"Пятая книга" - читать интересную книгу автора (Величко Андрей Феликсович)

Глава 14

В конце августа, когда были окончательно подведены итоги малоудачного для обеих сторон боя в Кельтском море, внимание мировой общественности переключилось на Тихий океан. Все ждали — когда же наконец Того решится на генеральное сражение? Мало кто понимал, что оно уже шло, мастерски проводимое умным и осторожным японским адмиралом. Да, думал я, в японскую войну этого мира ему не удалось совершить такого, чтобы навечно остаться в памяти потомков в качестве национального героя. Но, пожалуй, то, что он делает сейчас, по своим последствиям окажется уж никак не слабее Цусимы…

Того держался примерно на расстоянии двухсот пятидесяти километров от американской эскадры, постепенно смещаясь к югу от нее. Такое расстояние позволяло почти ежедневно устраивать налеты «Выхухолей», охраняемых истребителями. Вообще-то бомберы могли летать и на куда большее расстояние, но японцы не выпускали их в воздух без полноценного истребительного прикрытия. И уже вторую неделю подряд, обычно с утра, к американцам прилетали гости и начинали швыряться восьмисоткилограммовыми бомбами. Это был максимум, поднимаемый палубной «Выхухолью», сухопутные же тянули и тонну. В налете обычно участвовало от двенадцати до восемнадцати бомбардировщиков. Они бомбили с высокого пикирования, да им еще и мешали поднимаемые американцами «Мустанги», так что в цель попадал примерно каждый десятый. То есть каждый день один, а пару раз и два корабля принимали на себя удар падающей со скоростью за полтораста метров в секунду бомбы. Последствия были весьма неприятными даже для самых мощных кораблей эскадры, сверхдредноутов типа «Мичиган». Как правило, бомба не пробивала их бронепалубу, но взрыв, кроме того, что корежил все сверху, вызывал еще и смещение броневых плит. Так что, когда «Нью-Йорку» достался второй подарок подряд, палуба все-таки была пробита, и эскадра встала на два дня, за которые удалось хоть как-то реанимировать пострадавшего.

А ответных налетов американцы учинять не могли. Их «Мустанги» имели горючего всего на полчаса полета. Правда, у них имелся и десяток «Б-17», но эти машины без истребительного прикрытия были обречены. Впрочем, даже с ним и даже в отсутствие противника их ждала незавидная судьба, потому как из-за плохих взлетно-посадочных качеств данного самолета посадить его на палубу было очень непросто, и примерно каждая четвертая посадка кончалась аварией.

После объявления Штатами войны России наша Вторая Тихоокеанская эскадра тоже совершила форсированный поход на Гавайи, а оттуда — к месту соединения с японскими силами. Прикрывать Японию, наш Дальний Восток и прилегающие к ним воды осталось старье времен японской войны — как наше, так и Страны восходящего солнца. Из двух дивизионов «Килек», базировавшихся в Находке, на месте остался один, а второй ушел к Гавайям еще до объявления войны. Ну, и как оружие последнего шанса имелось два легких крейсера, на которых базировались ракетопланы-тэйсинтай, то есть камикадзе. Впрочем, амерам на Филиппинах было не до наступательных действий, они ждали подмогу в лице английской эскадры из Сингапура. Однако на конец августа эта эскадра еще телилась, регулярно перенося срок своего выхода с «послезавтра» на «послепослезавтра».

Одуванчик в это время, кроме своей основной деятельности, занимался еще и отловом нейтралов на пути следования русско-японской эскадры. Точнее, на двух путях — действительном и том, который Того хотел показать противнику. Ведь тот не имел дальней авиаразведки! Так что несчастный шведский сухогруз, который теоретически мог видеть корабли нашей эскадры, был арестован и отконвоирован в Пирл-Харбор, до спада напряженности в этом регионе. А еще три нейтрала, пойманных между американской эскадрой и Гавайями, вынуждены были принять на борт курильских уполномоченных с вооруженной охраной. Каковые вежливо, то есть почти без мордобоя объяснили экипажам, что те, сволочи, видели изготовившуюся к решающему бою союзную эскадру. И, значит, надо немножко подождать, пока прибудут люди Найденова и разберутся, много ли среди вас, уважаемые, американских шпионов. После чего шпионов заберут куда надо, а всех остальных поместят в лагерь до конца войны. Да что вы так волнуетесь, утешали уполномоченные моряков — сколько может длиться эта война? Ну, год, ну, два, но ведь никак не больше трех! На робкие возражения, что, мол, они ничего не видели, тут же следовало взятие заявляющих такое на карандаш с разъяснением — ну это-то точно шпионы. Иначе с чего бы им так врать?

Но вскоре лично прибывший к месту событий Одуванчик изобразил приступ альтруизма и заявил, что ладно — за чисто символическую мзду в размере всего трех четвертей от содержимого корабельных касс он готов закрыть глаза на нарушение режима секретности. Платите, а потом валите отсюда к чертям, и побыстрее!

И теперь командующий американской объединенной эскадрой адмирал Дьюи был твердо уверен, что Того находится примерно в сотне миль на запад от него, в то время как наши корабли уже вышли практически на тот же меридиан, только в ста пятидесяти милях южнее.

В общем, американцы, как манны небесной, ждали нелетной погоды. И она таки стала потихоньку портиться… Но в последний день, когда еще можно было хоть как-то летать, не только японцы, но и подошедшие наши устроили большой налет с участием тридцати двух «Выхухолей». На этот раз они несли по две четырехсотки или даже по четыре двухсотки, и их мишенями стали не самые большие корабли американцев, а, наоборот, самые маленькие. За этот налет эскадра лишилась пяти эсминцев и двух легких крейсеров, то есть основных сил противолодочной обороны. И одним прекрасным утром, когда американские моряки с умилением смотрели на низкие, почти касающиеся верхушек волн облака, в носовой оконечности флагманского «Арканзаса» прогремел взрыв. Затем еще один, затем еще два по левому борту…

У трех десятков подводных лодок, атаковавших американцев, было две возможности. Первая — постараться нанести ущерб всем кораблям противника. Вторая — не рисковать с заходом внутрь строя, а сосредоточить все торпедные залпы на флагмане и двух его соседях. Того категорически приказал работать только по второму варианту, так что шедший в середине эскадры авианосец не пострадал. Зато флагманский «Арканзас» и следовавшие за ним «Нью-Йорк» и «Пенсильвания» были утоплены, причем флагман взорвался после четвертого попадания, да так, что затонул примерно за минуту. Спасенных практически не было. Американская эскадра лишилась четверти своих линкоров. И, самое главное, командующего.

В это время по Панамскому каналу уже шли корабли, которые решено было перебросить к месту событий — ну прямо как соединение Рожественского в истории того мира! Но одним прекрасным вечером где-то в сотне километров от панамского берега тихо всплыли четыре подлодки. Через полчаса с каждой стартовало по пять гидропланов, а еще через час Панамский канал перестал существовать как инженерное сооружение. Причем проводимый через него новейший линкор «Невада» застрял как раз посреди разбитого шлюза. То есть теперь транспорты, готовые отправиться с грузами для гавайской эскадры, практически некому было охранять. А что с ними случится без охраны, особых сомнений ни у кого не вызывало.

Кроме морских, регулярно появлялись и сухопутные новости. Так, первого сентября Польша провозгласила себя независимым государством, которое тут же было признано Антантой и почему-то еще Португалией. Пилсудский, назначивший себя всенародно избранным президентом и маршалом Войска Польского, объявил, что его страна, сбросив оковы более чем векового рабства, теперь поворачивается лицом к западу. А что, неплохая метафора, подумалось мне. Я как раз в это время подписывал документы, регламентирующие деление Магаданской губернии на уезды, в преддверии резкого увеличения народонаселения тех краев. Ну, и на паузе задумался, с чем бы мне сравнить осажденный, но не сдающийся Брест в своем завтрашнем выступлении перед экстренным выпуском Гатчинской летной школы. Теперь, после слов Пилсудского про лицо, сомнений уже не оставалось — Брест торчит у них как кол в заднице! И хрен мы позволим им его вытащить. Так, а про что нам еще сообщил маршал-президент? Великая Польша от моря до моря? Надо же, прямо как в воду глядел… Вот она, карта будущих уездов, только что подписал. Сверху там Чукотское море, снизу Берингово, так что все правильно, как раз от одного моря до другого они скоро и поселятся.

В общем-то было понятно, с чего это пан Пилсудский впал в оптимизм — линия фронта проходила чуть восточнее Бреста, перед Гродно и далее по Неману до немецкой границы, которую ни паны, ни австрийцы нарушать пока не решались, хотя она оборонялась всего десятком недоукомплектованных ландверных дивизий. То есть кусок от России был отхвачен немаленький. Но растерянность первых дней войны прошла, и теперь даже те дивизии, что поначалу сломя голову бежали от десятка танков, все глубже зарывались в землю, создавая непробиваемую оборону.

А во Франции Богаевский, выйдя на оперативный простор, дошел уже до Реймса, причем в последнюю неделю темп его наступления заметно увеличился. Впереди двигались подвижные группы из легких танков, то есть немецких «Двоек» и наших «Тигров», и со слабыми очагами сопротивления они прекрасно справлялись сами. Если же передовая часть натыкалась на подготовленную оборону, она вызывала «Катюши», «Диареи» и авиацию. После того, как они обрабатывали противника, на него шли средние «Тройки» или тяжелые «Крысы». Оставшееся после их прохода зачищала пехота, а передовые части в это время уже уходили вперед. Так вот, поначалу в этом довольно сложном взаимодействии постоянно возникали какие-то сбои, но теперь, наконец, оно было отработано до должного автоматизма. И англо-французская группировка, только-только вроде начинавшая создавать новый фронт против немцев взамен прорванного у… ну, в общем у этого самого, вдруг обнаружила у себя в тылу немецкие танки. Из высших соображений, которые я разъясню чуть позднее, вся бронетехника Богаевского имела на бортах и башнях кресты, а не черные звезды, которыми мы, кроме самолетов, маркировали теперь и танки с самоходками. Так что у французских частей уже начинали появляться поползновения срочно бежать на защиту Парижа, а англичане посматривали в сторону Дюнкерка и прикидывали, сколько времени он еще будет в руках французов при сохранении теперешних темпов наступления русско-немецкой КМГ.

Я вспомнил доклады особого отдела про настроения в наших госпиталях. Первое время там царило тоскливое недоумение — ну где же, где ветеранские полки и бригады, про действия которых в Манчжурии ходили легенды? Почему против австрияков с какими-то не то турками, не то гурками приходится стоять обычным дивизиям, наполовину состоящим из только месяц назад получивших винтовку крестьянских парней? По мере стабилизации фронта тоска уходила, но недоумение оставалось.

Понятно, что ветераны, то есть наши контрактные войска, никуда не делись и не отсиживались по тылам. Почти половина была у Богаевского. Вторая половина — в Бессарабии, где пока, несмотря на состояние войны с Румынией, все было спокойно. Потому как не в Польше же нам переходить в наступление, в конце концов! Для этого гораздо лучше подходит стык между Австро-Венгрией и Румынией. Ну, а три особых полка со средствами усиления уже грузились на пароходы для оказания интернациональной помощи борющемуся народу Ирландии. Ибо не только же бразильцам, датчанам и голландцам свойственно чувство справедливости!

Тем временем Боря Фишман, заинтересованный вопросом — а как вообще можно промахнуться, пикируя ракетой на такую огромную цель, как «Айрон Дюк», провел несколько экспериментов и получил интересные результаты. Оказывается, при работе мощного коллекторного генератора возникали помехи для нашего телеуправления, иногда приводящие к ложным командам на горизонтальные рули. Причем если генератор начинал работать на короткое замыкание, помехи существенно усиливались. Так как у «Дюка» большая часть электрохозяйства находилась выше бронепалубы, а сам он к моменту ракетной атаки был уже прилично поврежден и горел в нескольких местах, то уж чего-чего, а недостатка в периодически возникающих замыканиях там, скорее всего, не было. В принципе от оператора требовалось зафиксировать высоту, на которой первая ракета потеряла управление, и при пуске второй заранее перевести ее в неуправляемый режим, но он растерялся. Так что Боря сел придумывать систему перекодировки команд, при которой такое явление будет менее вероятным, а я по быстрому написал дополнение к инструкции операторам и передал его во флот, в первую очередь Второй Тихоокеанской эскадре Эссена, которая сейчас действовала под оперативным командованием Того. Ибо, пока продолжалась нелетная погода, надо было вывести из строя вражеский авианосец, и по возможности не рискуя подлодками. Так что два ракетных крейсера подошли к американцам на сорок миль и начали запускать свои гостинцы. Перед этим рейдом я лично побеседовал с операторами по радио. Нет, сказал я им, этим мазилам из первой АУГ ничего не за их промахи не было. Кроме комментариев от коллег, естественно… И вас никто в случае чего гноить не будет, но мне же теперь просто стыдно смотреть флотским в глаза! (это я, конечно, сильно преувеличивал в воспитательных целях). Так что пожалейте старика, не суетитесь и положите свои изделия куда надо, продолжал я.

И вот теперь два крейсера начали ракетную атаку. Низкие облака не позволяли подходить к цели на высоте и пикировать, но ведь авианосец, в отличие от суперлинкора, практически не имел брони, так что ракеты пошли ему в борт. Вообще-то операторы рассматривали первые две ракеты как пристрелочные, но после первой авианосец загорелся, а после второй там что-то взорвалось, и корабль начал тонуть. Третья и четвертая просто ускорили этот процесс. И операторы, воодушевленные невиданным пока успехом, решили проявить инициативу… Ну, а дальше произошла одна из тех случайностей, которые меняют ход событий.

После гибели Дьюи командование эскадрой принял адмирал Макферсон, который держал флаг на «Мичигане». Но, памятуя о судьбе предшественника, он теперь не лез во флагманы, а держал свой корабль в середине строя. Как раз рядом с авианосцем… И буквально за десять минут до ракетной атаки он передал свой первый приказ — продолжать двигаться в сторону Гавайев. Значительно позже мы узнали, какое впечатление на американцев произвело последовавшее за этим приказом…

На каждом из крейсеров оставалось по тринадцать ракет, и все они были выпущены по «Мичигану». Сначала операторы клали их в слабо бронированные носовую и кормовую оконечности, в результате чего корабль принял воды и начал крениться. После чего операторы наловчились втыкать свои подарки в палубу, прямо перед ней делая резкое движение джойстиком от себя. И, наконец, последние четыре изделия шли уже по практически лежащему на боку кораблю и были уложены под основание башен. Взрыв носового артиллерийского погреба довершил картину, и «Мичиган» исчез в пучине.

По эскадре сразу начали распространяться слухи, что на каждом корабле сидит по русскому шпиону — а может быть, и хуже, вдруг этот Найденов и без шпионов видит все, как на ладони! В общем, боевой дух противника сильно упал. Но мы тогда, ясное дело, этого еще не знали.

Кстати, когда через пару месяцев мне пришлось выступать перед общественностью по поводу тихоокеанской операции, я сказал чистую правду. То есть — не знал я ничего! Это была случайность. Но при этом сделал настолько честное выражение лица, что мне никто не поверил.

Ну, а в тот момент операторы крейсеров просто доложили, что потоплен авианосец и, кроме него, какой-то линкор.

На следующий день погода начала улучшаться, и на почти беззащитную теперь американскую эскадру снова посыпались бомбы. Правда, они уже кончались, причем не только на кораблях, но и в Пирл-Харборе, так что в ход пошли всякие суррогаты. Бросали снаряды главного калибра с линейных крейсеров. За два дня выкинули весь запас зажигалок, после чего в ход пошли бочки с самопальной смесью солярки, спирта и пальмового масла. Наконец, узнав, что лагере американских пленных началась дизентерия, Того распорядился собирать экскременты в бочки и тоже бросать на противника.

Он выдержал всего десять дней. Личный состав непрерывно уменьшался в числе из-за каждодневных пожаров. Мучимые ожогами, поносами и постоянным страхом перед новой подводной или воздушной атакой, заливаемые керосином и забрасываемые дерьмом американцы, лишенные к тому же помощи и даже возможности повернуть назад, спустили флаг, продублировав это истошными воплями на всех частотах. Мир замер в изумлении. Оставшиеся от сорока пяти тридцать два вымпела сдались семнадцати, среди которых было всего три линейных крейсера и вообще не имелось линкоров! Флот могучей державы потерпел сокрушительное поражение от небольшой страны, которая до этого смогла выиграть войну только у Китая.