альбертом тоже здесь.

– А почему не за столом?

– Они у меня ранние пташки, сам знаешь… Уже позавтракали и смылись куда-то.

– Ну да, и никто меня не предупредил… Всех слуг перепорю, ПрОклятый меня возьми. Чуть дашь слабину – и готово дело, ты уже не знаешь, что происходит в твоем собственном замке. Кстати, тебя я бы тоже выпорол.

– Это еще за что?

– А почему ты мне не сказал, что у нас с Джурайей ничего не было?

– А ты не спрашивал.

– Это – мои слова, – вымученно улыбнулся Корбин. – Ладно, пошли жрать, я голоден, как волк.

После плотного завтрака самочувствие Корбина вошло в норму, чего никак нельзя было сказать о его душевном состоянии. Поэтому разговор не клеился, и Прим, подумав, откланялся, попросив у Корбина разрешения оставить жену и сына в его замке – снова тащить Карину с сыном к отцу, который наверняка не в духе после вчерашнего, ему не хотелось, а отправлять их домой было лень. Лучше уж он потом, вечером или когда там, заскочит за ними. Ну и с Корбином посидят, поговорят за жизнь. Граф лишь вяло махнул рукой в ответ, соглашаясь, и Прим отправился к отцу, а Корбин, по-прежнему пребывая в скверном расположении духа, поплелся к себе в комнату. Там он снова плюхнулся на кровать, некоторое время бездумно рассматривал потолок, а потом незаметно для себя снова заснул.

Проснулся он уже ближе к обеду. Есть не хотелось совершенно, в теле была неприятная вялость. Кое-как встав, Корбин произвел ревизию организма и с удивлением убедился, что тот функционирует нормально, просто не хотелось функционировать самому графу. Злобно сплюнув, Корбин решительно взял себя в руки и занялся делами, но на обед все равно не пошел – ну не лезло в него сейчас абсолютно ничего. Так он и сидел, разбираясь с накопившимися за праздничные дни бумагами, почти до ночи.

Поужинать он себя все-таки заставил. Просто потому, что надо быть сильным, а какие силы, когда не ешь? К тому же, Прим не вернулся, заночевав у отца, и надо было составить компанию Карине – невежливо иначе как-то. Ужин прошел вяло, разговор не клеился, и вскоре Корбин ушел спать, сославшись на мигрень и вызвав удивленный взгляд гостьи. Правда, ему от этого взгляда было не тепло и не холодно.

Ну а утром он проснулся резко, как всегда, когда чувствовал чье-либо присутствие. Рука рефлекторно легла на рукоять меча, по старой привычке прислоненного к кровати, однако мозг успел включиться в анализ обстановки, и Корбин расслабился – в его кресле, как обычно, забравшись в него с ногами, сидел Альберт и читал книгу.

– Альберт, сколько раз тебе говорить: не прокрадывайся в комнату, пока я сплю. Пришибу ведь ненароком…

Корбин пытался говорить сурово и раздраженно, но почему-то это у него не получалось. Маленький паршивец прекрасно это чувствовал и пользовался расположением графа вовсю.

– Ладно тебе, дядя Кор, – совсем по-взрослому ответил он, захлопывая книгу и слезая с кресла. – Я уже два часа здесь сижу, а ты даже не пошевелился. Кто угодно мог спокойно зайти и тебя прирезать.

– Не кто угодно, – машинально ответил Корбин. – Я дверь на засов запер… Ты как зашел?!!

– Да просто, – пожал плечами сорванец. – Там щель есть. Засов крутящийся, ножик сунул и приподнял.

– Щель? В моей двери? – Корбин встал, в одних трусах прошлепал к двери, осмотрел ее и задумчиво сказал: – Пожалуй, я повешу нашего плотника. В моих личных покоях щелястая дверь… Я что, мало плачу этим дебилам? Как только чуть ослабишь контроль – и готово дело, вместо работы в трактире пиво дуют. Давно я никого не вешал.

– А может, просто выпорешь?

– Посмотрим, – Корбин, сообразив, что подает подрастающему поколению неподобающий пример, начал быстро натягивать штаны. – Так что ты здесь делаешь?

– Книгу читаю. Я ее в прошлый раз начал читать, а утром прихожу в библиотеку, а ее нет. Сказали – ты забрал. Вот я и взял ее тихонечко… Все равно уже довольно поздно.

– Да? – Корбин только сейчас обратил внимание на свет, струящийся сквозь задернутые шторы. Подошел, распахнул их – и невольно зажмурился от ударившего в глаза солнца. – Это сколько же сейчас время?

– Полдень почти что, – рассмеялся Альберт. – Ты вчера такой был, что сегодня тебя будить все боятся.

– Боятся, говоришь? – задумчиво переспросил Корбин. – Это хорошо, хоть выспаться дали… А то как Лик к родне в деревню укатил, так с каждой мелочью ко мне ползут, по утрам будят. Совсем страх потеряли, никакого уважения к барину… Нет, я кого-нибудь точно повешу.

– Да что ты сегодня все вешать да вешать кого-то хочешь? Тебе, дядь Кор, что, заняться больше нечем?

– Настроение такое, – буркнул Корбин.

– Опять с Джу поругался? – догадливо предположил юный нахал, и тут же ловко спрятался за кресло, спасаясь от летящего в него тапка. – Дядь Кор, да ты не нервничай, все у вас образуется.

– Молчи уж, умник, – фыркнул граф. – Много ты понимаешь…

– Знаешь, дядь Кор, понимаю…

Корбин медленно подошел к нахалу, внимательно посмотрел на него и хотел было прочитать суровую отповедь, но осекся – с совсем еще детского лица на него смотрели мудрые глаза много повидавшего в жизни старика. И Корбин в очередной раз с тоской подумал о том, что не всемогущ, что ни ему, ни Приму не удастся помочь этому мальчишке избавиться от воспоминаний о слабости, болезни, уродстве… Можно вернуть человеку здоровье, сделать его сильным и быстрым, но избавить от кошмара беспомощности и неумолимо приближающейся смерти не в силах никто.

Мрачно вздохнув, Корбин спросил:

– Прим не появлялся?

– Не-а, – мотнул головой Альберт. – Вернее, появлялся на минуту, маму забрал – и к деду.

– Вообще охамел, – проворчал Корбин. – Опять свалил тебя на мою многострадальную шею.

– Да ладно, тебе же самому со мной веселее.

– Будто мне без тебя скучно…

– Скучно-скучно. И потом, родителям сейчас не до тебя, да и не до меня, если честно.

– А что случилось?

– Да, у меня, наверное, скоро братик будет. Или сестра, – махнул рукой мальчишка. – Но лучше, все же, брат.

– Это ты зря, – задумчиво отозвался Корбин. – Я, помнится, когда-то мечтал о том, чтобы у меня был хоть кто-нибудь родной. Отец был уже стар, да и времени на меня у него вечно не было… Завидую я тебе, если честно. Хотя Прим, конечно, гад – мало того, что опять затихарился, так еще и тебя спихнул. Дескать, работай, Корбин, работай, солнце еще высоко. Своих детей нет – на вот, Альберта понянчи.

– А что мне завидовать? Мама и отец в последнее время заняты только самими собой. Тебя постоянно нет, да и к тебе в замок без отца не попадешь. Скучно мне, дядя Кор.

– Скучно, говоришь? – в голове Корбина со звонким щелчком выкристаллизовалась мысль. – Ладно, пошли.

– Дядь Кор, а завтрак?

– Ты еще не ел?

– Ел… А ты?

– А я потом поем. Когда тебя, хе-хе, сбагрю.

Все же пришлось потратить какое-то время на умывание, однако Корбин, большой любитель водных процедур, на сей раз справился быстро. Десять минут спустя он, в сопровождении Альберта, бодро шагал по замку, небрежно отвечая на приветствия часовых. Их путь лежал в комнату телепорта.

– Вот, возьми, – Корбин сунул Альберту в руку амулет. – Это тебе для того, чтобы пользоваться телепортом. Пропуск в эту комнату и дорога обратно. Запоминай код портала. Другие открывать не пытайся, ошибешься – на куски тебя разорвет. Если что, потом я тебе коды покажу, но не сейчас. Чтобы вернуться – просто повернешь камень на амулете, он восстановит портал. Сейчас и попробуешь. А сейчас – вперед!

Когда они вышли из портала, Альберт удивленно завертел головой. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулись горы – высокие, скалистые, кое-где припорошенные снегом. Но все же здесь было явно теплее, чем в Багванне.

– Где мы? – шепотом спросил Альберт.

– Юго-восток Идальгии, это формально. А на деле – ничейные земли.

– Почему?

– Пока неважно, это вопрос политики и общих возможностей государства. Главное в другом. Что ты знаешь о драконах?

О драконах Альберт, как оказалось, знал немногое – примерно то же, что и большинство людей. Не интересовался прирожденный механик драконами, предпочитая более приземленные материи, а зря.

Ну вот что знали люди про драконов? Да только то, что это гигантские, кровожадные ящеры, способные летать по небу, плеваться огнем, закованные в прочную, прочнее, чем рыцарские латы, чешую, слабо уязвимые для магии и практически безмозглые. И мало кто знал, что драконам просто не повезло.

Все дело в том, что любое существо способно полноценно развиваться только тогда, когда есть, ради чего, собственно, развиваться. И каждый развивается по своему – волки отращивают крепкие зубы и быстрые ноги, птицы имеют крылья и клювы, а человек тренирует мозги. И все развиваются только ради того, чтобы выжить. А драконы не развивались.

По сути, драконы являлись самыми совершенными существами на планете. Они действительно были огромны – взрослый дракон достигал сорока локтей в длину. Они и впрямь были почти неуязвимы. Летать они могли далеко и быстро, огнем плевались метко. Сожрать на обед медведя – это для дракона было нормой. Кстати, и для изменений климата драконы были почти неуязвимы, потому как были вполне теплокровными. Поэтому данный им от природы мозг, ничем не уступавший, а во многом и превосходивший человеческий, почти не развивался. В результате мало какой дракон умел толком разговаривать, а уж мыслей сложнее, чем "что бы пожрать" у них в голове вообще не встречалось.

Вот физическое совершенство драконов и погубило. Их и так-то было не очень много, потому как кормовая база не бесконечно, а потом у них появился конкурент в лице человека – слабого, но умного и потому ставшего сильным. Результат был закономерен.

Дракон может сжечь деревню, разогнать пару десятков кое-как вооруженных крестьян, но он бессилен против армии и установленных на стенах замков баллист. Драконы попадали в ловушки, их травили, заваливали камнями в их собственных пещерах и уничтожали еще тысячью способов, которые только мог придумать изобретательный человеческий мозг. К тому же, как оказалось, хотя драконы и были малоуязвимы к магии, но все же слабые места у них были, а сами они магией не владели в принципе. Когда это выяснилось, маги, до того наблюдавшие за процессом с почтительного расстояния, повизгивая от радости вмешались в истребление ящеров. Драконы, конечно, тоже не оставались в долгу, но люди еще и плодились с колоссальной скоростью, и постепенно драконы были вытеснены с равнин в горы. Там, правда, люди достать их уже не могли, но это им особо и не требовались. Отрезанные от мира, разбитые на маленькие популяции в разбросанных в разных частях материка горных цемях, драконы были обречены на медленное и мучительное вымирание.

Все это Корбин рассказал Альберту, стоя на краю скалы, рассматривая великолепную картину, открывающуюся перед ним, и с удовольствием вдыхая свежий горный воздух. Альберт слушал внимательно, он вообще умел слушать, но, когда граф закончил свой рассказ, с недоумением спросил:

– Дядь Кор, а зачем ты мне это рассказываешь?

– Ну, догадайся.

– Здесь, я так понимаю, водятся эти самые драконы?

– Да.

– Ты хочешь мне их показать?

– В общем, и это тоже.

– А где они? – мальчик, похоже, не чувствовал страха. То ли по детскому максимализму, то ли потому, что привык чувствовать себя рядом с Корбином в абсолютной безопасности.

– Да здесь один сидит. С самого начала нас слушает, кстати.

– Где? – Альберт удивленно завертел головой. – Я ничего не вижу. Где они?

– Да здесь же. Эй, Орли, выходи!

– Мог бы так и не орать, – раздался из-за камней негромкий, приятный баритон. – Я и так все прекрасно слышу.

Слова произносились правильно, четко, только чуть замедленно – ничего удивительного, строение голосовых связок драконов заметно отличалось от человеческого. Впрочем, это было почти незаметно – драконы, если много говорят с самого детства, если с ними заниматься и их учить, очень умные существа. Если бы не их махровый индивидуализм, возможно, именно они, а не люди, владели бы этим миром. Но все это Корбин объяснил Альберту потом, а пока что тот просто пялился на оказавшееся перед ними чудо.

Дракон был красив – небольшой, всего семи локтей в длину, бронзового окраса, с блестящей, как будто смазанной жиром, чешуей. Могучие крылья были сейчас аккуратно сложены на спине и не мешали движению. Ящер мягко и практически бесшумно подошел к людям и изобразил на неожиданно подвижной морде улыбку:

– Я рад тебя видеть, мой лорд. Ты не один… Это тот, кому я должен принести клятву?

– Если захочешь.

– Думаю, он будет достоин, – ответил дракон, внимательно оглядывая замершего Альберта.

Интересная это была история, хотя и довольно банальная. Позже Орли рассказал ее Альберту, и тот не мог не понять, насколько ему повезло. За пятнадцать лет до этого Корбин, тогда еще наемник, проходил по этим местам и подобрал новорожденного дракончика, мать которого погибла. Для малыша это означало смертный приговор – драконы никогда не выхаживали чужих детенышей, но Орли повезло. У Корбина не было серьезных дел, а перешагнуть через умирающего от голода малыша не хватило духу. Вот и получилось, что Корбин сначала забрал дракончика в свою секретную избушку, выкормил, а потом, когда дракончик подрос, и скрывать его стало затруднительно, отправил обратно в горы, благо тот уже мог и летать, и добывать себе пищу.

Этим бы, наверное, все и кончилось, но так получилось что драконы, хотя и не могли похвастаться высоким развитием, свято блюли свой собственный кодекс. Одним из положений этого кодекса была как раз полная, абсолютная верность своему спасителю. Вот только Корбину это было не надо – он был настолько могуч, что серьезной помощи от дракона ему было не получить, а геморрою клятва верности, которую дракон в своем юношеском максимализме хотел принести, это сулило немало. Однако дракона было не переубедить, и Корбин договорился с ним, что пускай тот принесет клятву тому, на кого граф укажет. Орли, подумав, согласился, и на том все и затихло бы, если бы дракон постоянно не напоминал Корбину об этом. Корбин же, регулярно навещающий своего питомца, не хотел связывать разумное существо такой, фактически, рабской клятвой. Ну а потом подвернулся человек, которому Корбин доверял и считал, что уж этот-то ни в коем случае не будет злоупотреблять доверием дракона…

Когда отзвучали слова Клятвы дракона, Альберт с восхищением посмотрел на расправившего крылья Орли и спросил:

– А ты сможешь покатать меня по небу?

– Конечно, малыш… Садись.

– Стоп, – вклинился в разговор Корбин. – Орли, ты теперь за него отвечаешь, так что осторожнее. Альберт, открой мне пока что портал – заодно и с амулетом потренируешься.

Когда портал открылся, и Корбин собирался уже уходить, Альберт внезапно шепотом, но очень серьезно, спросил:

– Дядя Кор… Скажи, ты хотел, чтобы Орли принес клятву Джу?

– Это уже неважно, – ответил Корбин и шагнул в портал.