Мгла.

    Глава 5.

      Пожалуй, ни одна другая ночь на моей памяти не была столь же мучительна, как эта. Не в силах уснуть я металась в своей постели, испытывая едва ли не большие страдания, нежели от безумных снов, не оставлявших мою душу весь последний год. Гложимая виной и удивлением, как только могла я хотя бы на миг поверить, что мои лорды способны оказаться негодяями и подлецами, я куталась в одеяло, сквозь подступающую дрёму отстраненно рассматривая темное стекло витража. Помимо всего прочего, в одно из мгновений осознала, что причиной вырвавшей меня из полудремы была прохладная рука лорда Светоча, мягко коснувшаяся моего лба. Несколько мгновений я всматривалась в белое пятно его непривычно умиротворенного, будто светящегося в темноте лица. В неверном свете тонкого серпа, умирающей луны его волосы светились, подобно ореолу, что окружали головы святых, изображенных на стенах храма, а сам беловолосый граф казался диковинным существом совершенно чуждым этому миру. Не от того ли он пропал, стоило мне на мгновение смежить веки?

Я не знала, было ли его пришествие движением мятежной души, вне всякого сомнения, дремавшей в столь примечательной телесной оболочке, или же сие видение было плодом моего воспаленного сознания. Но ещё долго лежала без сна, чутко вслушиваясь в тишину, погруженной во мрак комнаты.

   Однако единственным звуком, тревожащим внезапно обострившиеся органы чувств, был шум дождя, стучащего в витраж, цветные стекла которого в ту ночь казались почти черными, словно весь лунный свет уходил в фигуры ушедших богов, парящих в непроглядной тьме когда-то синих небес. И образ этот столь живо впитавшийся в мою память, что, даже опуская разом отяжелевшие веки видела фигуру вечно юной богини среди непроглядной тьмы... А когда вновь распахнула, за окном царило утро. И солнце играло в сверкающих стеклах, и сам мир, казалось, ликовал, приветствуя новый день.

      Несколько мгновений я пролежала в постели, недоверчиво щурясь на прорывающиеся сквозь полон витража лучи. А затем вскочила на ноги и как была простоволосая, подбежала к окну, торопливо распахнув его настежь.

   В комнату хлынул уже ничем не удерживаемый свет, щедрым потоком затопив помещение. Ослепленная, я, было зажмурилась, прикрывая ладонью ставший вдруг незрячими глаза, но спустя мгновение вновь открыла восторженно разглядывая озаренный ярким, по-весеннему ослепительным солнцем. Блестели влажные камни двора, сверкал усыпанный не успевшими осыпаться дождевыми каплями лес и окутанные туманом горы. Сияло небо синее, будто глаза моего беловолосого лорда.

      Эта ночь переменила меня, словно сорвав пелену с доселе слепых глаз и теперь будто нежданно прозревшая я с жадным восторгом смотрела на мир, чья красота оставалась ранее недоступной для меня. Стих дробный бой дождя в окна, но на смену ему пришел щебет птиц, счастливых теплым днём, а вместе с ними ликовала и моя душа, подобно тому, как скворец выбирается из клетки, высвободившаяся от ледяного панциря равнодушия, с восхищением внимая новым ощущениям. А они были поистине великолепны. Теплые лучи ласкали лицо, игривый ветерок нежно перебирал волосы и теребил кружева ночной сорочки, и я смеялась уже не сдерживая рвущийся с губ счастливый хохот.

Такой и застала меня заглянувшая в комнату служанка: босоногой и растрепанной, кружащей среди солнечных лучей в известном лишь мне танце...

      ***

Радужное настроение сохранилось и за завтраком, когда едва ли не впорхнувшая в залу я, присела рядом с Элоизой, торопливо опустив глаза, в тщетной попытке скрыть переполняющее меня счастье.

      Говорят, что когда это чувство истинно - оно не нуждается в словах, проявляемое в каждом движении и шаге, придавая неземную красоту и самым уродливым лицам. Не знаю, так ли это, но для меня оно всегда было одним из самых эфемерных чувств, неуловимое, словно полёт мотылька, вдруг ставшее всеобъемлющим и лучезарным, как сам солнечный свет. Оно не ведало преград, но вместе с тем казалось столь же хрупким, как фарфоровая чашка - неверное движение и лишь сверкающие осколки напоминают о совершенной хрупкости прежних чувств. И так, как боятся смахнуть её резким движением, боялась, и я доверить свои чувства кому бы то ни было. Мне хотелось скрыть их от всего мира, и в то же время разделить с каждым.

      Счастье мое крепло в груди, кажась невероятно сильным, пожалуй, даже слишком, для той неокрепшей материи, которую представляла моя душа. Но отчего-то я совсем не боялась задохнуться в нем, столь разительно отличающимся от всего испытываемого мной ранее, как не боялась уже и тех, кто пробудил их в моем сердце, сейчас с улыбками, наблюдающими за мной.

      Впрочем, улыбки их столь разительно отличались от общего впечатления, производимого ими, что игривое настроение вновь покинуло меня, уступив место растерянности. Видимо, прошедшая ночь не прошла бесследно и для моих лордов. Но, если для меня она ознаменовалась избавлением от страхов и внутренней борьбы, то молодые графы выглядели так, будто и в самом деле всю ночь закрывали хляби небесные.

      Сегодня Зак и светоч были необычайно бледны, и казались невероятно усталыми и даже изможденными, что не скрывали, а лишь подчеркивали шелковые темно-синего и ярко-алого цветов.

      На миг в сердце закралось сожаление, будто их удручающий вид и в самом деле был следствием моего каприза. Но уже в следующее мгновение граф Светоч заметил мой взгляд и сказал, судя по всему, и не думая расставаться с довольной усмешкой, продолжающей цвести на бледных губах:

      - Рад видеть вас в добром здравии, моя леди. Сегодня вы затмеваете сиянием само солнце. Я же лишь смущенно улыбнулась, стыдясь невесть откуда взявшегося кокетства, заставившего сменить белый хлопок привычного утреннего наряда на изумрудную тафту отороченного легким кружевом платья.

      Признаться, меня несколько смущала яркость этого одеяния. Пошитое более года назад, всё это время оно провисело в гардеробе, кажась чрезмерно пестрым и даже вызывающим, но отчего-то сегодня именно оно привлекло мое внимание, показавшись неожиданно привлекательным.

      Возможно, всё дело было приподнятом настроении, или же - бессознательном понимании, что жизнь моя изменилась, чтобы никогда уже не становиться прежней. Но я остановила служанку, привычно потянувшуюся за белым утренним платьишком, к её бескрайнему изумлению, выбрав доселе упорно игнорируемый наряд, теперь с потаенным нетерпением ожидая одобрения моих лордов. И те не разочаровали моих таимых даже от самой себя ожиданий.

      - Светлого дня, моя великолепная леди, - вторил брату Зак.- Стоит признать, нам стоило вернуть этому миру солнце лишь для того, чтобы увидеть вас в столь приподнятом настроении. - На миг припав к чашке, сказал лорд. А в следующий миг отставил её, едва не расплескав напиток, и обернувшись к молчаливым родителям, произнес, с холодной усмешкой, в мгновение ока сменившую такую нежную улыбку: - Дивный чай, баронесса. К моему удивлению мать, доселе с каким-то странным нетерпением взирающая на наших гостей смешалась, видимо, не зная, что ответить на неожиданный комплимент. Чем не преминул воспользоваться рыжий граф, осведомившись у не решающейся начать трапезу меня: - Помнится, миледи, ваш договор с братом включал в себя наглядную демонстрацию наших скакунов. - Расцветая прежней лукавой улыбкой полуутвердительно произнес он, заставив встрепенуться и заскучавшую Элоизу, и все ещё пребывающих в некоторой растерянности родителей.

      - Вы собираетесь выгулять своих питомцев? - Спросила сестра, норовя заглянуть в сейчас кажущиеся янтарными глаза рыжего лорда.

      - В их резвости вы сможете убедиться на предстоящих охотах, - отрезал граф, но тут же поспешил скрасить невольную грубость новым вопросом, не давая возможной обиде пустить корни в душе моей младшей сестры: - а пока не хотите ли взглянуть на сего дивного зверя сейчас, милые мои леди? - Открыто улыбнулся Зак, не сводя, однако, с меня вопросительного взгляда медовых, совершенно кошачьих глаз.

      И вместе с ним обернулась ко мне и Элоиза, даже не догадываясь, что и не будь у меня благовидного предлога заботы о младшей сестренки, я пошла бы за рыжим графом и на край света.

      -С удовольствием, - Поймав её умоляющий взгляд, с достоинством ответила я, и вместе с этим словом, за столом воцарилось напряженное молчание, нарушенное встрепенувшейся матерью:

      -Эльвира...

      -Матушка, - Чуть склонила голову я, ожидая справедливого укора. Но справедливые слова опередил Зак. Легко поднявшись на ноги, тот решительно сжал мои пальцы в собственной ладони, заставив меня пожалеть об подобранных в цвет платью перчатках, скрывающих мои руки до самых локтей, и бросил вновь лишившейся дара речи матери: - Не тревожьтесь, баронесса, мы не увезем Эльвиру... против её воли.

      И зашагал к выходу, увлекая за собой удивленную таким поведением меня.

      К моему бескрайнему удивлению, лорды прекрасно ориентировались в нашем замке, не только самостоятельно найдя выход, но и уверенно зашагав к конюшням, ведя за собой и пребывающую в крайне смешанных чувствах меня, и едва ли не приплясывающую от нетерпения Элоизу, засыпающую их бесконечными вопросами о виновниках нашего своевольного ухода. Графы лишь улыбались, храня загадочное молчание, чем лишь больше раззадоривали мою сестрицу, я же с удивлением смотрела на мрачное лицо чем-то раздосадованного Зака.

      Надо признать, манеры моих лордов могли ввергнуть в ужас и недоумение и существо отличающееся более демократичными взглядами нежели ваша покорная слуга. И Светоч и Зак отличались крайне противоречивым воспитанием, позволяющим им с равным успехом и рассыпаться в комплиментах и совершать поступки никак не подходящие к образу благородных господ. Наглядной демонстрацией подобных проявлений можно было назвать и вчерашнюю выходку беловолосого графа, и сегодняшнее поведение его рыжего брата. Но, вместе с тем, я не могла отрицать всей очевидной привлекательности молодых графов.

      Они влекли меня, как влечет пламя свечи, грозя не согреть, но сжечь дотла в игре обманчиво нежного пламени. И я была готова к этому, ибо приносимая поцелуями огня боль была несравнима с той, что порождал холод в будто бы давно погибшей душе. И ради волшебного чувства, ради возможности впервые за последние годы быть живой, я последовала бы за ними и в места куда более страшные, нежели притаившаяся у западной части крепостной стены, куда нас под удивленными взглядами конюших ввели молодые графы. К стыду своему должна признать, что здесь я была впервые. А, потому шагнув под кров добротного каменного строения, ужасно растерялась не зная, что заслуживает моего внимания в первую очередь: высокие потолки, радующие глаз тяжелыми темными балками, стены, вдоль которых располагалось множество странных предметов, о свойствах которых я могла только догадываться, широкие лари, или усыпанный желтыми соломинками пол. Однако эта дилемма была решена, стоило мне перевести взгляд с убранства помещения на его обитателей.

      Гостевая конюшня, куда и привели нас лорды, предназначалась для скакунов возможных гостей и обычно пустовала, радуя сторонний взгляд девственной чистотой денников, а от того нам не составило труда найти питомцев графов, одновременно заржавших, будто приветствуя гордо улыбающихся хозяев.

   Но нам уже не было дела до столь явной демонстрации довольства, вне всяких сомнений безмерно красящей моих лордов. Ибо в этот миг солнце добралось и до денников, осветив их временных постояльцев, тянущих изящные головы навстречу хозяйским рукам, с потаенной нежностью пробегающим по широким лбам.

   Рядом восхищенно ахнула Элоиза и, признаться, я вполне понимала свою младшую сестренку. Стоящие по ту сторону дверей денников животные казались живым воплощением изящества и силы, читающейся в каждом движении диковинных существ. Сильные лебяжьи шеи, сухие головы с чистыми, влажными глазами, неторопливая грация движений и матовый блеск гладких шкур - всё это говорило о породе. И вместе с тем, близость животных рождала во мне вполне отчетливое чувство страха, заставившего отступить на несколько шагов назад оказавшись, как мне казалось, вне досягаемости гигантских животных.

      - Они прекрасны! - Не смогла сдержаться Элоиза, зачарованно рассматривая великолепных животных. - Даже Демон госпожи Селении уступает им в стати! - Воскликнула она, поправ тем самым недостижимое совершенство кумира, созданного ей же самой около полугода назад.

      Признаться, госпожа Селения, гостившая у нас этой осенью, произвела впечатление и на меня. Но, в то время как сестра восторженно внимала словам бравой маркизы, я с все большим ужасом рассматривала нашу гостью. Не признающая платьев и светского лоска, давно сменившая веер на меч, а украшения на многочисленное оружие, хищно сверкающее среди её одежд, маркиза производила отталкивающее впечатление, став едва ли ни насмешкой над женской сутью.

      Элоиза восторгалась её подвигами, воспевая героизм, проявленный ею на поле битвы. А я с отвращением взирала на изборожденные шрамами руки, на широкие ладони, украшенные не пеной кружев, но застарелыми мозолями и чувствовала, что вот-вот лишусь чувств. Меня пугали зычный голос и двусмысленные шутки, названные Элли "воинскими", а матерью "казарменными", непонятные предметы, являющиеся, судя по всему оружием, висящие, казалось, на каждом участке её затянутого в мужское платье тела. И узкий меч, с которым она не рассталась даже за пиршественным столом, вселял в мою душу не трепет, но неприятие существа абсолютно чуждого какому бы то ни было насилию. Отвращали насмешливые глаза, цвета застоявшейся воды, такие же чуждые и неприятные, как и их обладательница.

      Почти такой же ужас вселял в меня и неизменный спутник странной маркизы - поистине гигантский смоляной жеребец, словно в насмешку над суевериями прозванный хозяйкой Демоном. Глядя на угрюмого вороного исполина, и более смелый человек испытал бы страх, пред этим зверем, временами и, правда, казавшимся пришельцем из бездны. Элоиза ходила за ней хвостом, бесстрашно пыталась приласкать показывающего зубы жеребца, а я вздохнула свободно, лишь в миг, когда за спиной черного исчадия и его ужасной хозяйки закрылись ворота.

Я не понимала её. Что может заставить благородную даму, дочь и ныне уважаемого семейства, оставить отчий дом и отправиться на войну, прибившись к одному из наемничьих отрядов. Терпеть холод и зной, дождь, снег и ночевки на остывающей земле? Не только сносить насмешки и шуточки солдатского отребья, ведать не ведающего о хороших манерах, но и превзойти их и в грубости, и в пренебрежении и традициями, и благовоспитанности. Оставить заботу не только о себе, но и доме, ради бесконечных сражений. Видимо, природа щедро одарившая Элоизу смелостью и любовью к авантюрам, не нашла их для меня, навсегда лишив меня возможности понимать столь экстраординарных особ.

      Как и безрассудной смелости, граничащей с отсутствием такта. И я молчала, не решаясь обратить всеобщее внимание на призабавнейший факт, прошедший мимо моего внимания в первые мгновения. А замеченное мной и в самом деле могло быть расценено попыткой оскорбления. Ибо шкуры удивительных зверей, будто в насмешку над миром, радовали взгляд снежной белизной скакуна Светоча и слепящей рыжиной питомца его брата. Казалось, что кони наших гостей были вылеплены из снега и сотканы из лучей закатного солнца, а от того и вобрали в себя весь блеск и чистоту, стихий породивших их, кажась одновременно животным воплощением своих хозяев.

   И я невольно улыбалась, дивясь шутам судьбы. Видимо, мои взгляды не остались незамеченными, ибо лорд Светоч, казалось, целиком поглощенный перебиранием длинных прядей алебастровой гривы так похожей на его собственные волосы неожиданно рассмеялся и сказал, обернувшись ко мне:

      - Вы правы, моя милая леди. Действительно, коней мы выбирали себе под масть. Согласитесь, это выглядит довольно забавно.

      -У них очень странный окрас... - Смутившись, признала я, и спросила, неожиданно даже для самой себя: - Что вы делали, что бы добиться подобного оттенка? [3]

      -Ничего, это их природный цвет. - Сверкнул белым жемчугом зубов Зак, довольно глядя в наши восхищенные лица.- Нравится?

      - В нашей конюшне таких нет. - Вздохнула сестра.

      -И быть не может! - Категорично ответил граф, любовно оглаживая изящную шею благородного животного.

      -Так уж и не может! - Ревниво воскликнула Элоиза.- Вира, скажи им!

      -Думаю, что наши лошадки ничуть не хуже, - дипломатично ответила я, любуясь скакунами гостей. Однако мои простые слова вызвали бурю недовольства у лорда Зака, тряхнувшего огненно-рыжей, непокорной головой.

      - Вынужден вас разочаровать, моя прекрасная леди, но скакунов равных нашим нет ни в одном из миров. - Отрезал рыжий граф, бросив на меня строгий взгляд, однако не успела я ответить что-либо, как в намечающийся спор вступила Элоиза.

      - Простите, лорд, - не менее категорично ответствовала моя беспокойная сестренка, обиженно поджав по-детски пухлые губы. - Но при всем уважении позвольте не согласиться и мне. Наши кони славятся далеко за пределами баронства, по праву считаясь лучшими во всем царстве! - Воскликнула она и обернулась ко мне, бросая требовательные взгляды на растерянно хмурящуюся меня.

      - В самом деле, граф Зак, наши кони снискали славу сильнейших и выносливейших из скакунов, ежегодно побеждая на императорских скачках... - Неуверенно начала я, примолкнув под сердитым взглядом желтых, будто два солнца взгляд.

      - Простите, моя милая леди, но случись нам с братом участвовать в тех скачках, и слава ваших скакунов оказалась попрана Вестником и Светозарном! - Объявил он, но ему немедля ответствовала лукаво ухмыльнувшаяся Элли:

      - Возможно, вы сможете подтвердить, что слова ваши не были пустым бахвальством уже сейчас? - Вскинулась та, будто не замечая моих красноречивых взглядов.

      - Что за ребячество, Элоиза? - Не выдержав, воскликнула я, но сестра лишь досадливо тряхнула головой, будто сама была норовистой лошадью, не желающей слушаться чужих рук, а уже обернулась к рыжему графу: - Лорд, прошу вас, будьте благоразумны. Мы никоим образом не оспариваем достоинства ваших скакунов, а моя сестра всего лишь имела в виду, что до сих пор вы навряд ли видели наших коней, что и оправдывает вашу категоричность... - Лепетала я, кляня себя за внезапную беспечность.

      Ведь видела же я, что сестра горит желанием испытать животных наших гостей. Так зачем же потворствовала глупому желанию наведаться в конюшню, место совершенно неприемлемое для приема гостей? Разум не находил ответа, но его знала душа с неумолимостью палача чеканящая, что да, знала, но вместе с тем не смогла удержаться от соблазна сделать приятное моим графам, сама того не осознавая окружив себя двумя величайшими страхами в своей короткой жизни. И я кусала губы не в силах хоть как-то помешать своей коварной сестренке, выставляющей наш род в крайне неприглядном свете.

      Но неожиданно помощь пришла с совершенно неожиданной стороны.

      -Эльвира, - Улыбаясь каким-то своим мыслям неожиданно проговорил светловолосый. - Скажите, а почему ваша матушка так заволновалась, когда речь зашла о лошадях?..

      Элла побледнела. Я же вздрогнула, бросив на него затравленный взгляд:

      -Год назад, во время охоты моя лошадь понесла. К несчастью приступ безумия настиг её в лесу. Несчастное животное сломало шею, я - выжила чудом...

      -Что? Какая охота? - Разом забыв о моей сестрице вскинулся Зак, сощурив на меня черные, как сама тьма глаза.

      Однако, от неприятных объяснений меня вновь спас Светоч, обернувшись к своему брату:

      -Видимо одна из тех, которыми так славятся эти края. - И не давая тому вставить и слова, обратился к воинственно посверкивающей глазами Элоизе: - И в самом деле, Эльвира права - не дурно было бы и нам взглянуть на предмет возможных разногласий. - И обхватив за плечи недовольного брата, уверено зашагал к выходу, оставив за спинами растерявшихся нас.

      - Отец будет недоволен, - разом утратив весь боевой задор прошептала сестра.

      - Не сомневаюсь, - не стала спорить с очевидным я, все ещё весьма недовольная выходкой своей вредоносной сестренки. - Но пути назад, и не выполнив их желания, мы прослывем людьми, не держащими слова... Это меньшая плата за твою безумную авантюру. Несомненно, отец будет не доволен. Но куда большим будет его гнев, если он узнает о твоем недостойном истиной леди поведении. Я понимаю, что их скакуны заслуживают всяческого внимания, и было бы весьма интересно взглянуть на них в движении, но нельзя же настолько потворствовать собственным желаниям! Впрочем, довольно об этом... Теперь уже ничего не исправить. Веди их в конюшню - как только они сочтут экскурс достаточно полным - уводи их оттуда в оранжерее. - Сердито зашипела я, бросая взгляды на застывшие у выхода фигуры.

      - Как? - Так же шепотом возмутилась сестра. - Ты не пойдешь с нами?

      - Нет. - Отрезала я, пробормотав скорее для самой себя, нежели для нахмурившейся Элоизы.- Думаю, на сегодня мне достаточно лошадей и всего, что с ними связано.

      Несколько секунд та смотрела на меня с непониманием, пока взгляд разом потемневших глаз не остановился где-то у моих скрещенных у груди рук.

      - Вира... - прошептала Элоиза, сжимая кулаки.- Так ты...

      - Потом! Уводи их, живо. И постарайся, чтобы вас не заметили! - Проследив за её взглядом и осознав, что таки выдала себя, неосознанным жестом накрыв запястья чуть подрагивающими ладонями, шикнула я, подталкивая сестру в спину. А та и не сопротивлялась, послушно зашагав к выходу, обернувшись лишь у дверей, бросив на меня короткий печальный взгляд. Я же лишь покачала головой, наблюдая, как быстро зашагала прочь сестра, не обращая внимания на окликающих её лордов.

      - И что мне с ней делать? - Вздохнула я. Вопрос был скорее риторическим, не подразумевая даже иного слушателя, нежели безмолвные стены. Однако мне ответили. Склонившийся над яслями жеребец Светоча неожиданно поднял белую, будто первый снег морду и тяжело, почти по человечески вздохнул, бросив быстрый взгляд на своего рыжего соседа. А затем вытянул длинную лебединую шею и мягко прихватил меня губами за край рукава.

      Не знаю, привлек ли его цвет моего платья или же благородное животное уловило печальные интонации, но уже через миг, подобрав пышные юбки, я уже выбегала из конюшни, испуганная едва ли не больше, нежели в тот миг, когда пальцы его хозяина коснулись моей щеки.

      Остановиться я смогла, лишь у входа в оранжереи, где и застыла, тяжело привалившись к двери. Дрожали руки, горела грудь, безжалостно отвечая на непривычную телу нагрузку, я же остервенело терла рукав, словно стремясь прогнать звериный запах, столь отчетливо щекочущий ноздри. Некоторое время стояла у двери, цепляясь за неё, будто за последнюю опору в своей разрушающейся жизни. А затем все же нашла в себе силы миновать усыпанную привезенными с самого берега океана камешками дорожку, в изнеможении опустившись на ближайшую скамью, будто свитой окруженную розовыми кустами.

      Ничто в нашей жизни не проходит бесследно. Солнце приносит засуху, дождь - наводнение, а моё падение обернулось диким, неконтролируемым страхом перед лошадьми. С момента как на мой рассудок опустилась тьма, животные эти перестали привлекать мои восхищенные взгляды, кажась уже не прекраснейшими из созданий, населяющих наши земли, но вестниками беспощадного безумия - столь частого моего спутника, разделяющего со мной ночные часы. Казалось, не было силы, способной заставить меня приблизится к кажущимся такими опасными животным. Что уж говорить о конюшне - месте, где лошадиным духом был пропитан сам воздух.

      Но вот пришли они - и сам мой мир рухнул. А может, лишь зародился, пугая меня всем тем, что было сокрыто и недоступно ранее. И я не знала - боюсь ли я этого нового мира, предпочитая серость обыденности, или же не желаю отпускать, однажды впустив в свое сердце...

      А в небе цвела весна, такая же юная как и чувства, растущие в моей груди. В зените застыл шар высокого, кажущегося невыносимо ярким после серой мглы зимнего дня солнца, полноводной рекой затапливающего истосковавшиеся по его обжигающим поцелуям земли. Золотые лучи играли на круглых камнях дорожки, ластились к молодой листве, так похожие на эти хрупкие зеленые бутоны, готовые распахнуться навстречу лучам нежным ярко-алым лепесткам. Поддавшись их кроткому очарованию, я неосмотрительно коснулась ближайшего стебля, о чем пожалела уже через миг. Запамятав о таящейся под изумрудными листьями опасности я сжала его, будто желая подержать юное растение, чтобы тут же вскрикнуть, отдернув руку, и торопливо стянула перчатку, расстроено рассматривая пораненную ладонь, по белой поверхности которой уже бежали вниз алые дорожки крови.

      Несколько мгновений я сидела, даже не дыша, молча наблюдая, как сбегают к запястью красные капли, грозя запятнать изумрудную ткань платья, но за мгновение до того, как первые капли сорвались в свой краткий полёт, на мои колени легла тень, а руку сжала загорелая ладонь.

      - Что с тобой? - Испуганно спросил её обладатель, невесть как оказываясь рядом.

      Я же молча смотрела на него, впервые получив возможность рассмотреть моего лорда при свете дня. Не знаю, существовали ли в мире слова, способные описать красоту Светоча.

      Выразить этот упрямый тяжелый подбородок и четко очерченные скулы, высокий лоб и голубые, будто вешнее небо глаза в обрамлении длинных густых ресниц, таких же светлых, как и его волосы, золотистым водопадом разметавшиеся по плечам.

      Казалось, беловолосый лорд светится изнутри неземным теплым светом, затмевающим и свет солнца. Лучилась кожа и волосы, сияли глаза, заставляя забыть не только о боли, но и осторожности, вернувшейся в миг, когда склонившийся над моей ладонью Светоч выудил откуда-то белоснежный платок, торопливо перевязывая пораненную руку.

      -Как же ты так?.. Не на минуту оставить нельзя... - С досадой бормотал он, вытирая кровавую дорожку, тянущуюся к моему запястью. Осознав, чем грозит мне её исчезновение, я попыталась высвободить руку, но - поздно. Теплые пальцы пробежали по коже, обнажая две короткие узкие полоски застарелых шрамов. А в следующий миг руки, столь нежно сжимающие моё запястье, будто закаменели. - Что это?.. - Спросил он, пытаясь заглянуть мне в глаза. - Вира, что это?

      Я же молчала, пытаясь не встречаться взглядом со Светочем. Видимо, понял моё стремление и он, ибо спустя несколько вздохов, пальцы правой руки графа освободили моё запястье, моментально сжавшись на подбородке, буквально разворачивая моё лицо к своему владельцу.

      - Эльвира?.. - Требовательно окликнул он, не замечая моего смущения, залившего щеки и шею багряным румянцем. - Откуда эти порезы?

      - Я - меланхолик. - Поняв, что единственный способ освободиться - ответить, тихо призналась я. И видя непонимание в синих глазах, пояснила, пытаясь отвести глаза. - Моя печень полна черной желчи, которая сгущает кровь, принося невыносимые страдания. Родители привозили врачевателя из самой столицы. Он говорил, что, пуская кровь - прогоняет болезнь...[4] - Вздохнула я, вспоминая месяцы, запечатленные в моей памяти как самые ужасные и страшные в моей жизни. Привезенный отцом лекарь считался истинным мастером своего дела, но всё его мастерство в моих глазах не искупало его жестокости.

      На протяжении трех невыносимо долгих месяцев длилось его лечение, пока окончательно не ослабевшая от потери крови и постоянного головокружения [5] я едва не захлебнулась, не обнаружив в себе сил даже на то, чтобы задержать дыхание. Испуганные родители выгнали оскорбленного эскулапа, а тот заявил, что меланхолия моя неисцелима, а сама я обречена, доживая последние месяцы...

      - Безумие. - Тихо прошептал Светоч, неожиданно вновь склонившись над моим запястьем. - Это же сумасшествие... Почему они допустили это?..

      - Они заботятся обо мне. - Каким-то внутренним чутьем, осознав, что речь идет о родителях, покачала головой я. А в следующий миг горячие губы скользнули по тонким шрамам, заставляя меня дернуться, испуганно рассматривая склоненный над моей дергающейся в тщетной попытке освободиться рукой золотистый затылок.

      - Лорд! - Видя, что тот не собирается ни отпускать мою руку, ни отрывать от неё жгущих каленым железом губ, взмолилась я. И, о чудо, сильные пальцы дрогнули, выпуская меня из мягкого плена, а распрямившийся Светоч улыбнулся, наблюдая за немедленно отодвинувшейся мной, торопливо натягивающей перчатки.

      -Прости, нам действительно тяжело соблюдать все эти глупые правила, когда дело касается тебя. Но мы стараемся. Правда. Просто получается... не всегда. Может, из-за того, что прошло слишком много времени, вот мы и не можем сдержать себя. Впрочем, ты для нас - нераскрытая загадка. Сперва нам казалось, что мы что-то делаем не так, а сейчас всё совсем запуталось... - Устало говорил он, перебирая пальцы невесть как вновь оказавшейся в его ладони рукой. - А всё оказалось так просто и... так тяжело. Та охота... она была около полутора - двух лет назад?

      Я лишь опустила голову, а Светоч говорил, будто и не нужно было ему мое подтверждение. - И именно тогда ты и потеряла память, верно?..

      Теперь уже я смотрела в задумчивые синие глаза, не веря услышанному. Однако спросить, что значат его слова, явственно свидетельствующие, что у моей тайны так же появился ещё один хранитель, столь же нежданный и непрошенный, каким была я для их секретов.

   Ибо над стенами прокатилось раскатистое эхо сигнального горна, заставившее нас одновременно обернуться на звук, чутко вслушиваясь в наступившую тишину, разбитую торопливо вбежавшей в оранжерею Элоизой, крикнувшей встревоженным нам:

      - Гости, гости приехали!