"Охота на невесту 2" - читать интересную книгу автора (Михеев Михаил Александрович)

Глава 14

Нет, ну до чего странный народ – эти графья! Шпиону в личной королевской переговорной не удивился, а королеву в гостях обнаружил – и теперь стоит с открытым ртом. Да ещё Рейна – вот тоже язва! С милой непосредственностью поддерживая легенду о новенькой королевской фрейлине вопрошает:

– О! А там, за открытым ртом – это случайно не знаменитый граф Корбине де'Карри? Ну надо же, какая удача! Всю жизнь мечтала с ним познакомиться!

Джурайя на лету подхватила королевскую игру:

– Позволь тебе представить Корбина де'Карри собственной персоной. Корбин, познакомься – это Рейна, фрейлина королевы, из новеньких. Она чувствует себя очень одинокой и слегка не в своей тарелке, вот мы и сбежали с бала – расслабиться в хорошей компании.

– Рад знакомству, мадам… Или мадмуазель? А, всё же мадам… Вы очаровательны! – Хвала Единому, Корбин быстро ориентируется в ситуации! А главное – весь этот цирк только ради двух зрителей – Эльки с Адрисом. Корнелиус знал Рейну ещё совсем девочкой, когда она прибыла знакомиться со своим будущим женихом в сопровождении Корбина вместо личной гвардии.

Корнелиус тогда был частым гостем при дворе, хоть и не являлся уже королевским магом. Тот король, Линарт IV, отец нынешнего раздолбая на троне, вырос на глазах Корнелиуса, и, возможно, только благодаря ему дожил в свое время до коронации. Ведь целью заговорщиков было не только устранение его отца, Гестина II, но и всех его наследников. В юности он не раз выговаривал Корнелиусу, что, останься он придворным магом, не запрись он в своём замке-крепости, и Гестин II был бы жив, на что Корнелиус всегда резонно говорил – был бы жив Гестин, не было бы сейчас Линарта IV, а всего лишь наследный принц преклонных лет…

Тогда, почти пятнадцать лет назад, Рейна была едва вошедшей в подростковый возраст принцессой, третьей дочерью и неперспективной невестой, напуганной сверх всякой меры покушением, оскорблённой пренебрежительным отношением придворных дам и страшно одинокой… Как, впрочем, и сейчас… Всего-то и нужно было – пара тёплых слов, ободряющий взгляд "У тебя всё получится!" и несколько дельных советов, как правильно себя подать, чтобы Рейна перестала так отчаянно трусить. Вся проблема была в том, что ни одна приличная принцесса ни за какие коврижки не соглашалась становиться женой Дидера I и единственного, тогда просто Ди, наследного принца, безвольного и глуповатого бабника, перепортившего женскую половину двора в полном составе ещё в возрасте четырнадцати лет. Учитывая его слабохарактерность, каждая вторая придворная дама искренне считала себя будущей королевой, потому что принц ей это пообещал. И именно поэтому отец Рейны, хитрый и пронырливый король Идальгии, по быстрому решил сбагрить балласт в виде третьей дочери без приданого в виде земель и не очень-то тряхнув казной. Счастью короля Линарта не было предела, когда он, познакомившись с совсем молоденькой принцессой, проникся её умом, рациональностью мышления и умением вести себя. Эта была единственная возможность сохранить государство после своей смерти – свалить дела государственные на королеву, и при этом дать шанс выжить Дидеру, своему единственному сыну, такому долгожданному и любимому, но такому бестолковому…

Их обвенчали сразу – боясь упустить удачу (а боялись этого обе стороны родителей молодожёнов), и Рейна осталась во дворце под личной опёкой Линарта. У неё было время, чтобы постичь все тонкости правления, освоить искусство интриги, научиться лавировать, недоговаривать, запугивать, решать проблемы путём тихого устранения мешающего объекта – её учил король, не надеявшийся на сына. Она стойко пережила несколько атак принца, считавшего, что он вправе требовать от малолетней наречённой первой брачной ночи, но не переставшего таскать в свои покои всё, что шевелилось, благо то, что не шевелилось, расшевеливать ему было лень. В день совершеннолетия Рейна, скрепя сердце и приняв противорвотное, легла на брачное ложе, стоически, сжав зубы и глаза, перенесла пыхтение, потение, возню и резкую боль от первого контакта, и, с сознанием выполненного долга, одёрнула сорочку и удалилась восвояси. Как она и ожидала, принц потерял к ней интерес, ославил на весь двор "бревном" и продолжил чёс, не претендуя больше на супружеский долг. Рейне ещё не было и двадцати, когда внезапно скончался король Линарт. В отравлении подозревали всех – кроме принца Дидера, потому как полный придурок, а в первую очередь – саму Рейну. Ей не к кому было обратиться за помощью, и она отправила верного человека к Корнелиусу… Как независимый эксперт при вскрытии королевского тела был назначен Прим, сын Корнелиуса, выдающийся маг-целитель и ученый, который и определил у умершего обширный инфаркт, не имеющий ничего общего с отравлением… Если кто и хотел подставить будущую королеву, ему это не удалось. А те, кто мог этого хотеть больше всего, в течении пары-тройки месяцев скончались естественной смертью или вследствие нелепой случайности ("Если ещё буду нужен – не стесняйся" – сказал тогда граф, получая очередное вознаграждение из рук уже коронованной Рейны).

Так что теперь, едва Корнелиус увидел выходящих из портала Джурайю с Рейной, он понял, что королева здесь не с официальным визитом. Совместно с Джурайей и самой королевой была разработана легенда – тщательно, во всех подробностях, и только после этого послали за Элией и Адрисом – за той самой весёлой компанией, которую обещала Джурайя.

– … Прикиньте – эти утырки Корбину стали на меня жаловаться, что я их дружка прирезала! Мы, говорят, хотели её вчетвером поиметь, но, блин, не успели! Я моргнуть не успела – а они уже лежат, болезные, зубы в ладошку складывают! На фиг, спрашивается? Обратно то не вставить! А он их… Ха-ха!… кастетом, четверых одним ударом!

– Кастетом? – нахмурилась королева. – Так не благородно…

– Зато эффективно! – ввернула рассказчица корбиновское словцо. – Честный герой – мёртвый герой. А он нам пока живым нужен.

Корбин довольно ухмылялся и разглядывал развесёлый коллектив, собравшийся за накрытым столом в кабинете Корнелиуса. Мог ли он подумать, что будет пить обжигающий рот напиток со странным названием "виски" (изобретение Прима, между прочим! Серьёзный вроде учёный, а перегонный куб из алхимического устройства в самогонный аппарат превратил.) в компании бывшего учителя, профессионального мошенника, единственной на все Соединённые Королевства девушкой-парламентёром, королевой и бывшей невестой, полуэльфкой-полудревней… Всё это было похоже на горячечный бред, но, похоже, такой набор собутыльников никого, кроме него самого не смущал. Вот уже полчаса Корбин силился понять – что ещё не так. Что то, ускользающее от его внимания, но не дающее покоя… Расслабившись, он стал рассеянно разглядывать всех сидящих за столом, и испытанная тактика дала неожиданный результат – в поле зрения остались только два объекта – Рейна и Корнелиус. Рейна оставалась самой собой – ну, может, румянее чем обычно, глаза блестят, лицо умиротворённое… А вот Корнелиус… Только сейчас Корбин понял, ЧТО не давало ему покоя. Корнелиус молодел на глазах. Нет, он всё так же оставался убелённым сединами благородным мужем, но вот морщин стало гораздо меньше, фигура подтянулась, глаза горели ярко и заинтересованно а движения потеряли старческую вялость и медлительность. Сейчас он выглядел не намного старше самого Корбина, максимум лет на сорок по земным меркам и всё больше напоминал фреску на потолке храма Единого, где был изображён Корбольд Неистовый, попирающий ногой некроманта, причисленный к лику святых в прошлом столетии.

– Эх ты, каратель! Портишь лица молодым и задорным бандитским оружием, а знаешь, сколько времени уйдёт, пока их придворный целитель-недоучка им новые зубы вырастит? Год шепелявить будут, не меньше. Экий ты гад! – весело поддел Корбина учитель, которого теперь и язык не поворачивался назвать стариком. Рейна бросила на Корнелиуса быстрый взгляд и, залившись краской, опустила глаза.

– Ещё какой! – гордо выпятил грудь свеженаречённый гад и раскланялся на шутовской манер. – Спасибо, спасибо, оваций не надо. Просто возложите цветы к моему подножию.

Теперь всё встало на свои места – между Корнелиусом и Рейной, что называется, пробежала искра. Этим объяснялся и румянец на царственном лице и внезапное омоложение четырёхсотлетнего мага. Маги – они такие, навалилась рутина – старость подкрадывается на мягких лапах, пробудился интерес к жизни – и триста лет долой, здравствуй молодость! "Эх Рейна-Рейна… – с некой досадой думал Корбин, чувствуя себя где-то обманутым. – И дня не прошло, как намекала на совместное правление, корону обещала, а теперь сидит и постороннему мужику глазки строит… Эх, женщины! Нет в них постоянства! А если бы согласился? Опять в дураках бы остался." В размышлениях он упустил момент, когда рука королевы легко коснулась его рукава. Корбин повернул голову и увидел Рейну, выходящую в коридор.

– … Извини, Кор… Не знаю, как сказать… Ну… в общем… я беру назад свои слова. Ну те, про совместное сидение на троне. Понимаешь, я такая одинокая была, а ты меня всегда выручал… Я потом мечтала всегда, как ты будешь править твёрдой рукой, заботиться обо мне. А я наконец-то себя просто бабой почувствую, ребёночка рожу – не потому. Что надо, а потому, что хочется уже – возраст-то уже не тот, ещё несколько лет, и внуков нянчить надо будет… Во-о-от… Придумала я тебя, от тоски. А сейчас с Корнелиусом поближе познакомилась – и чувствую, что тепло из сердца идёт, а не из головы… Что это? Может, любовь? У меня такого ещё не было. Меня к нему тянет. И его ко мне тоже – я это как женщина чувствую. И я сразу, как только это поняла, решила с тобой поговорить. Что бы всё было честно. Ты мне хороший друг, просто друг, понимаешь? Ты обиделся?

Они стояли возле большого витражного окна. Корбин стоял, сложив на груди руки, и задумчиво смотрел на падающий снег, на укрытый белым покрывалом сад, на деревья в причудливых искрящихся шапках. У него за плечом, переминаясь с ноги на ногу, оправдывалась королева, что само по себе не могло не радовать. С начала разговора он не проронил ни слова, заставляя Рейну всё больше и больше нервничать, заикаться и краснеть, как адептку-первогодку перед наставником на первом испытании.

– Успокойся, королева называется… – Корбин соизволить повернуться лицом к собеседнице и теперь сверлил её насмешливым взглядом сверху вниз. – Чего мне на тебя обижаться? Если мне корона нужна будет, я и тебя не спрошу. А тебе я давно объяснил, как я к тебе отношусь. И, поверь, с тех времён ничего не изменилось. Так что не надо извиняться и краснеть, я рад, что ты сама всё поняла. Друзья? – он протянул Рейне открытую ладонь.

– Корбин! – Взвизгнула королева, как девчонка повиснув у него на шее, игнорируя руку. – Я так рада! Я так тебя люблю! – Она от души чмокнула опешившего графа в щёку и вприпрыжку поскакала к кабинету.

Корбин оторопело потёр щёку, подвергнувшуюся неожиданной атаке, и, подняв голову, встретился глазами с Джурайей, стоящей в дверях. Пробегающая мимо озорная королева обхватила её за плечи, покружилась с ней на пороге и исчезла в тени кабинета, освещённого тусклым светом свечей.

– Там Полин горячее принесла, Корнелиус всех к столу зовёт. – каким-то бесцветным голосом произнесла Джурайя и с неестественно прямой спиной двинулась за ускакавшей королевой. "Нет, я никогда не пойму женщин…" – недоумевая, думал граф, входя в кабинет.

Джурайя методично вливала в себя бокал за бокалом, фактически не ощущая вкуса обжигающего пойла, которое в самом начале и в рот-то взять боялась. Её одолевали самые противоречивые чувства, и единственным выходом на сегодняшний день из создавшийся ситуации было напиться и забыться, чтобы голова не разрывалась от той чехарды, которая в ней творилась. "Я рада, что у Корбина всё сложилось. – уговаривала она сама себя, вливая в рот очередной бокал залпом. – Я сразу говорила, что ему не пара, нечего и расстраиваться. Чего я разнюнилась? Он мне что-то обещал? Нет. Мы помолвлены? Опять нет. Я от него беременна? Тоже нет. Так с чего переживать? Он был со мной честным до конца, а то, что Эльке что-то там показалось, это я сама дура поверила. Так что никого, кроме себя винить нельзя. Мдя… Но от этого легче не становится… – Перед глазами всё ещё стояла сцена у окна – когда два силуэта сплелись в свете луны в страстном поцелуе, и слова королевы "Я так тебя люблю!". Не просто так ведь она ему признаваться кинулась? – А я, как дура, весь вечер Рейну убеждала, что между мной и Корбином ничего нет, что он меня просто как ученицу Корнелиуса опекает… Вот идиотское положение… Конечно ничего нет, коль у него что-то с самой королевой! Наказал меня Единый богатым воображением… Ладно, прорвёмся как-нибудь. Жалко, что Элька, зараза, опять откажется со мной поработать… А может быть Лес не откажется? Он ведь умеет – успокаивать, мысли правильные навевать. Эх, рвануть бы к эльфам. Уши остроухие кому-нибудь надрать…". В голове наконец-то оформилась одна вполне устойчивая мысль – и её нужно было озвучить сразу, пока она не ушла.

– Рейна, а ты эльфийский лес видела? НЕТ?!!! А хочешь, покажу? – Джурайя, пошатываясь, резко встала, перевернув тарелку с салатом на штаны сидящего рядом Адриса. – Вот Адрис с Элькой тоже не видели, – аргументировано произнесла девушка, пытаясь говорить чётко и внятно, отчаянно борясь с заплетающимся языком. – Кто за экскурсию в Зачарованные Земли – поднимите руки! – над столом взметнулись руки, причём две из них принадлежали Рейне, две Эльке, одна Корнелиусу, причём её цепко держала рука Рейны за указательный палец, и одна её собственная с кубком. – Шестеро против двоих! Большинством голосов постановили – отправляемся сейчас! – и возле стола открылся красивый, искрящийся голубыми искрами, молочно-белый портал с сиреневой дымкой. По ту сторону телепорта виднелись раздел трав и толстые стволы с узловатыми ветвями и серебристой листвой. Слышалось пение птиц, а из-за края портала сияла просто нереальная огромная луна.

– Джуня, а может, не сегодня? – осторожно начал Корнелиус, – Ты утомилась, перенервничала, поспи, а завтра утром все и отправимся, так ведь, Корбин? – он вопросительно взглянул на ученика, но тут же понял, что ошибся и поддержки ждать неоткуда. Корбин сидел, небрежно развалясь в кресле, а глаза его горели лихорадочным блеском.

– А почему нет? – независимо отозвался он, – Там сегодня коронация и чествование нового Верховного, кстати, моего старого знакомого. Надо бы проконтролировать, пару наставлений дать – ведь не без моего участия он тёплое местечко получил. А то ещё обидится, что я не пришёл, плакать будет, – Корбин улыбнулся зверской улыбкой, – эльфы, они ведь такие чувствительные, чуть что – сразу в слёзы!

– Дурацкая затея, – буркнул себе под нос Адрис. Он весь вечер был непривычно молчаливым и нервным. Элька ерзала рядом с ним, не зная, как растормошить возлюбленного. – Какой лес среди ночи? Жулька, какая тебя муха укусила? Ты на ногах не стоишь, иди спать, чудо эльфячье. Свалишься ведь, и никого трезвого нет, кто портал обратно домой откроет…

– Какой-то ты нервный стал, Адрис, – задумчиво протянул Корбин, глядя через стол в портал. – Тебе бы успокоиться надо, съездить куда-нибудь, в челюсть например… – Адрис с тоской взглянул на неудачно состарившего Корбина и отвернулся. – Не дуйся, пошутил я, – великодушно бросил Корбин, – айда, расслабимся. Чё-то ты и впрямь не в себе, может, в лесу полегчает – на травке поваляешься, грибов поешь…

– Корбин, ну хватит, – укоризненно взглянула на остряка Элия, поглаживая Адриса по руке. – Мы можем и здесь остаться, не так уж мне и хочется на этот лес смотреть… – голос её предательски дрогнул, а глаза подозрительно заблестели. Адрис как будто очнулся от дурного сна и внимательно присмотрелся к Элии.

– Всё, мы тоже идём! – старательно натянул он на лицо улыбку, которая вышла малость кривоватой, но никто, кроме Эльки, этого не увидел. – Ну, потопчем же травы Зачарованного леса! Эль, ну ты идёшь или нет?! Сколько тебя ждать можно? – и буквально втащил ошарашенную сменой его настроения девушку в портал.

… Лес встретил их тревожным шелестом листьев. На границе Зачарованных Земель, у раздела трав, куда вывел портал Джурайи, нетрезвую компанию встречали открыто стоящие лучники. От внезапной смерти в виде Корбина их спасло только то, что луки висели за спиной и в руках лучников не видно было стрел. Сделав пасс и втянув обратно приготовленную было шаровую молнию, Корбин внимательно осмотрел вытянувшихся по стойке смирно эльфов. Сейчас они больше напоминали почётный караул.

– Что, орлы, встречаете начальство? – грозным рыком заставил их вздрогнуть граф. – Доложить по форме, как догадались, кто идёт?

Из строя шагнул вперёд лучник со знаком отличия в виде серебряного обруча.

– Нас выслал Верховный эльф Лаллиэль, ему Лес сказал что Джурайя идёт… Вот… Встречаем, чтобы не случилось чего…

– Не понял, – грозно нахмурился Корбин, – чего случиться-то может?

– Ну… Верховный Иселендил не признаёт новой власти, сейчас вот возле Старшего дома вместо коронации суд устроил… Мало ли, может его кто-то тайно поддерживает. Вот Лаллиэль нас и выслал, сопроводить в целости и сохранности госпожу Джурайю на поляну Старшего дома. – Лицо эльфа посветлело, лицо озарила юношеская улыбка. – С Лаллиэлем Лес говорит, мы все за него, а он сказал нам на госпожу Джурайю молиться надо! – он вопросительно взглянут на стушевавшуюся "госпожу".

– Не-а, молиться не надо… – пробормотала она. Едва ступив на территорию Леса, в голове чуть-чуть прояснилось. – А вот с вашим Исен… Изем…мудилом…, неважно вобщем, разобраться надо. – И решительно направилась впереди караула в просвет между деревьями.

К Старшему дому суровая сплочённая команда пробиралась в режиме разведки, не поднимая шума и пыли, а потому на поляну вышли незаметно и некоторое время наблюдали театральное действо под предводительством Иселендила Великолепного, бывшего Верховного и по совместительству джурайиного деда. К моменту их прибытия, он уже распалил себя своей собственной гневной и обличающей речью настолько, что искренне удивлялся – почему силы небесные не испепелили отступников и мятежников прямо на этой самой поляне, а вместе с ними и эту старую корягу, которая всю жизнь ему магию зажимала, а скотине Лаллиэлю отливает полным черпаком, аж девать некуда?! И где, интересно, его нимб святого мученика, безвинно истязаемого и погубляемого грубыми необразованными животными?!!!

– …не жалея себя, отдавал я свою жизнь служению народу, а вы, неблагодарные, не вступились даже, когда меня, Верховного Эльфа (!!!) били по лицу сапогами! – наступал он на Лаллиэля, потрясая холёными кулаками перед его лицом. Вежливый Лаллиэль терпеливо и со страданием на лице выслушивал вопли Иселандила, время от времени отступая на шаг назад и стирая с лица слюни, которые обильно разбрызгивал орущий оппонент.

– Руками, – вставил он в короткий промежуток между тирадами.

– Что руками? – сразу не сообразил Иселандил.

– Били по лицу руками, – пояснил Лаллиэль, усилием воли подавляя рвущийся из груди смех. – А вот под зад пинали ногами. Так ведь на то он и зад, и ноги из него растут, так что всё логично. – Дружный хохот сотряс поляну, на которой присутствовал весь личный состав Зачарованного Леса. Коронация Лаллиэля отодвигалась на неопределённый срок, но представление Иселандила было ничуть не хуже, и давно не развлекавшиеся эльфы рады были поработать массовкой. Зря Иселандил рассчитывал на их поддержку – рядовые эльфы давно устали от снобизма и самодурства зарвавшегося Верховного.

Корбин сделал страшные глаза, поднес палец к губам, призывая желающих сообщить о его прибытии заткнуться, и сунул кулак под нас одному из сопровождающих гостей эльфов. Тот, дурик, не понял намека и открыл уже было рот, готовясь объявить о явлении Корбина народу. Над поляной моментально установилась тишина, однако увлёкшиеся дебатами правители, прошлый и нынешний, не обратили на нее ни малейшего внимания.

Бесшумно ступая, Корбин в три широких шага пересек отделяющее его от спорщиков расстояние и, зайдя со спины, отвесил дедушке Джурайи такого пинка под зад, что ноги эльфа оторвались от земли. Пролетев пару локтей подобно ошалевшей лягушке, бывший правитель с шумом грохнулся в заросли какого-то колючего кустарника. Судя по крепким матюгам, ушибся он сильно, но не смертельно. Правильность этого предположения была подтверждена тут же – разъяренный, побитый, но не сломленный эльф буквально вылетел на поляну, хлюпая разбитым носом и размахивая каким-то суком, подобранным, судя по всему, в том же кустарнике.

Боевой пыл его, правда, угас сразу же после того, как он увидел, кому обязан эффектным полетом. Корбин улыбнулся ему широкой и ласковой улыбкой, от которой, случалось, бледнели даже короли, и приглашающе потер кулак. Эльф тут же бросил сук и замер, разрываясь между гордостью, которая требовала встретить нахала так, как подобает перворожденному, и инстинктом самосохранения, настаивающем на необходимости залезть на самое высокое дерево, укрыться там листиками, и не отсвечивать как минимум пару дней. Ну, или пока де'Карри не уберется подальше.

Наблюдать за его метаниями было интересно, однако Корбин был слишком пьян, чтобы получать от этого эстетическое удовольствие. К тому же, его давно уже сильно мучила совсем другая проблема, и потому он намерен был разобраться с ситуацией как можно быстрее.

– Я не понял, – начал он, грозно хмуря брови. – Только вчера мы, вроде бы, договорились о том, что некоторые свиньи сидят и не квакают, а взамен я не разношу здесь все вдребезги и пополам, и что я вижу сегодня? Ты что, урод, не понял, чем приказ от совета отличается? Я не посмотрю, налево твою жопу, что ты дед самой красивой женщины в этих водах, а просто заставлю тебя собственные уши сожрать! Тебя что, мечом давно не протыкали? Я же тебя на твоем любимом ясене повешу, и не обязательно за шею, понял, дуб?

С каждой секундой граф распалялся все больше и больше, и лишь те, кто знал его достаточно хорошо, ощущали нотки веселья в его голосе. Таковых было немного – Корнелиус, Джурайя, Райна, да еще новоиспеченный эльфийский правитель, который явно наслаждался, наблюдая, как у его бывшего шефа прямо на глазах подкашиваются ноги. Однако у Корбина не было времени затягивать спектакль.

– Ты, ты и ты, – небрежно ткнул он пальцем в толпу эльфов. – Возьмите это чудо, отведите вон в те кусты и хорошенько попинайте ногами. Я потом проверю на наличие синяков. А ты, – он повернулся к ставленнику Джурайи, – отвечай, сволочь, почему почетный караул такой вшивенький? И где столы, которые должны быть уже накрыты в честь коронации к прибытию великого меня и сопровождающих героев рангом пониже? Где, я тебя спрашиваю?

– Сей момент сделаем, – отозвался новоиспеченный правитель, поддерживая предложенную ему игру. – Не извольте беспокоиться, ваша милость…

– Ну, вот и хорошо, – буркнул Корбин, демонстративно остывая. – Займите пока дам, что ли…

Когда, окруженные толпой испуганных эльфов, его товарищи отправились осматривать достопримечательности, а дедушку Джурайи принялись с демонстративным хеканьем пинать в ближайшем овраге, Корбин, наконец, сделал то, о чем мечтал с момента высадки из портала.

Джурайя выпихнула перед собой оторопевших Рейну, Адриса и Элию, наспех представила их Лаллиэлю, Корнелиус поздоровался с ним первым как старый знакомый, а на приветствие Лаллиэля "Ты всё не меняешься, Корбольд!" досадливо махнул рукой, глазами призывая быть посдержанней в речах, при этом страшно косясь на Рейну. Лалли всё понял и переключился на дам, заговаривая им зубы байками о чудесах Зачарованного леса. Рейна с Элькой ойкали, ахали и по всякому выражали восторг после каждого предложения словоохотливого Верховного, как по волшебству на поляне появлялись столы, сервированные с таким изыском, что даже Рейна, будучи королевой не первый год, потрясённо молчала.

Адрис незаметно для всех влез на тот самый сук, что облюбовала для себя в своё время Джурайя и так же, как и она тогда, прислонился спиной и затылком к тёплой шершавой коре.

Джурайя тихонько пятилась в сторону деревьев, ей очень нужно было поговорить с Лесом. Она только сейчас заметила, что всё ещё сжимает в руке полный бокал виски, мысль о том, чтобы выпить его содержимое, вызывал стойкий рвотный позыв, а вылить с священном Лесу рука не поднималась. Под ногу подвернулся толстый узловатый корень, и она чуть не упала, расплескав большую часть содержимого бокала и кое как удержав равновесие.

– Брось, а то уронишь, – раздался в её голове насмешливый голос. Лес! Конечно это он, узнал, родимый! Джурайя подобралась поближе к стволу и присела на сплетённые корни у основания ствола. – Экая ты сегодня дама! – заметил Лес. – На коронацию к Лалли наряжалась?

– Да нет… – растерянно ответила девушка вслух. – Я сюда неожиданно собралась. В голове бардак, надеялась, что хоть ты просветлишь, на путь истинный наставишь…

– Ходят тут по окраинам толпы просветлённых, песни поют, чушь городят… Нажрутся грибов и орут на весь мир – со мной говорил Единый! Хотя единственный, кто с ними говорил – это я, когда уговаривал не жрать гадости и их шизофрения, когда они гадости таки наелись. Ты вон тоже… просветлилась уже. Да вылей ты и остатки! А бокал в дупло положи, потом Лалли скажу, чтобы забрал.

Джурайя плеснула остатки под корни.

– Я потом ещё подойду, хорошо? – извиняясь, спросила Джурайя. – Предупрежу на поляне, что я здесь, недалеко. Может, посижу с ними чуть чуть…

– Иди уж, Светлая Госпожа! Ротик прикрой – светляк залетит. Это тебя эльфы так назвали. Ха! Светлая госпожа с тёмной магией. Логики у моих деток никакой, одни эмоции. Иди, иди, а то искать побегут. Дружок твой неуравновешенный опять мне тут дров наломает – в прямом смысле этого слова…

Джурайя звонко рассмеялась удачной шутке и умчалась на поляну. На душе заметно полегчало. А спустя минуту к этому самому дереву, но с другой стороны, подошёл Корбин де'Карри собственной персоной. Он опасливо оглянулся вокруг – скитаясь вокруг поляны, он никак не мог выбрать уединённое место, вечно натыкаясь то на парочки эльфов, но на патруль лучников, то на Корнелиуса, – и с наслаждением начал подписывать дерево.

– Мда-а-а… Чего только мне под корни сегодня не льют… – раздался задумчивый голос. Корбин ошалело завертел головой, но благородного занятия не прекратил. – Ты что думаешь, что в органическом соединении этиловый спирт меня быстрее проберёт? Ну почему, почему из тысяч просто деревьев, которым по барабану, чем их удобряют, ты выбрал именно меня? – только сейчас Корбин понял, что голос звучит в его голове. Мыслеречь! – осенило многоопытного мага. Ну надо же, так чётко, и без картинок, я и не знал, что так можно!

– Ты кто? – мысленно ответил Корбин, застёгивая ремень.

– Конкретно я? Или тебя весь симбиот интересует? – спросил голос.

– Сим… что?! – не понял Корбин. – Говори по человечески, не выделывайся!

– Рад бы был, да не могу – дерево я, – глумливо отозвался голос. Корбин готов был поклясться, что голос был не совсем трезв.

– Не тренди, любезнейший. Деревья не разговаривают.

– М-да… – задумчиво отозвался голос. – Раньше считалось что они и не бухают. А теперь гляди-ка! Выпил-то всего ничего – а на разговоры тянет, как с ведра. Крепкое пойло, эльфийское вино раз в десять полегче будет…

– Кто же тебе налил, уважаемый? – хохотнул Корбин. Он уже утвердился в мысли, что его посетила та самая белочка, которой так любил пугать его Прим во время совместных возлияний, а потому чувствовал себя спокойно и расслабленно.

– Да подружка твоя. Пришла с рюмкой, корни мне продезинфицировала какой-то гадостью. Крепкая, зараза! Как вы это пьёте?

– Джурайя что ли? – обрадовался Корбин. – И давно она здесь была?

– Да вот только что, – отозвалось дерево. – Обещала ещё прийти, за жизнь поговорить…

– Отлично! – потёр руки довольный пьяный граф. Он горел желанием воспользоваться своим неадекватным состоянием и под эту марку наконец-то признаться Джурайе в… А вот в чём конкретно, он сейчас мучительно пытался сформулировать. Слова получались все сплошь заезженные и пошлые, что вовсе не соответствовало возвышенности его намерений.

– Не мучайся, скажи как есть. Не бревно же она бесчувственное, – хохотнул заметно развеселившийся голос дерева, – сама тут на корне сидела, мучалась сомненьями… Ой, пардон! Чужой секрет выдал! Эх, алкоголь, самые светлые умы от тебя гибнут… – дерево грустно шевельнуло ветвями.

– Спасибо, братан! – Корбин похлопал крепкой ладонью по стволу. – Хоть ты и глюк, но выручил крепко! А теперь молчи, мне с девушкой объясниться надо, – многозначительно поднял указательный палец Корбин, издалека заметив приближающуюся фигурку в вечернем платье, ковыляющую по траве в столь неуместных в лесу туфлях.

Джурайя не поняла, в какой момент она оказалась в крепких объятиях мужчины своей мечты. За деревом что ли прятался?! А теперь он смотрел ей прямо в глаза, с идиотской улыбкой на лице, и отпускать её совсем не собирался. Наверное, ещё сегодня днём она была бы самой счастливой женщиной на этой грешной земле, но после того, что она видела сегодня вечером…

– А ты не перепутал? – сделала она робкую попытку прояснить ситуацию.

– Молчи! – всё так же загадочно лыбясь прижал ей палец к губам Корбин. – Я сейчас не в себе, со мной говорило дерево и видимо, белочка меня всё же посетила, но… Это мелочи. Я давно хотел тебе сказать, что ты самая… – он прижал Джурайю покрепче, – самая…

Лицо девушки потемнело от негодования. Что бы не разреветься, она закусила губу до крови. Р-раз – и она вывернулась из захвата, два – и половой агрессор получил но наглой роже, три – и ему в грудь прилетел неслабый удар пяткой в грудь. От серьёзного ранения его спасло только то, что туфелька с острой шпилькой слетела в полёте, но и без этого он от неожиданности впечатался в ствол не менее оторопевшего дерева.

– Кобель! – яростно выкрикнула Джурайя, со злостью смахивая предательски выступившие слёзы, – Я то думала, что ты… А ты!!! Ты ещё хуже!!! -еле сдерживая всхлипы, она стащила вторую туфлю, швырнула её в графа и уже не сдерживая рыданий, умчалась прочь.

– Фигассе… – только и выдавил из себя Корбин, рефлекторно перехвативший в полёте туфельку и ошалело таращившийся теперь вслед исчезнувшей за толстыми стволами Джурайе.

– Вот это темперамент! – выдохнуло дерево.

– А за что?! – возмутился Корбин. Что, простите, он опять сделал не так?!!!

– Пойди и спроси, – философски изрекло дерево задумчиво шелестя листьями.

– Ага, может, ещё прощенья попросить? Прости, милая, что ты дура! – гнев, раздражение, обида бурлили внутри и не находили выхода. – Сумасшедшая девка… За что, Единый, мне это наказание?! Почему из тысяч и тысяч НОРМАЛЬНЫХ баб ты наградил меня этой… этой… дикой кошкой! – наконец нашёл верное определение возмущённый Корбин.

– Ты б поговорил с ней, что ли… – аккуратно посоветовало дерево, разом протрезвев.

– Облезет! Пусть теперь сама со мной объясняется! А я ещё подумаю, стоит ли её слушать… – граф побрёл прочь, машинально подобрав и вторую туфлю, потирая ушибленную грудь свободной рукой и почёсывая ушибленный затылок каблуком одной из двух туфель, болтавшихся у него в другой руке.