"Парижские Волки. Книга 1. Клуб Мертвых" - читать интересную книгу автора (Кобб Вильям)

13 ВЫНУЖДЕННАЯ ИСПОВЕДЬ

Пробило девять часов. Герцогиня де Торрес небрежно лежала на кушетке у себя в будуаре. Манкаль стоял перед ней.

— Ну, как там ваш протеже? — спросила она.

— Благодаря вам, — отвечал Манкаль, — герцог де Белен принял его как нельзя лучше. Мой протеже, — он насмешливо подчеркнул это слово, — на пути туда… куда я хочу привести его…

— Право, — сказала куртизанка, — вы настолько загадочны, что мне подчас хочется оскорбиться вашими недомолвками… Разве мы не союзники, как вы сами сказали?

— Даже сообщники, если позволите, — ответил Манкаль. — Но, тем не менее, я полагаю, что в таком союзе, как наш, каждому не мешает иметь, в известной степени, личную свободу…

— Я вспомню об этом при случае.

— С тем условием, однако, что эта свобода никогда не должна расстраивать планов союзника.

— Но иногда можно нечаянно помешать этим планам… если союзник не позаботился их объяснить…

— Вы очень любопытны… Но знаете ли вы, прекрасная герцогиня, что я серьезно опасаюсь…

— Опасаетесь… но — чего?

— Боже мой! Женщины — страшное создание и им прежде всего недостает логики и последовательности.

— В самом деле? Вы философ, Манкаль… и нельзя сказать, чтобы слишком любезный…

— О! У вас всегда найдется достаточно пороков, которые вы сумеете превратить в достоинства, чтобы вам нечего было пугаться легкой, но справедливой критики…

— Я вас слушаю… Итак, вы говорили, что женщине…

— Недостает логики… И спешу добавить, что это, даже в том, что касается любви, составляет ее главную прелесть… Но когда речь идет о делах…

— И что же?

— Тогда это представляет большую опасность… Чтобы достичь заранее намеченной цели, нужна сильная воля, которая не принимает и не делает никаких уступок. Одним словом, нужен ум… а не чувство.

— Разве я дала вам повод подозревать меня в чувствительности?

— Нисколько. Но знаете, чего я боюсь в вас?

— Начали, так уж договаривайте, если вы беретесь рассмотреть мою натуру как открытую книгу!

Манкаль подошел к герцогине.

— Холодные и эгоистичные натуры, как ваша…

— Какая любезность…

— Иногда вдруг испытывают прилив привязанности, симпатии или лучше сказать прямо — страсти, которая бывает тем сильнее, чем она дольше была в состоянии оцепенения…

Герцогиня уже серьезно и внимательно слушала, подперев рукой подбородок и пристально глядя в лицо Манкалю.

— Я пойдудальше, — продолжал он, — у женщины более всего развит дух противоречия… Скажите женщине, что надо ненавидеть этого человека…

— И?…

— И, конечно же, из противоречия она станет любить его.

— А если бы и так?

Манкаль сделал быстрое движение.

— Слушайте! Будем говорить серьезно. Я предложил вам союз… Между нами довольно одного лишь слова: готовы вы или нет исполнить то, о чем мы договаривались? Да или нет?

Манкаль понизил голос.

— Не улыбайтесь так, — продолжал он, — это не совсем… безопасно… Вы знаете меня только наполовину… а между тем, я сказал вам, и это правда, что вся моя жизнь, все мои силы посвящены одной цели — мщению!

— Вы повторяетесь!…

— Еще раз говорю вам, не смейтесь!… Вы должны понять, что я всем пожертвовал ради этого мщения… Разве я жил? Разве я знал какую-нибудь радость? Нет, я затворился в моей ненависти, как монах в келье… и в этом ужасном уединении, нарушаемом только призраками, я постоянно терзал себя жуткими воспоминаниями… Все, все замкнулось на мщении… для успеха которого я просил вашего содействия… и я не позволю, чтобы каприз уничтожил его… Понимаете ли вы меня?

— Разве вы мне не приказали сами… так как вы отдаете именно приказания, мой милый, — чтобы я заставила этого молодого человека полюбить себя?

— И он уже любит вас…

— Я знаю… чего же вам еще?

— Я боюсь, чтобы из чувства противоречия, о котором я сейчас говорил, вы не вздумали… полюбить его сами…

Куртизанка громко и резко расхохоталась, затем она полуоткрыла рот, как бы желая категорически опровергнуть это предположение, равносильное оскорблению.

Однако она не проронила ни слова.

— Герцогиня де Торрес, — продолжал Бискар, голос которого принял угрожающее выражение, — со мной или против меня?

— А не то? — спросила она.

Молния сверкнула в глазах бывшего каторжника.

— Неблагоразумно и опасно бросать мне вызов. — сказал он.

Наступило минутное молчание, затем герцогиня расхохоталась.

— Сознайтесь, что вы почти раскаиваетесь, что пришли ко мне!

— Я никогда не сожалею о допущенной ошибке, а исправляю ее.

Де Торрес прикусила губы и под ее шелковыми ресницами мелькнул странный взгляд.

— Верьте мне, как я верю вам, — самым спокойным тоном произнесла она.

Манкаль взял ее за руку.

— Значит, я могу рассчитывать на вас?

— Да.

— Я по-царски заплачу вам за помощь.

— Это решено.

В эту минуту послышался звонок.

— Сильвереаль, — сказал Манкаль. — Я сдержу мое слово… сдержите же ваше.

— Вы не будете присутствовать при начале нашего разговора?

— Это бесполезно. Кроме того, я не хочу возбуждать его недоверия. Когда придет время, постучите в эту стену… Я приду.

С этими словами он скрылся за дверью.

В эту же самую минуту дверь отворилась и лакей доложил о бароне Сильвереале.

Муж Матильды был очень бледен. Его худое лицо казалось совершенно изможденным, а глаза сверкали лихорадочным блеском.

— Здравствуйте, дорогой барон, — сказала куртизанка, протягивая ему руку. — Однако, вы опоздали!

Барон, грациозно встав на колено, поцеловал протянутую ему руку.

— Вы снизошли до того, чтобы заметить мое отсутствие? — спросил он дрожащим голосом.

Нет ничего отвратительнее старческой любви. Даже сама Тения поражалась тому, что согласилась принять имя этого смешного старика, и, глядя теперь на согнувшегося у ее ног барона, она начинала понимать, что эта жертва будет выше ее сил. Она сама не отдавала себе отчета в том, что происходило в ее душе, но в ушах звучали последние слова Манкаля… Почему она думала об этом юноше, которого ей указали, как жертву? Разве не случается, что мрамор вдруг оживает… В то время, когда Де Сильвереаль смотрел на нее, не смея прервать молчания, она невольно задумалась… и вздрогнула от мысли…

— Простите меня, дорогой барон, — сказала она. — Я почти невежлива.

— О! — возразил Сильвереаль.

— Я сегодня расстроена, но, — добавила она с очаровательной улыбкой, — я надеюсь, что мои друзья извинят меня!

— Вы ангел!

— Разве демоны не были раньше ангелами?… Но оставим эти небесные темы и спустимся на грешную землю…

— Я к вашим услугам.

— Во-первых, встаньте… Садитесь сюда, рядом со мной. Я хочу быть доброй, так как почти раскаиваюсь в том зле, которое вам собираюсь причинить…

Сильвереаль побледнел.

— Что вы хотите сказать?

— Дорогой барон, как вы думаете, что такое для женщины вдовство?

При этом неожиданном вопросе барон с удивлением взглянул на свою собеседницу.

— Я вас озадачиваю, а, тем не менее, нет ничего проще. Если я печальна, капризна, то это потому, что меня утомляет одиночество… Вы мужчины, вы едва имеете время думать, увлеченные водоворотом жизни… а думать — это, значит, страдать… и я страдаю, что я одна, что возле меня нет друга, душа которого составляла бы одну с моей…

— Вы думаете снова выйти замуж? — вскричал Сильвереаль.

— Разве вы этого не знали?

— Напротив, и вы даже позволили мне надеяться, что, может быть, согласитесь со временем…

— На что?

— Принять имя де Сильвереаль…

— Вы с ума сошли! Разве вы не женаты?

Сильвереаль приблизился к ней.

— Разве я не говорил вам, что готов на все, лишь бы быть свободным?

Де Торрес рассмеялась.

— Мелодраматические монологи, не более…

— Нет, истина!… Баронесса де Сильвереаль приговорена к смерти…

— Лекарями?

— Нет, мной!…

— Вот, вы снова начинаете лицедействовать? Неужели вам не надоело? Знаете, вы становитесь глупым… или скучным… как вам больше нравится…

Сильвереаль сделал решительный жест.

— Слушайте… для вас… чтобы дать вам мое имя… я пошел бы на преступление…

— Барон!

— Но теперь дело идет не о преступлении… а об акте правосудия…

— Что вы этим хотите сказать?

— Знаете ли вы, герцогиня, какие права дает закон мужу жены-изменницы?

— Вы говорите про баронессу? Вы клевещете на нее…

— У моей жены есть любовник…

— Кто вам это сказал?

— Я знаю абсолютно точно!

— Как его зовут?…

Она горящими глазами смотрела на барона. Он понизил голос

— Его зовут… Арман де Бернэ…

Герцогиня вскрикнула. Итак, Манкаль сказал правду! Этот человек, наказавший ее своим презрением, человек, у которого она вымаливала одно лишь слово, один лишь взгляд, этот человек любил другую!…

— Вы убьете их обоих, не так ли? — воскликнула она с гневом, который не в состоянии была скрыть.

Сильвереаль ничего не понял.

— И вы будете моей?… Вы обещаете мне это?…

— Когда вы отомстите за ваше бесчестие… пожалуй… я вам обещаю это!

— Вы будете баронессой де Сильвереаль! — выкрикнул он с восторгом.

Отныне его решение стало бесповоротным. В эту минуту глаза его вдруг упали на букет белых камелий, стоявший в китайской вазе.

— А что вы дадите мне в залог исполнения вашего обещания? — спросил он.

— Что вы хотите?

— Один из этих цветов, — сказал он, указывая на букет.

Герцогиня вздрогнула. Она совершенно забыла о Манкале и его инструкциях. Жажда мщения заглушила в ней алчность. А тут сам барон напоминал ей о действительности… Манкаль ведь сказал, вернее, приказал ей дать барону понюхать красный цветок!

Действительно, среди белых камелий этот красный цветок горел зловещим пятном, точно разлитая кровь!

Она вынула этот цветок и передала его Сильвереалю.

— Довольно ли вам этого залога? — сказала она.

Барон быстрым движением поднес цветок к губам. Но едва только его губы дотронулись до лепестков, как Сильвереаль выпрямился и сделал несколько нетвердых шагов.

— Что с вами? — испуганно воскликнула герцогиня.

Барон качался на дрожащих ногах. Руки его беспомощно хватали пустоту.

В эту минуту в дверях появился Манкаль. Взглянув на герцогиню, он приложил палец к губам. Глаза барона остекленели. Действие наркотика, видимо, только начиналось…

Вдруг он раскинул руки, как для объятий, и повалился вперед во весь рост, но Манкаль успел подхватить его и уложить на диван. Затем он расстегнул жилет и приложил ухо к груди барона.

— Вы его убили? — спросила герцогиня довольно спокойно.

— Убил? О, нет! — возразил Манкаль. — Но теперь в течение целого часа этот человек полностью принадлежит нам. Забавно, но именно сейчас он впервые в жизни будет говорить правду…

Манкаль вынул из кармана флакон и дал понюхать барону Через несколько мгновений Сильвереаль глубоко вздохнул. Его лицо вновь обрело краски жизни.

— Все в порядке, — сказал Манкаль, — опыт удался! Блазиаса можно поздравить!

— Но что вы хотите сделать? — спросила куртизанка дрожащим голосом.

— Возьмите себя в руки, герцогиня! Что вас смущает? Или вы раздумали стать богатой? Прогоните этот глупый страх и слушайте!

Манкаль подошел к барону и взял его за руку.

— Вы слышите меня?

Губы Сильвереаля дрогнули.

— Да, слышу, — произнес он.

— Хорошо ли вы сознаете настоящее и помните прошлое?

— Да…

— В таком случае, отвечайте на мои вопросы и скажите мне всю правду о сокровищах короля кхмеров!

Тения глядела на Манкаля и спрашивала себя, не сошел ли тот с ума.

— Короля кхмеров!… — пробормотал Сильвереаль.

Он помолчал немного.

— Мы его убили…

— Продолжайте…

— У него был ребенок. Де Белен бросил его в пропасть.

— Дальше…

— С ним был старик француз, мы его…

Он остановился.

— Говорите! — приказал Манкаль.

— Да, я буду говорить… Зачем мне молчать? Я один… Никто не может меня слышать… Это был заговор… Там… далеко… в Камбодже. Надо было овладеть сокровищами большой Ангорской пагоды. Эти сокровища находятся под охраной Эни, короля Огня. Мы убили Эни, но тайна ускользнула от нас. Ею владел француз…

— Имя этого француза?

— Марсиаль… да… так. Мы схватили его и хотели заставить говорить. Это был старик. Он казался слабым. Мы… пытали его.

Герцогиня вскрикнула. Манкаль жестом заставил ее замолчать.

— Вы его пытали? — повторил он. — Продолжайте!

По всему телу Сильвереаля пробежала дрожь.

— Это было ужасно… Это приказал де Белен… Мы положили старика на землю и распяли его, проткнув руки и ноги заостренными деревянными кольями. Он молчал. Я взял факел и стал жечь старику колени. Мясо тлело, но он по-прежнему молчал! Тогда де Белен кинжалом перерезал ему артерию. Он колол его… кровь текла ручьями, а старик все-таки не заговорил…

Даже сам Манкаль побледнел, и на его лице возникла гримаса отвращения.

— Де Белен выколол ему глаза… Старик сказал: «У меня есть сын»… Де Белен раздробил ему руки громадными камнями… Старик сказал: «Моя бедная жена!» Тогда в слепой ярости мы бросились на него и прикончили. Он сохранил тайну короля кхмеров!

— Дальше, — задыхающимся голосом сказал Бискар.

— Затем мы бросились в хижину и искали там всю ночь… Мы нашли вход в пещеру… и вошли туда. Там было на два миллиона драгоценных камней. Мы взяли все, но это было еще не то сокровище… То, другое, — в большой пагоде Ангора. Искать в пагоде было невозможно, для этого не хватило бы человеческой жизни, так как пагода огромна. Вдруг де Белен, возвратившись в хижину, нашел на земле бумажник француза, старого Марсиаля. Он открыл его и вскрикнул: «В Париж! Надо ехать в Париж!» Я хотел узнать в чем дело, но он пригрозил убить меня. Я не смел произнести ни слова. Я боялся, что он поступит со мной так же, как и со стариком. Но потом я догадался. Он нашел план, указания, в какой части пагоды должны быть сокровища кхмеров… в Париже… я знаю, что он ищет, но еще не нашел, но мы близки к цели, и сокровища будут наши!

Голос Сильвереаля слабел. Последние слова были едва слышны.

Манкаль обернулся к герцогине.

— Обманул ли я вас?

— Все это ужасно! — сказала куртизанка. — И как ни сильны мои воля и разум, мне кажется, что нахожусь под влиянием какого-то ужасного кошмара. Итак, эти люди…

— Обыкновенные убийцы.

— Скажите лучше — палачи!

— Ба! Убивают для того, чтобы убить! — насмешливо сказал Манкаль — Разница только в средствах!

— Но эти сокровища, эти варварские слова, которые я не поняла…

— Причиной этого только незнание географии. Все это верно, ясно и определенно… и сокровища пагоды будут нашими, или лучше сказать, вашими, так как моим единственным интересом будет мое мщение!

— Посмотрите… Он просыпается!

— Действительно. Слушайте же… Ни словом, ни жестом не выдайте себя! Он не должен знать, что с ним было. Что касается меня, то я найду достойное применение этому красочному рассказу.

— Вы уходите?

— Конечно. Ваш достойный жених не должен знать о моем визите. До скорого свидания, дорогая герцогиня! Вы мне понадобитесь. Я могу по-прежнему рассчитывать на вашу помощь?

— Да.

— Прощайте же! Я вас оставляю с вашим будущим властелином!

Тения содрогнулась от этих слов.

Манкаль сделал ободряющий жест и исчез.

Сильвереаль начал приходить в себя. Он огляделся кругом мутными глазами, едва соображая, где он находится.

— Ну, дорогой барон, — сказала Тения, — я должна усомниться в искренности ваших чувств…

Он тупо смотрел на нее и молчал.

— Вы вдруг уснули на этом диване. Я не стала будить вас… Но уже поздно, друг мой, и вам пора уходить.

Несколько минут спустя Сильвереаль выходил из дома герцогини де Торрес. Он шел как лунатик.

Оставшись одна, герцогиня обхватила голову руками.

— Это странно! — прошептала она. — Странно и страшно… Я, не отступавшая ни перед чем… даже перед преступлением… я так боюсь этих людей, их слов, поступков, их страшных тайн…

Она стояла перед зеркалом.

— Как я бледна! — сказала она.

Затем добавила тихо:

— Если бы меня сейчас увидел Жак де Шерлю…