"Встан(в)ь перед Христом и убей любовь" - читать интересную книгу автора (Хоум Стюарт)

Глава 8

Я позабыл названия большинства продуктовых лавок на Спайталфилдском рынке,

поэтому я договорился встретиться с

Сайидой рано утром в воскресенье в “Дели Диннер” – к тому же это место свиданий

имело то преимущество, что находилось

под крышей. Я взял каппуччино и миндальный круассан со стойкой, а затем сел за

столик. Спайталфилдский рынок по

воскресеньям превращается в оазис среднего класса между более пролетарскими по

своему характеру уличными рынками на

Брик-лэйн и Петтикот-лэйн.

Это крытый рынок, специализирующийся на книгах,

репродукциях, экологически чистых

овощах и тому подобных товарах – единственное место на краю финансового района,

способного бросить вызов

соперничающим с ним Гринвичу, Портобелло и Кэмдену в отношении наимоднейших

тенденции и веяний. Пока я пил кофе

напротив меня уселся старик.

– Да хранит тебя Бог, незнакомец! – сказал он вместо приветствия, а затем

разразился следующей речью. – Если ты слышал

что-нибудь на предмет бракосочетания короля, прими к сведению эти слова. Ибо

Жених предлагает тебе выбор между

четырьмя дорогами, каждая из которых, если только ты не потонешь по пути, может

привести тебя к королевскому двору.

Первая коротка, но опасна, она заведет тебя на каменные кручи, через которые

весьма непросто перебраться. Вторая длиннее

и кружная, она ровная и легкая, если только ты воспользуешься услугами Магнита и

не свернешь с нее ни влево, ни вправо.

Третья – это истинно королевский путь, который обеспечит тебе приятное

путешествие благодаря всем тем удовольствиям и

пышности, которые подобают нашему Королю, но пройти этой дорогой до сих пор

удавалось лишь одному из тысячи.

Четвертой дорогой никому из смертных не удастся достичь дворца, потому что это

путь лишений, доступный только для тех,

чье тело не подвержено страданиям. Выбери отныне, каким из трех ты будешь

следовать и следуй им неотступно, ибо тот,

который ты выберешь, и предначертан тебе неумолимой судьбой, и не смей

поворачивать обратно, разве что только в случае

великой опасности для жизни. Вот и все, что тебе следует знать по нашему мнению.

Но помни, не забывай, что вступая на

этот путь, ты не можешь и подозревать, насколько великой опасности ты

собираешься себя подвергнуть, ибо если у тебя

имеется хоть тень намерения ослушаться королевского закона, то, молю тебя,

поспеши лучше обратно домой, пока еще не

слишком поздно.

– Давным-давно я выбрал второй путь, – ответил я, – и не страшись, друг

мой, ибо хотя и прочитал математический трактат

Джона Ди со всем подобающим интересом, мои кажущиеся на первый взгляд

беспорядочными скитания в совокупности

своей складываются в прямую линию, ибо я пользуюсь неэвклидовыми методами.

– Да хранит вас Господь в пути, сир! – воскликнул незнакомец, встал из-за

столика и ушел.

Это был знак, данный мне девятью Повелителями, о том, что я достиг

подлинного просветления. Я проводил взглядом

незнакомца, который исчез в направлении общественного туалета. Через несколько

минут на том самом месте, где исчез

старик, в моем поле зрения появилась Сайида. Я купил еще два каппуччино и

миндальный круассан. В этот момент Нафишах

подошла и поздоровалась со мной и вскоре мы уже сидели за столиком, глядя друг

другу в глаза. Я чувствовал легкую

напряженность во всем теле, но она быстро прошла, как только девица принялась за

еду.

– У тебя такой довольный вид, – просиял я, – что как только мы допьем кофе,

я отведу тебя на другую сторону рынка к

лавке, где продают спагетти и песто и заставлю тебя набить ими живот!

– Ммм, увлекательная перспектива!

Сайида промурлыкала эти слова так, что я чуть было не кончил.

Я представил себе, как пьяная девица ест спагетти, и, естественно

разбрызгивает соус по своей обширной груди и животу.

Мне захотелось вымазаться с ног до головы в креме, а затем заставить Нафишах

слизывать его с меня. Затем я начал

фантазировать на тему того, как я принудительно скармливаю Сайиде шоколадный

торт, но прибытие моих ассистентов

Секстуса и Лайви вернуло меня с небес на землю.

– Повелитель, – залебезил Лайви, – члены Черной Завесы и Белого света

начинают беспокоиться по поводу вашего

затянувшегося отсутствия во время совершения ритуалов. Поговаривают о

назревающем бунте со стороны некоторых

состоятельных братьев, многие из которых поговаривают о том, чтобы найти себе

другого наставника более внимательного к

их духовным нуждам.

– Знаешь, Лайви, – сообщил я, пронзая моего ученика взглядом, – у меня в

обычае, что за дурную новость должен отвечать

тот, кто ее принес. Если бы ты был толковым учеником, ты бы воспользовался моим

отсутствием, чтобы захватить

руководство группой. Но поскольку ты, судя по всему, не справился с организацией

переворота, ты ничем не лучше грязи

под моими ногами. Теперь иди и приготовь мои магические инструменты, они мне

позже понадобятся.

Избавившись от этого подхалима, я отвел Сайиду и Секстуса к макаронной

лавке. Как только Нафишах съела

полагающуюся порцию итальянской еды, я повел нашу маленькую компанию по Шордитч-

Хай к “Слизню и Салату”. Как

только мы очутились в моей укромной комнате, мы разделись донага и намазались

салом в порядке подготовки к

астральному путешествию в комнату интерьера пятидесятых годов в Музее Джеффри,

где нам предстояло совершить ритуал

сексуальной магии. Мы лежали сблизив головы, а наши тела простирались в разные

стороны комнаты. Я закрыл глаза и

вскоре я оказался вместе с Нафишах и Секстусом лежащим на коврике перед камином

в выставочном зале на втором этаже

музея.

Тело Сайиды было зажато между моим телом и телом моего ассистента. Лежа на

боку я повернул ее так, чтобы видеть ее

лицо. Затем я схватил Сайиду за огромные титьки и начал мять их. Ее соски были

возбуждены и я подержал во рту сперва

один, а затем другой. Затем я скользнул правой рукой по вздувшемуся животику

девицы и погладил ее клитор. Моя рука

проникла между ногами Нафишах и я превеликим удовольствием я обнаружил, что она

вся мокрая. Я растер соки

наслаждения вокруг клитора Сайиды, а затем проник внутрь. Полакомившись сочной

дырой Нафишах на протяжении

нескольких минут, я извлек мой член, позволив Секстусу пробраться в анальное

отверстие девицы, обильно смазанное

кремом.

После того, как мой ассистент вошел с заднего хода, я вновь проложил себе

путь в пизду. У нас ушло некоторое время на

то, чтобы найти правильный ритм, но вскоре мы с Секстусом уже двигались таким

образом, чтобы он проникал в Сайиду,

когда я извлекаю из нее свой член и наоборот. Яйца моего ассистента задевали за

мои и наши члены были отделены друг от

друга только тонкой стенкой плоти. Это было очень эротично, но прежде всего это

был акт сексуальной магии очень

большой силы. Я, как и два моих компаньона визуализировали богиню Исиду, и на

несколько мгновений, в то время как мы

трахались на полу в одном из залов музея, она материализовалась над нами.

– Магия, магия, я чувствую магию! – застонала Сайида и мы с Секстом кончили

одновременно.

– Заткнитесь, ради всего святого, заткнитесь!

Это кричал парень в соседней комнате, стуча в стену кулаками.

– Я вчера поздно пришел домой и хочу спать! Почему вы не можете трахаться

по вечерам, как все нормальные люди!

Я открыл глаза и одновременно с этим извлек член из пизды Нафишах. Секстус

вытер свой член тряпочкой перед тем, как

одеться. Я отпустил моего ассистента, заверив его, что вечером посещу церемонию

Ложи Черной Завесы И Белого Света.

Сайида заползла в мою постель. Как только Секстус ушел, я улегся рядом с ней и

мы оба заснули.

У меня еще не все было в наличии для церемонии “Ложи Черной Завесы и Белого

Света”, которую я намеревался провести

в тот вечер, поэтому я отправился в Гринвич, чтобы заняться приготовлениями.

Купив свечи и прочие ритуальные

принадлежности, я зашел в газетный ларек за банкой “кока-колы”. Покупая напиток,

я осознал, что за мной следят коварные

агенты специального подразделения организации “Молодежная синдикалистская лига”.

Я попытался выскользнуть

потихоньку из магазина, но внезапно застыл как вкопанный: Дэйвид Уайт, массивная

фигура которого не позволяла резко

сбавить ход, налетел на меня со всего размаху.

– Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо вонючее! – визжал он.

– Смотри, куда прешь! – отрезал я.

– Послушай, Нолан, – цедил Марсель, потея все своей массивной тушей. – Я

знаю, что это ты написал “Маркс, Христос и

Сатана объединяются в общей борьбе”, потому что Каллан – это, судя по всему,

лишь псевдоним, который ты получил, слегка

изменив свое имя!

– А ты знаешь, что вера в то, что все произведения Шекспира написаны

Фрэнсис Бэкон, есть несомненный признак

душевного заболевания? – полюбопытствовал я.

– Наймит государства! – пискнул Уайт. – Ты дорого заплатишь за то, что

пытаешься оклеветать меня. Хуже того, я обличу

тебя в моем памфлете!

– Какой ужас! – поддакнул я самозванному “независимому” теоретику

марксизма.

– Еще бы! – разговаривая, Уайт все время размахивал в воздухе пальцем. Эти

штучки он явно усвоил, учительствуя в

школе. – Нет силы ни на земле, ни в небесах, которая смогла бы устоять перед

способностью просвещенного рационального

мышления вскрывать истину!

Поскольку спорить с безумными сторонниками “теории заговоров” бесполезно, я

извинился и ушел. Уайт пыхтел у меня

за спиной, выкрикивая что-то про власть разума и про Дидро и Вольтера. Я зашел в

ларек купить шоколадных конфет, и,

пока я стоял в очереди, владелец попросил Уайта выйти, поскольку его проповедь

раздражала покупателей. На улице Уайт

поджидал меня, притаившись за дверью паба, но я сделал вид, что не заметил его,

и направился к станции. Затем я сел в

состав, направлявшийся на вокзал Чаринг-Кросс, а Уайт попытался незаметно

устроится в соседнем вагоне. Как только двери

начали закрываться, я выскочил из вагона на платформу и помахал рукой

промчавшемуся мимо меня в уехавшем составе

Уайту, на лице которого застыло выражение удивления, когда до этого пропойцы

наконец дошло, что я перехитрил его.

Когда я уже поздравлял себя с тем, что только что ускользнул от печально

известного психа, я наткнулся на Ванессу Холт.

Я отвел девицу в тайское заведение, где кормили лапшей и получил немалое

удовольствие, глядя, как эта сучка кушает, в то

время как я поливаю ее оскорблениями. Холт убежала в слезах, но почему-то

оказалась у меня в квартире на Черч-Стрит. Я

купил несколько свечей, а затем повернул с Черч-стрит на Брик-лэйн. Вскоре я

миновал багельную и направился по Редчерч-

стрит к “Слизню и Салату”. Нафишах проснулась; я рассказал ей про церемонию,

которую мы собираемся провести сегодня

вечером и она выразила горячее желание принять в ней участие.

Я повел Сайиду по Редчерч-стрит, а затем мы свернули на Нельсон-роуд. Там

Нафишах заказала себе “виндалу из курицы

с рисом и чесночными лепешками”, в то время как я остановился на “вегетарианском

тхали”. Мы оба взяли по сладкому

ласси, и завершили трапезу мороженым и кофе. Это был хороший обед, но поскольку

я недавно достиг сексуального

удовлетворения, я впервые смог наблюдать за жующей Нафишах, не испытывая

эрекции. Как только я расплатился по счету,

я повел Нафишах обратно по Черч-стрит. Затем, пройдя через крытый рынок мы

направились к Военно-морскому колледжу.

Построенный по проекту Кристофера Рена при участии Николаса Хоксмура этот

комплекс представляет собой самый

щеголеватый архитектурный ансамбль во всей Северной Европе.

Он разделен в соответствии с классическими пропорциями аллеей шириной в

пять футов, которая лежит на одной

геодезической линии с некоторыми из построенных Хоксмуром церквей. Как я

объяснил Нафишах, линия эта проходит через

все Британские острова, рассекая их в направлении с юго-востока на северо-запад.

Южная оконечность ее лежит на месте

прежнего расположения Баттлского аббатства в Гастингсе – там, где принял свою

смерть Гарольд I. Пройдя через Лондон и

Глазго она заканчивается в местечке Уиг на острове Льюис, где были найдена самая

древняя шахматная доска в Европе. Для

начала мы заглянули посмотреть на георгианский шедевр работы Джеймса Стюарта -

перестроенный интерьер часовни

апостолов. Петра и Павла, датированный первым годом Французской революции. Кроме

зловещей символики на фресках над

галереями, выполненных в технике “кьяроскуро”, и полотна “Чудесное спасение

святого Павла после кораблекрушения на

Мальте”, часовня также содержит огромный монумент, воздвигнутый в честь

окончившейся катастрофой экспедиции под

руководством сэра Джона Франклина, отправившейся на поиски Северо-западного

прохода.

Насладившись созерцанием этой оккультной лаборатории я провел Сайиду через

камеру управления сознанием,

известную как Расписной Зал. Это помещение спроектировал Хоксмур, а роспись стен

осуществил сэр Джеймс Торнхилл,

которому помогал, особенно в работе с верхними плафонами, Дитрих Андре. Здесь

нетрудно обнаружить всю гамму

оккультных символов, начиная с богов классической древности, знаков зодиака и

различных царствующих особ, кончая

Галилеем с его телескопом. Полное презрение высших классов к той христианской

религии, которую они навязывали

простолюдинам, остановится очевидным после изучения этой визуальной энциклопедии

алхимического процесса. Каждый

античный бог от Зевса и Кроноса до Дианы, Марса и Минервы изображен в интересах

нарождающегося британского

государства. Детально описав моей спутнице, какие оккультные силы приведены в

действие в этой комнате, я отвел ее в “Il

Battello” на углу Черч-стрит и Грик-стрит, где мы снизошли до каппуччино и

свежих пирожных.

***

Мы встретились там, где мы встречались всегда, на нашем тайном месте в

Лондонском Сити. Оно располагалось

неподалеку от Гилдхолла, так что никого не удивит, если я открою, что оно

находится совсем рядом с Гришем-стрит. Я

пришел туда пешком из Чипсайда, где бродил, разглядывая витрины. Поскольку был

уик-энд, все магазины были закрыты, а

улицы – пустынны. Лондонский Сити – наверняка одно из самых безопасных мест на

земле. Там повсюду расположены

камеры наблюдения и имеются собственная, очень хорошо организованная полиция.

– Девять Повелителей ожидают тебя, – сказал Джеймс Брэйд, встретив меня у

главного входа.

– Значит теперь нас станет десятеро, – заметил я.

– Ага, – отозвался Брэйд. – Десять состоит из единицы и ноля, которые

символизируют мужчину и женщину. А сумма

единицы и ноля равняется единице, символизирующей единство, Единого, который

есть Все.

– Никто не смеет поворачиваться спиной к Повелителям, – рявкнул я, когда

Брэйд повернулся ко мне спиной. Его

присутствие здесь было нежелательно.

– Я буду ждать тебя здесь, у поворота, – прошептал Брэйд и я вошел в

комнату, доступ в которую был запрещен всем,

кроме немногих Избранных.

Я встал на колени и коснулся пола лбом. Пламя факела бросало тусклый

мерцающий свет на стены похожего на пещеру

помещения. Мне повелели подняться с пола, и я повиновался, ибо никто не смеет

ослушаться Воли девяти повелителей,

которые поджидают неосторожных у Врат Времени. Силуэты моих духовных наставников

возникли предо мной в полумраке,

но черты их лиц оставались скрыты наброшенными на них капюшонами.

– Здесь присутствует десятеро, – возгласил девятый повелитель, – и если

женщина войдет в эту комнату, нас все равно

будет десять, ибо мужчина есть единица, а женщина – ноль, ничто. Первоосновой

мира является ничто, но если имеется

ничто, то должно существовать и нечто, поскольку ничто – есть чистое отрицание,

но любое отрицание отрицает нечто.

Именно по этой причине Сатана сотворил Адама, первого мужчину, из ребра Евы.

Если же имеется и ничто и нечто,

неизбежно переходное состояние между ними и это переходное состояние именуется

становлением. Этими тремя

принципами порождается все существующее и посредством этих трех принципов мы

контролируем ваш иллюзорный мир.

Как только девятый повелитель завершил свою речь, раздался удар гонга и

обнаженная женщина с длинными рыжими

волосами ворвалась в комнату, размахивая кнутом. Кожаный кнут, просвистев в

воздухе, впился в мое тело. За этим

последовал второй удар, а за ним – третий и четвертый. В результате этого

нападения моя одежда оказалась порвана в клочья,

а тело скорчилось от пронзительной боли. Я вытянул руку, дабы защитить себя от

восьмого удара бича, в результате чего

лишился рукава. После девятого удара я оказался столь же наг, что и моя

противница. На десятом ударе я вновь попытался

прикрыться рукой и бич обвился вокруг нее. Я покрепче ухватился за кожаный

ремень и постепенно притянул свою

противницу, ни за что не желавшую расстаться со своим орудием к себе.

Я повалил ведьму на пол и, когда я очутился на ней, она стала мне полностью

покорна. Мне хотелось оттрахать ее в зад,

но она уговорила меня ограничиться минетом. Я по глупости согласился, но как

только моя набухшая плоть очутилась у нее

во рту, она злобно впилась в нее зубами. Я лишился чувств. Позднее я очнулся в

теплой постели с наушниками на голове:

доктор Брэйд, судя по всему, вновь применял старую испытанную технику

психического диктата. Трехминутная магнитная

лента, склеенная в кольцо, играла постоянно в течение всех тех недель, пока я

без сознания лежал под капельницей.

Всех членов Ложи Черной Завесы и Белого Света можно легко разделить на две

категории: малочисленный актив и более

многочисленных любопытствующих, которые обеспечивают основное финансирование и в

результате этого по дурости

полагают, что их бабки дают им право на ознакомление с нашими тайными трудами,

хотя им все равно ни за что не понять,

чем мы на самом деле занимаемся. Членство в моем Ордене стоит не дешево, поэтому

раз в пару месяцев приходится

устраивать представление, чтобы разбередить воображение профанов, которых влечет

как мух на дерьмо в мир оккультизма,

но которые при этом совершенно не понимают, что он на самом деле представляет

собой. В этом и состояла суть

предстоящего вечера, хотя я позвал также парочку журналистов. Мы усадили

двадцать гостей на складные стулья,

расставленные вокруг камней, располагающихся в центре Поллард-стрит между Олд-

Бетнал-Грин-роуд и Флорида-стрит. Это

волшебное место, ограниченное с севера и юга двумя огромными

здравоохранительными центрами, в то время как с востока

и запада это абсолютно пустое общественное пространство упирается в

муниципальные жилые дома. Вне всяких сомнений

это омфалос центрального Лондона, возникший на месте пустоши, располагавшейся

между несколькими первобытными

деревьями, которые слились, породив гигантский мегаполис.

– Если среди вас найдется некто, – разглагольствовал я, – кто примется

упрекать нас в неосмотрительности, с которой мы

делимся нашими сокровищами безвозмездно и не взирая на личность со всеми нашими

согражданами, не оказывая особого

предпочтения богоугодным, ученым, мудрым или высокородным перед людьми

обыкновенными, мы не станем

противоречить ему в этом, ибо это материя тонкая и непростая. Ибо нам ведомо

столь многое, что наша Тайна Тайн не

может быть сделана общим достоянием или сообщена всем. Хотя Сатанинское учение

опубликовано на пяти тысячах языках

земли и явлено всем и каждому, мы прекрасно осознаем, что косные умы не способны

воспринять и услышать наше

послание.

– Подобным же образом, – нудел я, – достоинство тех, кто будет сейчас

принят в ряды нашего Братства, известно нам не по

отзывам посторонних, но по присущему нам Праву и Закону Прозрения и Ясновидения.

Так что пусть Богоугодные и слабые

рыдают и умоляют нас хоть тысячекратно, ибо Сатана повелел нашему слуху

затвориться для подобных стенаний. Ибо

Левиафан столь вознес нас и усилил, что мы, слуги его, стали неподвластны чужой

воле и насилию, ибо не узрит и не уловит

нас, никто же не наделен орлиным зраком. Именно для того Сатанинское учение и

было возвещено на всех языках земли,

дабы неученые не оказались лишены доступа к высшему знанию и Сатана не лишил их

власти, дарованной им Правящему

Синклиту сего Братства. С этой целью просвещенные да будут разделены на

несколько степеней.

– Когда же сие будет произведено, – продолжил я под бурные аплодисменты

присутствующих, – и мы продолжим

положенное долженствующим образом, наша Труба возвестит об этом собранию

громогласным звуком. Когда же наше

тайное Знание, которое сейчас доступно лишь немногим, в будущем станет прилюдно

и свободно возглашаться, вместо того,

чтобы сообщаться через вводящие в заблуждение таинственные знаки и изображения,

то сие будет означать, что бывшее

уделом немногих стало известно всем и Иллюминоиды осуществили свой тайный

заговор против Христовой тирании, так что

Жаба в ближайшем времени будет свергнута с занятого ею трона. Боги, свисавшие с

Древа Познания, будут растоптаны под

нашими ногами. Их окончательное паление откладывалось не раз и было отсрочено до

наших времен, когда они вновь будут

рассечены на мелкие кусочки и прибиты к крестам, с которых они самовольно и

коварно восстали. Сим положен будет конец

Жабьему вою, и тогда многие услышат наш голос, возвещающий вечную Славу!

Я разглагольствовал в таком духе почти час, а затем отвел моих учеников в

капище, которое в сущности было задней

комнатой паба “Пятый лишний”, где мы попытались вызвать Левиафана. Я натянул

капюшон плаща себе на голову и встал за

алтарем, по будням служившим гладильной доской, но сейчас покрытым какой-то

черной тряпкой. В центре алтаря лежала

пластмассовая копия человеческого черепа, по обе стороны от которой возвышались

перевернутые распятия. Как только

ученики встали на колени, я воздел руки к потолку и продолжил представление.

– Естественным состоянием, – известил я мою паству, – а иначе говоря -

Состоянием Абсолютной Свободы, при котором

не существует ни Правителей, ни Подданных является состояние Войны и Анархии.

– Славься, Левиафан! – хором повторили ученики.

– То, что Подданные обязаны во всем повиноваться Правителям есть Закон

Сатаны, Хозяина, – продолжал я. – И если

Сатана сотворил землю и дух его присутствует во всем земном, то сами мы -

физическое Его воплощение.

– Славься, Левиафан! – взвыла паства.

– Профаны, которые отвергают Зло как первопричину всего сущего и основной

принцип их естества, – выплюнул я, -

должны ползать на коленях перед своим хозяином, Левиафаном, которые мы, дети

Сатаны, воплощаем через свою власть над

аппаратом Демократического Государства.

– Славься, Левиафан! – затявкали Посвященные.

– Царь Ада! – рявкнул я, наливая красное вино в серебряную чашу. – Сие вино

есть кровь рабов твоих. Во имя Люцифера,

Асторота, Баалбарита, Вельзевула и Элими изопьем кровь рабов, отвергших Законы

Натуры и сделавших себя простой

игрушкой наших Страстей.

– Славься, Левиафан! ? взвыли ученики, а я поднес чашу к губам.

Один за другим мужчины и женщины, которые пришли поклониться своей Истинной

Сущности подходили ко мне и

принимали причастие из чаши. Совершив обряд, они выходили из капища, снимали

плащи и отправлялись в главный зал

паба, чтобы обсудить церемонию и вообще почесать языками на магические темы. Я

оставил Секстуса и Ливию якшаться с

обманутыми дурачками, которые полагали, что стали хозяевами без рабов, в то

время как на самом деле они превратились в

рабов моего Хозяина. Я взял Сайиду Нафишах за руку и вышел вместе с ней на

темную улицу.

– Истинный повелитель живет для себя и только для себя, – объяснял я ей,

пока мы шли по Вэйлэнс-роуд, – однако это

значит гораздо больше, чем простой и невежественный абстрактный эгоизм. На самом

деле сознание хозяина независимо

именно потому, что оно опосредуется иным сознанием, сознанием раба. Для того,

чтобы достичь состояния просветления,

требуется прибегнуть к Другим и подобное столкновение неизбежно выражается в

конфликте, результатом которого является

подчинение раба повелителю.

– Понятно, – ответила Сайида тоном, который указывал на то, что она

совершенно озадачена моим откровением.

В самом конце Вэйлэнс-роуд мы свернули на Уайтхед-роуд и направились к Нью-

роуд. Дойдя до Коммершиал-роуд мы

повернули по ней направо и направились к Бернерс-стрит. Я уже полностью овладел

ситуацией и объяснил Элизабет, что мы

проводим оккультный ритуал на этом месте, потому что здесь некогда располагался

легендарный “Клуб Анархистов”

Рудольфа Рокера, центр хаоса, смуты и планов массового уничтожения. Лично мне

было глубоко насрать на этого мертвого

анархо-синдикалиста, к тому же я намеренно исказил факты биографии Рокера,

сообщая их Нафишах. Лучше было поступить

так, чем пытаться описать истинное значение этих действий, которое, скорее

всего, попросту испугало бы ее.

Нафишах расстегнула мою ширинку и уже через секунду мой член отвердел в ее

руке. Она полюбовалась моей эрекцией,

затем посмотрела мне прямо в глаза и мы тут же поняли друг друга без слов. Я

почувствовал, как прежние порывы

пробуждаются в моей груди, но сумел совладать с ними, предоставив Сайиде

ублажать мой отросток, не замедляя ритма.

Время еще не настало – ведь перед тем, как Нафишах будет готова к тому, чтобы

принести последнюю, страшную жертву,

предстояло решить немало вопросов. Я посмотрел на девицу и представил ее себе

такой, какой она станет через шесть

месяцев – с раздутым животом и огромными грудями. Ее следует хорошенько

откормить, перед тем, как она сможет

вернуться туда, откуда вышла. Когда Сайида увеличила скорость, с которой она

массировала мою плоить, я сразу же

почувствовал, как мышцы моей спины напряглись. Мое семя брызнуло на бетонные

стены, пролитое понапрасну, однако не

совсем понапрасну, ибо ночь еще только начиналась.

Когда мы покинули гараж, я отвел Нафишах в ближайший халальный гриль-бар,

где я купил ей гамбургер с жареной

картошкой. Я с наслаждением наблюдал, как она облизывала свои жирные от еды

губы, а затем сказал ей, что мне пора идти

и чтобы она добиралась домой самостоятельно.

Я свернул на Осборн-стрит и быстрым шагом дошел до Брик-лэйн. Там я увидел

пару девиц, которые стояли в скучающих

позах, прислонившись к фонарям. Первая улыбнулась мне, когда я приблизился к

ней: на нее было надето длинное кожаное

пальто, а ее светлые волосы казались тусклыми от грязи. Я оставил без внимания

ее настойчивые призывы. Следующая

девица вырядилась в платье, которое явно было слишком мало, чтобы защитить ее от

ночного холода. У нее были

неухоженные волосы под стать ее выцветшим тряпкам. Я прошелся по Черч-стрит, а

затем воспользовался пешеходным

переходом возле “Десяти колоколов”. В темной арке возле закрытых дверей

Спайталфилдского рынка внезапно возникла

шлюха средних лет, курящая сигарету. Она обладала невероятно уродливой

внешностью, но ее иссиня-черные волосы были

чисто вымыты и уложены в прическу. Соблазн терзал меня, не буду скрывать,

ужасный соблазн, но я все же дошел по

Брашфилд-стрит до Бишопсгейт, где в полной мере насладился ароматом финансового

благополучия, исходящим от Сити.

Затем я повернул на север и направился по Нортон-Фолгейт к “Слизню и

Салату” на Шордитч-Хай-стрит. Пенелопа

Брэйд, весьма убедительный двойник Ванессы Холт, стояла у входа в паб. Она

схватила меня за плечи, притянула к себе и

принялась страстно лобзать, пытаясь раздвинуть языком мои губы и просунуть его

ко мне в рот. Затем, запустив правую руку

в мои джинсы, она принялась тискать мои ягодицы левой. Внезапно Ванесса

выпустила меня из своих объятий.

– Купи мне пинту пива и пакет курева, – потребовала Пенелопа, затаскивая

меня внутрь пивнушки.

– Я куплю тебе пинту, если ты пообещаешь мне бросить курить, – предложил я.

– Ты – злюка, – заныла Брэйд. – Зачем пить пиво, если не можешь при этом

курить?

Я купил две пинты светлого. Перед этим в пабе проходила какая-то частная

вечеринка и всем желающим предлагали

огромные порции недоеденной еды. Я сказал Пенелопе, что куплю ей пачку “Силк

Кат”, если она подойдет и примет вызов

от парня, который сидя за стойкой вызывал всех встречных-поперечных на

соревнование, кто съест больше сосисок за одно и

то же время. Этот здоровенный тип сильно смутился: соревноваться с девицей

почему-то казалось ему унизительным.

Однако двадцать фунтов, предложенные мной в качестве призового фонда развеяли

все его сомнения.

Когда я впервые встретил Пенелопу, у нее скулы торчали, но теперь ее личико

округлилось. Она изрядно поправилась, ее

уже даже можно было назвать “пышечкой”, но ей предстояло еще немало нагулять

жира, прежде чем я отправлю ее туда,

откуда она явилась. В ходе сосисочного соревнования выяснилось, что у Брэйд

имеется существенное преимущество в силу

того, что она не ела весь день и еще не осилила и первой пинты пива. В

пятиминутный срок, назначенный мною

соревнующимся, она сожрала сорок шесть сосисок, в то время как ее оппонент еле-

еле справился с жалкими двадцатью

восьмью. Я купил моей спутнице столь желанные ей сигареты и еще одну пинту пива.

Затем я вручил ей двадцать фунтов,

после чего улизнул в сортир, чтобы быстренько подрочить. Зрелище того, как

женщина набирает вес буквально у меня на

глазах возбудило меня сверх меры и мне нужно было срочно унять мой восставший

член, прежде чем до него добралась

Ванесса.

– Купи мне еще кружечку, – попросила меня Пенелопа, когда я вернулся.

– Купи сама, – отрезал я. – Я же тебе только что двадцатку дал!

– Ты – злюка! – завела волынку Пенелопа. – Мне эти деньги нужны, чтобы

долги отдать. Давай, купи мне еще кружечку!

– Куплю, если ты дашь мне и всем парням в этом заведении.

– Грязная свинья! – вскричала Пенесса и вскочила с места.

Я достал десятипенсовик из моего кармана и бросил его так, чтобы он упал

прямо перед направляющейся к стойке

девицей. Однако Холт не снизошла до того, чтобы подобрать монетку. Она вернулась

с кружкой, проинформировав меня, что

если мне нужна еще одна, то мне придется позаботиться об этом самому. Владелец

заведения сказал, что они скоро

закрываются и тогда я вскочил и заказал две кружки светлого. Ванесса светилась

от радости, когда я вернулся к ней с

выпивкой. Она всосала ту пинту, что была у нее в руках одним глотком. Тогда я

поднес одну из купленных мной кружек к

своим губам, а вторую вылил Ванессе на голову. Когда она вылетела из паба, я

предложил ей купить еду на Брик-лэйн. Она

проигнорировала предложение – судя по всему ритуал изгнания прошел успешно.

Скоро, очень скоро мне удастся изгнать ее

навсегда.