Мгла.

  Глава 4.

      Остаток вечера не был примечателен какими - либо событиями, а от того и всё ещё пребывающая в расстроенных чувствах Элоиза, и встревоженная я, вскоре поднялись со своих мест и сославшись на мигрень покинули комнату, оставив братьев на попечении занявших соседние кресла родителей.

Чтобы на следующий день встретиться с молодыми лордами.

      Часы минули полдень, но, несмотря на раннее время, небо было затянуто бронзовыми тучами, скрывающими от нас бледный шар дневного светила. Срывающиеся с небес капли небесной влаги приносили с собой лишь холод, от которого не спасали ни теплая шаль, ни яркое пламя, пляшущее за хрустальным щитом камина. Пробирающие, казалось, до самых костей порывы ветра исключали всякую возможность нахождения вне темных стен. А потому, мы с сестрой коротали часы в библиотеке, где не желавшая верить в крушение своих мечтаний Элоиза, сосредоточенно листала посвященные конному делу альбомы и книги.

   А устроившаяся в соседнем кресле я, изучала историю восточных княжеств, пытаясь выяснить истинные причины, заставившие лордов покинуть свои владения.

      Целиком поглощенные своими занятиями, мы пропустили момент появления молодых графов, заметив их лишь, когда над нашими склоненными головами раздался весёлый голос рыжеволосого лорда:

      - Вижу ваши слова, милая Эльвира, не были приуменьшением, и вы действительно любите это место! - Воскликнул он, а его беловолосый брат поддержал, не сводя с меня насмешливых глаз:

- Похвальное стремление. Где ещё можно узнать тайны, сокрытые от остальных?

      Разом побледневшая я, нервно захлопнула книгу, стремясь скрыть за широкими рукавами название, не решаясь поднять испуганных глаз, а Элоиза возвестила, не отрываясь от критического изучения очередной гравюры:

      - Вот именно. Не умеют ваши степняки лошадей разводить.

Как ни странно, эта бессмысленная на первый взгляд фраза разбила последовавшую за словами беловолосого тишину, и уже через мгновение оба брата склонились над предложенной их вниманию иллюстрацией, а освободившаяся от плена внимательных глаз я, воспользовалась всеобщим невниманием, беззвучно покинув свое место и скрылась за одним из шкафов. Там, настороженно оглядываясь на светлеющий за моей спиной проход, опустилась на колени и под прикрытием широких полок, безжалостно запихнула компрометирующую книгу в узкую щель меж днищем шкафа и полом.

      Убедившись в надежности импровизированного тайника, поднялась на ноги и подошла к окну, где, стараясь успокоиться, возвела глаза к серому небу, который день срывающемуся на землю нисколько не ослабевающим дождем.

      От проливных ливней, длящихся без малого три седмицы выходили из берегов судоходные реки, потоки грязной воды, сходящие с гор и холмов бурливыми потоками размывали дороги, мешая передвижению людей, а ледяные порывы ветра, делали его и вовсе невозможным. О чём и было сообщено матерью, с изрядной долей недовольства посматривающей в сторону более удачливых, но от того не более желанных гостей. Братья никак не демонстрировали, что от них не укрылись эти взгляды, с увлечением продолжая прерванную матушкой беседу.

      Точнее, разговор, в который раз за эти дни посвященный хитростям конного дела, вели лорд Зак и наконец, нашедшая собеседника по душе сестра. В то время как я ограничилась ролью стороннего наблюдателя, односложно отвечая, на вопросы молодых графов, пресекая таким нехитрым образом попытки вовлечь меня как в очередной спор, так и в разговор с беловолосым лордом, не оставляющим попыток завладеть моим вниманием.

      Но я была непреклонна. А по окончанию пиршества, и вовсе поспешила покинуть такое желанное и вместе тем постылое общество, всем сердцем завидуя пребывающей в счастливом неведенье Элоизе. Ей ничто не мешало наслаждаться обществом молодых графов. Убегая от собственных совершенно непонятных, а от того пугающих чувств, я поспешила скрыться в библиотеке, где и нашла меня обеспокоенная моим поведением сестра, а затем, нашли как гончие находят раненную важенку, и они.

И сейчас, стоя у то и дело озаряемого всполохами молний окна, я вынуждена была признаться, пусть пока лишь самой себе, что причиной моего бегства была отнюдь не необходимость скрыть книгу. Десяток подобных ей остались лежать на столе, только и, ожидая, когда странные гости обратят внимание на их пожелтевшие страницы.

      О, нет! Куда больше уличения в недостойном истинной леди любопытстве, меня страшила возможность вновь утонуть в таких непохожих и вместе с тем одинаковых глазах, с неизменной нежностью и тревогой, взирающих на меня.

      Я не понимала значения этих взглядов, равно как и причин, рождающих этих чувств, но со сладким ужасом понимала, что и в моих устремленных на них глазах отражаются не менее яркие чувства, которые я к своему бесконечному смущению всё явственнее ощущала в своём мятежном сердце. Я пыталась уверить себя, что эти взгляды - плод моего воображения, но расправляющая крылья душа бунтовала, в бесстыдной яркости воскрешая в памяти каждую улыбку и случайное, едва уловимое касание, горячих чуть обветренных ладоней. Я не желала принимать их странного отношения, я не могла отказаться от веры в него. И мне было стыдно, мучительно стыдно и перед семьей, и перед обликом истиной леди, порушенным мной.

      Снедаемая противоречивыми чувствами, так непохожими на то, холодное равнодушие, что жило во мне совсем недавно я, стояла, прижавшись лбом к оконному стеклу. Слушая свое тяжелое дыхание, выискивала, но не находя сил шагнуть в озаренную светом часть залы и вновь повстречаться глазами с теми, кого так боялся мой разум и так искало сердце.

   А там, высоко в небе, среди серой хмари ядовитыми змеями били хвостами белые всполохи молний, да басовито порыкивали, будто сказочные чудовища, скрытые за пеленой дождя, раскаты грома, а затем, высвеченные на миг вершины гор, вновь исчезали в серой мгле непогожего дня. Казалось, нет в этом мире никого кроме бьющегося в окна дождя и меня, всматривающейся в его плотную стену.

   За этим отстраненным созерцанием меня и застал беловолосый граф, неслышно возникший за моей спиной. В мутном стекле на миг мелькнули, отражаясь черты его красивого лица, а в следующее мгновение, едва восстановленное самообладание разрушил его, неожиданно мягкий голос, тревожа пропустившее удар и пустившееся в безумный пляс сердца:

   - Любите дождь, моя прекрасная леди?

   - Нет, мой лорд, не люблю. - Не видя своего собеседника, но всем своим существом ощущая кем было нарушено мое одиночество устало вздохнула я, говоря толи о буйстве стихии за окном, толи - пытаясь убедить себя в отсутствии каких - либо чувств к застывшему рядом мужчине.

   - Отчего же стоите у распахнутого окна и смотрите в небеса? - Удивился беловолосый лорд.

   - Другого мне не дано. - Равнодушно пожала плечами я, осторожно касаясь холодного подоконника кончиками затянутых в синий шелк пальцев. Зал потонул в белом свете озарившей зал молнии и последовавшем за ней раскате грома.

   - Буря близится.

   - Вас страшит буйство стихий? - Вновь ухмыльнулся синеглазый граф, подходя ближе и повторяя ладонью тот же путь, что за мгновение до этого проделала моя рука.

   - В непогоду у меня разыгрывается мигрень. - Бросила я, наблюдая за бегом его ладони, но не решаясь взглянуть в ненавистное до последней своей боготворимой мной черты, лицо. А в следующий миг лорд Светоч выдохнул, забыв шутливый тон:

   - Прости, я не... не знал...

- Винитесь, что привели за собой дождь? - Всё так же не глядя в синие глаза, спросила я, умышленно игнорируя переход на "ты". Но в следующий миг по моей щеке мягко скользнули холодные пальцы, а их обладатель прошептал, заглядывая в испуганно округлившиеся глаза: - Обещаю, этого больше не повторится, а дождь уйдет к завтрашнему утру. Ведь ты мне веришь? Правая рука беловолосого опустилась на плечи, левая - сжалась на талии, притягивая меня к плутовато ухмыляющемуся графу.

   Но уже в следующее мгновение отчаянно дернувшаяся я, вырвалась из неожиданных объятий, и едва вспоминая, как надо дышать торопливо опустилась в так неосмотрительно покинутое мною кресло. И с почти суеверным ужасом наблюдая за ничуть не смущенным синеглазым, покинувшим наше убежище следом за мной и остановившимся в нескольких шагах от стола.

   Дрожащая от пережитого потрясения я, оглянулась, бросив быстрый взгляд на причину своих волнений, но встретившись им с задумчивыми глазами этого ужасного мужчины, залилась краской смущения и вновь отвернулась, с преувеличенным вниманием рассматривая предложенную моему вниманию гравюру. Забывшее, секунду назад биться сердце, дрожало испуганной птицей, грозя вырваться из ставшей вдруг слишком тесной для него груди.

   Но беловолосый и не думал замечать этого, всё с той же бестактностью продолжая рассматривать меня, о чём свидетельствовали косые взгляды, которые я изредка бросала на него из - под ресниц.

   За этим меня и застиг его рыжий брат, оторвавшийся на миг от заполнения предложенного ему Элоизой альбома, дабы сказать что - то Светочу, да так и застывшего переводя потемневший взгляд со своего беловолосого родственника на всё более багровеющую меня.

   - Светоч, - наконец совладав со своим изумлением пожурил он синеглазого графа. - немедленно прекрати изображать статую Старшего в главном храме столицы! Лучше раскажи нашим милым спутницам обещанную историю наших странствий.

   - Не доверяешь своему красноречию? - Презрев все условности, усмехнулся его брат, беззвучно опускаясь в соседнее кресло и продолжая рассматривать еще больше сжавшуюся под его взглядом меня.

   - Как можно, - продолжая прожигать его сейчас кажущимися почти черными глазами, парировал граф Зак и пояснил, вновь склоняясь над сестринским альбомом: - Просто я занят.

   - Чем же? - Не оборачиваясь, заинтересовался лорд Светоч.

   - Я заполняю альбом милой Элоизы. - Гордо объявил рыжий граф, старательно выводя что - то посреди белого листа. Озарённая внезапной догадкой я, быстро разметала собранные нами со всей библиотеки, выискивая пахнущую белой сиренью книжечку в бархатном переплете.

   А обнаружив, немедля протянула её подлому графу, найдя возможность хотя бы на время избавиться от тяжелого взгляда синих глаз.

   - Прошу вас, лорд, окажите мне честь. - Произнесла я, открывая свой альбом, не оставляя тем самым беловолосому иного выбора, кроме как погрузиться в написание эпитафии, способной поразить моё воображение.

   - Тогда, боюсь, с пересказом наших приключений придется повременить, - уже склоняясь над пока ещё белым листом, обреченно вздохнул мой мучитель.

   - О, возможность получить пожелание от вас того стоит. - Освободившись от лена его глаз, я почувствовала себя свободнее. Подкрепила хрупкие ростки уверенности и ободряющая улыбка лорда Зака:

   - Не волнуйтесь, прекрасная Эльвира. Я ничуть не худший рассказчик, нежели мой брат. - Передавая альбом заинтересованно поглядывающей в него сестре, широко улыбнулся рыжеволосый. - О чём бы вы хотели узнать, моя леди? О тропических лесах или обычаях северных племён? А может, вас интересуют диковинки восточных рынков? - Предложил он, однако решившая во чтобы то ни стало, узнать их тайну я, вежливо улыбнулась и отказалась, опередив зачитавшуюся пожеланием Зака Элоизу:

   - Мне кажется, более чем справедливым уделить внимание и вашей родине, граф.

   - Нашей родине... - Не отрываясь от заполнения моего альбома, неожиданно произнёс и вновь углубился в написание беловолосый, а его брат произнёс, едва заметно нахмурившись и бросив на меня укоризненный взгляд:

   - Нашу родину нельзя описать - лишь увидеть. - Наставительно произнес он.

   - И какая же часть восточных лесов, обладает столь замечательной особенностью? - Продолжила было расспросы я. Но смолкла, натолкнувшись на внимательный взгляд беловолосого, спросившего насторожившуюся меня:

   - С чего вы взяли, что именно там, скрывается наш дом? Поняв, какую ошибку допустила, я потупилась, не зная как оправдать свою осведомленность.

   Но на помощь мне сам того не подозревая пришел его брат. Рассмеявшись, тот бросил на меня игривый взгляд растерявших всю свою тьму глаз и обратился к едва заметно усмехающемуся графу Светочу:

   - Ах, брат мой, - вздохнул он. - Наш замок - совсем не юная и очаровательная девушка, чтобы скрываться от незваных гостей. А леди Эльвира любит читать, и без труда соотнесла нашу внешность с землями, для чьих уроженцев она наиболее характерна. - Отбрасывая рыжую прядь со лба спокойно, как человек полностью уверенный в своих словах, не прекращая улыбаться, произнес он, и, поймав мой взгляд, спросил у осознавшей свой промах меня: - Верно, моя бесценная леди?

   - Вы совершенно правы, мой лорд, - С облегчением подтвердила запоздало понявшая, что не должна знать даже сторону света, откуда прибыли наши гости я.

И спешно спросила у рыжего интригана, торопясь оставить опасную тему: - Так какие чудеса скрывают восточные рынки?..

А судя по рассказу рыжеволосого лорда, чудес там хватало! Чего стоили древние лампы, таящие в себе заточенных в незапамятные времена духов. Женщины - змеи, ламии, чья непревзойденная красота граничила с их собственной злобой и коварством. А жар-птицы, сгорающие, чтобы возродиться вновь?..

Оказавшись непревзойденным рассказчиком граф Зак без труда завладел нашим вниманием, увлеченно повествуя о чудесах чужого края, и я затаив дыхание восторжено внимала его речам, забыв и о страхе перед разоблачением, и - раскрытых книгах.

Казалось, рыжеволосый граф и сам знает о своей власти, заканчивая повествование лишь для того, чтобы начать новое, ещё более волшебное и невероятное, нежели предыдущее и время теряло свое значение, забылось, свернувшись на донышке души недоверие, и я смеялась и грустила, сама не замечая, как не желая пропустить и слова, подалась вперед с излишним любопытством вслушиваясь в размеренную речь. Но всё очарование этих волшебных часов было разрушено моей сестрой.

- Ах, лорд Зак, как чудесны ваши рассказы! - Не в силах сдержать восхищения воскликнула Элоиза, разбив чары его голоса, и спустя мгновение я уже с недоумением оглядывалась вокруг, понимая, что незаметно для нас подкрался вечер. А моя младшая сестренка продолжала, бросая молящие взгляды на едва заметно нахмурившегося графа:

   - Хотела бы я хотя бы одним глазком взглянуть на описанные вами чудеса. На миг мне показалось, что сердце молодого лорда дрогнет, тая под этим просящим взглядом, но уже в следующее мгновение тот холодно усмехнулся поникшей Элоизе:

   - Милая баронесса, позвольте разочаровать вашу трепетную душу. Наш мир слишком погряз в плену давно устаревших взглядов на слишком многие вещи, давно превращенные в устои, отступление от которых карается слишком строго. Боюсь, посмей мы забрать вас из отчего дома, и вас заклеймили едва ли не всеми грехами, когда либо творимыми под этим небом, ибо тяга к странствиям среди диких народов есть признак дурного воспитания.

   - Однако, как прекрасно было бы хоть на миг вырваться из этих стен. - Прикрыв глаза, мечтательно вздохнула сестра. - Уйти в дождливую ночь, чтобы дождь к утру смыл все следы ...

- Боюсь, что ваши знания о подобных мероприятиях носят глубоко книжный характер. Дождь прекрасен, когда встречаешь непогоду под защитой добротных стен, за его же пределами он превращается сущее наказание. Тяжелеет одежда, дрожит на ветру и без того замерзшее в плену мокрой ткани тело. Дождь сбивает с пути, а следы куда глубже отпечатываются в грязи, и в отличие от пыли - ветер не властен над ними. Да и лошади, как куда более мудрые существа, нежели их владельцы, не любят сырости и холода - тяжелеет шаг, скользят ноги, а сверху сверкают молнии и сотрясает землю гром. Куда правильнее начинать свой путь теплым днем, когда солнце освещает путь, а ветер, теплый и ласковый как ручной котёнок играет в волосах, а до ночи ещё так далеко... Но даже днем на дороге слишком много опасностей. Дикие звери, работорговцы, разбойники. - Неожиданно вмешался молчавший доселе граф Светоч.

- От зверя защитят лук и стрелы, работорговцы страшны лишь черни, а я благородная леди, а лихие люди, думается мне, их не так уж и много, чтобы...

- Более чем достаточно, милая Элоиза. - Покачал рыжей головой лорд Зак. - За те два дня, что потребовались нам, дабы добраться до вашего замка, нам повстречались с дюжину подобных шаек, и поверьте, они не имеют ничего общего с теми благородными юношами, что уходят в леса непогожими ночами. Оголодавшие крестьяне, беглые каторжане. Поверьте, это совсем не то общество, где способны оценить по достоинству ваши манеры и безупречную игру на клавесине. - Вспыхнувшая закатным солнцем Элли, досадливо фыркнула, собираясь продолжить спор, но озаренная внезапной догадкой, её опередила я.

- А на чём вы прибыли милорд? - Вежливо улыбнулась рыжеволосому графу, будто и не я наблюдала за их прибытием, стоя у окна сама не догадываясь, какую роль суждено тем сыграть и в моей судьбе.

- Верхом. - Кратко ответствовал лорд Зак, устремляя на меня внимательный взгляд загадочных глаз.

- Верхом?.. - В нарочитом удивлении переспросила я. - Что за скакун может пройти подобное расстояние за несколько дней?..

На миг на лицах наших гостей отразилось смятение, но, все же графы великолепно владели собой. Ещё не отзвучало эхо моих слов, а лорды уже опустили на лица маски обычной невозмутимости - лишь глаза смотрели обиженно и чуть настороженно - как рыжий граф ослепительно улыбнулся настороженно ожидавшей ответа мне:

-О, в его резвости вы сможете убедиться на ближайшей охоте, а пока не хотите ли взглянуть на сего дивного зверя, баронесса?

-С удовольствием, - Поймав умоляющий взгляд сестренки, с достоинством ответила я. - Но только завтра, когда прекратится дождь.

      Мне не было нужды оборачиваться к окнам, чтобы знать, что за ними все так же свирепствует непогода - достаточно было громовых раскатов и мерного стука тяжелых капель.

      - Сомневаюсь, что эта буря успокоится за одну ночь. - Покачал головой наш рыжий гость, а я улыбнулась и, мстя за пережитый по вине его брата ужас, сказала:

      - Однако именно это обещал мне лорд Светоч.

      На загорелом лице моего собеседника отразилось сомнение.

      - Вот как? - Недоверчиво протянул он, изогнув правую бровь. В миг смешавшаяся я не нашла, что ответить, однако на помощь мне пришел сам беловолосый граф.

      - Именно так. - Подтвердил он. - Я убежден, что непогода, доставляющая неудобства нашей прекрасной леди просто обязана завершиться ещё до её пробуждения.

      Растерянный взгляд карих глаз несколько раз перебежал с меня на Светоча, словно их обладатель не знал, что заслуживает большего внимания - мои округлившиеся в немом изумлении глаза или же - безмятежное лицо собственного брата, всё внимание которого было приковано ко мне.

      Я же сжалась в кресле, сама не понимая, что за наваждение заставило меня вести себя столь вызывающе и даже дерзко. Впрочем, думая так, я грешила против истины, или же стремилась обмануть саму себя.

      Прошедшие часы, вкупе с чувствами с каждым мгновением лишь крепнущими в моей душе, вытеснили воспоминания о странном разговоре, и я поспешила забыть об осторожности, сейчас боясь признаться даже себе, что мне нравилось быть рядом с ними. Слушать дивные истории, растворяясь в звучных голосах, смеяться, со скрытым удовольствием замечая, как в ответ на мои смешки расцветают улыбками и совершенные лица. Перестать ждать подлости и подозревать во всевозможных прегрешениях и продолжить играть в такую непривычную и вместе с тем откуда-то знакомую игру.

      Я дразнила необычных гостей, подобно тому, как поварята, думая, что никто не замечает их проделок, дразнили цепных псов, забывая, что ни одна цепь не может вечно сдерживать разозленных гигантов. И, вполне возможно, мне придется заплатить цену за неожиданную несдержанность, но быть может, та окажется, чрезмерно высока.

      Видимо, последние мысли отразились и на моем закаменевшем лице, ибо все ещё хранивший молчание лорд Зак тяжело вздохнул, будто на его плечи была внезапно возложена некая, ведомая лишь ему ноша, несение которой потребовало слишком многих сил. На покрытом недопустимым для аристократа загаром лбу пролегла глубокая морщинка, а рыжий граф кивнул устало и даже обреченно:

      - Ну что ж, желание леди, особенно, если она так прекрасна как наша, непреложный закон. А значит, у нас нет иного выбора, нежели исполнить просьбу нашей госпожи. - Поднявшись на ноги, уверенно подошел ко мне, и устало улыбнулся за мгновение до того, как прижаться к моей руке долгим поцелуем: - Но это значит, что нам придется расстаться несколько раньше, чем планировалось: разгонять тучи - не легкая работа. Да и вам нужно отдохнуть, бесценная моя. Вы выглядите усталой, а завтра нас ждет удивительный день. Не стоит омрачать его преждевременной усталостью. - И предложив локоть, с белозубой улыбкой повлек растерянную меня к выходу, впервые на моей памяти препоручив Элоизу заботам своего вновь ушедшего в себя брата.

      Раскланявшись с нами у входа в одну из галерей, лорды мгновенно скрылись за одним из поворотов, а мы впервые обратили внимание на пришествие сумерек, едва заметное из-за скрывающих небо туч, но уже погрузившее замок во мрак, предшествующий скорой ночи.

Корящая себя за слабость я, собиралась последовать мудрому совету того, кого так любило мое сердце, и велел опасаться разум, но судьба решила иначе.

      Закат встретил меня в моей комнате, в одиночестве сидящей у окна.

      Подчиняясь внезапному порыву, я зажгла все свечи, найденные в моей комнате и, некоторое время молчаливо всматривалась в прозрачное, чуть заметно дрожащее пламя, отражающееся в темном стекле, будто ища в нем, тени прошедшего дня.

      Я не знала, что за тайну хранили стены моего дома, но отдавала себе отчёт, что этим днем оказалась посвящена в едва ли не больший секрет, нежели она. Впервые я почувствовала, как в словно вымороженной беспамятством груди, шевельнулся, распуская первые по-весеннему мягкие листочки росток чувств, сейчас столь же хрупких и неокрепших, как и весна за окном.

   И чувства эти пробудили не ночные кошмары и даже не забота родных, но - они. Дерзкие графы восточных лесов, незваные гости, прячущиеся от непогоды в нашем замке. Коварные вымогатели и люди, смотрящие на меня так, как не смотрел никто до них и едва ли, как нашептывало мне сердце, посмотрит после. Мои лорды...

      Я всё ещё сидела у окна, ссутулившись, будто на плечах моих покоилась не воздушная белоснежная шаль, а непосильное бремя, клонящее меня к полу, когда дверь моих покоев с шумом распахнулась, пропуская чем-то встревоженную мать.

      - Где вы были? - С порога воскликнула она. - Я требую объяснений, Эльвира!

- Что? - Тряхнув головой, недоуменно спросила я, все ещё не очнувшаяся от тягостных размышлений, буквально разрывающих мою душу на две неряшливые половины. - Простите маменька, вы ...

      - Я хочу узнать, где пропадали мои дочери более шести часов. - Не дав мне договорить, отрезала баронесса, карающим посланцем [2] застыв у дверей, словно не решаясь войти в круг света, созданный горящими где только можно свечами.

      - В библиотеке... Граф Светоч и граф Зак рассказывали историю своего путешествия на восток и, боюсь, их рассказы столь увлекли нас с Элоизой, что мы совсем потеряли счет времени, - в душе удивляясь тому, как быстро пробежали эти шесть невыносимых и вместе с тем упоительных часов, повинилась я, и примолкла, заметив как побледнела мать:

      - Пусть так. - Наконец, медленно кивнула она. - Но это не причина забывать о правилах приличия. Не говоря уже о том, что не пристало незамужней девице целыми днями пропадать в обществе мужчин с крайне сомнительной репутацией.

      - Молодые графы поражают своей эрудицией и прекрасными манерами. - Отгоняя видение оглаживающего мою щеку лорда Светоча, сказала я, силясь защитить первых дорогих мне существ, в подлости которых меня не мог уверить и подслушанный разговор. Но мать была неумолима в своем неприятии и как никогда категорична в суждениях.

- Неужели? Все, что я видела ранее, равно как и их сегодняшнее пренебрежение к традициям принимающего их дома, прежде всего, говорит о дурном воспитании, как юных графов, так и вас, сударыни. Долг гостя быть благодарным принявшему его хозяину, пусть и благодарность эта заключается в небылицах, рассказываемых им. Но долг хозяина, следить, чтобы дань уважению не превращалась в повинность! Особенно, когда гостями являются столь неблагонадежные особы, как эти... юнцы.

Все это время молча наблюдавшая за её неподвижным отражением в исчерченном дождевыми потоками стекле я, вздрогнула.

      Правила нашего времени показались бы стороннему наблюдателю дикими и не оправдано строгими. Жизнь женщины, от рождения и до самой кончины принадлежала мужчинам. Сперва отцу или опекуну, затем - семье мужа. У приличной женщины не могло быть ничего своего и, тем более, она не должна была идти против воли родителей и перечить им, высказывая суждения, отличные их. Однако слова отзывались тупой болью в сердце, заставив меня говорить, сделав неожиданно дерзкой:

      - Но, матушка, - резко обернувшись, воскликнула я, сквозь пряди волос, давно рассыпавшихся по поникшим плечам, наблюдая за негодующей матерью. - Мы не делали ничего заслуживающего порицания. Графы сочли возможным развлечь нас беседой, не выходившей, однако за рамки приличий. Уверяю вас, маменька, за все часы, проведенные рядом с нами, графы не продемонстрировали ни одной заслуживающей порицания черты, способной оправдать ваши слова, недостойные истиной леди! - Проиграв собственному сердцу, воскликнула я, вспоминая глаза моих лордов.

      Стоит признать, я боялась их. Боялась их тайн, почти так же сильно, как боялась того, что делали со мной такие похожие и одновременно одинаковые глаза, смотрящие на меня сейчас с неизменной нежностью и едва уловимым трепетом, как смотрят родители на единственное своё возлюбленное дитя. Каждое и самое неуловимое прикосновение заставляло застывать, в ожидании единожды испытанной боли, воспоминания о которой ещё хранило мое тело. И вместе с тем безумное сердце неизменно предавало свою хозяйку, едва ли не разрываясь от боли, стоило мне вспомнить, что предо мной враги, возможно первые настоящие враги за мою, слишком короткую жизнь. Но, сколько бы я отдала, за возможность прекратить борьбу сердца и долга.

      Я не верила им, пришедшим, чтобы разрушить мою прежде такую размеренную жизнь, и... не могла представить, как буду дышать в день, когда за их спинами захлопнуться ворота замка и они уедут в новое невыносимо долгое путешествие, а я останусь здесь, среди тьмы холодных коридоров и неясных теней ночных кошмаров.

Мать закаменела, несколько мгновений пристально рассматривая дрожащую от переполняющих чувств меня, не сводящую с неё тяжелого взгляда затравленных глаз.

      Я не знала зачем бросилась на их защиту, и что хотела доказать матери, знавший их куда лучше меня. Но в моей груди смешались страх и нежность, желание защитить и безумный страх потерять. И я, уже не таясь, смотрела в кажущиеся почти черными глаза той, что подарила мне мир, казалось, навек погубив приоткрытой тайной.

Несколько невыносимо долгих мгновения мы смотрели друг на друга. Она желающая огородить нас с сестрой от возможной опасности, и я, сама не до конца понимающая, что заставляет меня забыть и страх, и покорность, приличествующие благородной леди, но понимающая, что ещё несколько часов неизвестности и терзания разорвут моё сердце.

      - И всё же, Эльвира, я настаиваю на том, чтобы впредь ты проявляла большую ответственность, надлежащую старшей сестре. - Наконец вымолвила мать, опустив голову, и развернувшись на каблуках, зашагала к двери.

- Матушка, - осознавая, что пройдет не больше мгновения и она уйдет, оставив меня наедине со всеми своими сомнениями и всё более невероятными предположениями, не выдержав, робко окликнула я, боясь ещё не заданного вопроса, едва ли не сильнее возможного ответа. - Матушка, скажите, зачем приехали лорд Светоч и лорд Зак?

      На миг мне показалось, что та посчитает излишним ответить на мой вопрос, но уже в следующий миг мать застыла в дверях.

      - Графы? - Помолчав, переспросила она, будто не о них мы разговаривали несколькими секундами ранее. И вздохнула, не дождавшись моего ответа: - В мире, что простирается за пределами нашего замка, всё решают власть, положение и деньги. В какой-то мере, я даже рада, что вы с сестрой выросли вдалеке от столицы, а вместе с тем и от всех искушений, которыми так изобилует двор его величества. Но, к сожалению, власть презренного металла распространяется и на эти земли. У семьи молодых лордов есть определенные договорённости с нашим родом. Только не спрашивай какие - всеми делами баронства всегда ведал ваш отец. Я же, подобно сотням женщинам до меня оставляю за мужчиной право заботиться о том, что принадлежит ему. На меня же возложено бремя беречь нечто куда более ценное, чем все мирские блага - покой своей семьи, а значит и ё, а они, как оказалось, пребывали в своем праве...

   С минуту я осознавала эту горькую, но такую успокоительную тайну. А затем вскочила на ноги и, отбросив ставшую вдруг ненужной шаль, закружилась по комнате, разрывая звенящую тишину окутанного тьмой замка счастливым смехом, исходящим, казалось, из самой внезапно воспарившей души.