"Пятая книга" - читать интересную книгу автора (Величко Андрей Феликсович)

Глава 13

Ох уж эти мне горячие ирландские парни, думал я, пытаясь по имеющимся у меня сведениям представить себе картину в целом. Сколько планов полетело кувырком из-за их преждевременного восстания! А все остальные, не полетевшие, требовали корректировки. Причем ладно у противника, это я бы пережил сравнительно спокойно, но ведь и у нас тоже… В общем, судите сами. Одним из ключевых узлов напряженности, вокруг которого должны были развертываться основные действия на море, задумывался Гибралтарский пролив. Танжер пребывал у Вилли, крепость Гибралтар — у англичан, и такая ситуация являлась откровенно патовой. Разве что с небольшим перевесом в нашу сторону, потому как нам был гораздо меньше нужен этот пролив как транспортный путь. Главное, чтобы по нему англы не плавали. Но сами по себе береговые батареи, что танжерские, что гибралтарские, перекрыть пролив не могли и существовали как опорные пункты для выполняющих эту задачу кораблей. Так что и немцы, и англичане еще до войны держали там заметные силы своих флотов, а с ее началом начали их наращивать. И наш красивый план предусматривал, что буквально за день до генерального сражения англы вдруг получают у себя в тылу восставшую Ирландию, в которую морем тут же устремятся караваны транспортов с военными грузами, что сделает весьма вероятным быструю победу восставших со всеми вытекающими из этого неприятностями. Так что англам в темпе пришлось бы решать весьма заковыристую задачу… А вместо этого восстание началось, когда основные силы англов только вышли из Скапа-Флоу. Немецкий Хохзеефлотте в это время готовился выдвигаться к Танжеру. И теперь англичане вынуждены были малость подзадержаться в дороге и подумать, какие силы выделить на обеспечение морской блокады Ирландии и хватит ли оставшихся для одержания победы у Гибралтара. Соответственно по результатам этого решения немцам предстояло принимать свое, так что они тоже малость призадумались.

А пока транспорты в Дублин шли без особых проблем. Причем один прибыл аж из Америки, весьма оригинальным способом и с большим скандалом. Трансатлантический лайнер «Лузитания» вез якобы в Эфиопию американскую дивизию, почти целиком укомплектованную ирландскими эмигрантами и их потомками. Так уж получилось, что среди них нашлись и наши агенты, поэтому о восстании они узнали на следующий день. Ну и, понятно, поделились новостью с окружающими… В общем, дивизия взбунтовалась. Немногочисленные упертые члены экипажа во главе с капитаном полетели за борт, а оставшиеся повели судно в Дублин. На его охрану мы тут же выделили три находящихся в Атлантике легких крейсера — ракетный «Коршун», на котором я плавал в отпуск, и два однотипных с ним артиллерийских, «Сапсан» и «Филин». В стандартное оборудование легкого крейсера входила радарная установка, разработанная Борей на основе магнетрона от микроволновки, это называлось криптовизором. Кроме того, «Филин» имел и метровый радар, то есть Икс-скоп. Такое странное название являлось следствием безуспешной борьбы его величества со своим канцлером за чистоту русского языка. Увидев первоначальное наименование метрового радара, император схватился за голову, но быстро опомнился и нашел лазейку для вмешательства. Как же так, вопросил он в адресованной мне бумаге, в названии раскрывается фамилия разработчика? Это непорядок. И повелел заменить первые три буквы латинской Х с черточкой после нее, чтобы исправления не вылились в переписывание множества документов. Как будто треть нашего флота и пятая часть немецкого к тому времени не знали, кто такой Крис Хуельсмайер! Но нашим морякам эта буква показалась более похожей на русскую «хер», так что Гоша добился только того, что теперь метровый радар все называли хероскопом. Ну, а когда он работал не должным образом, то есть довольно часто, в сердцах употреблялось и старое название. Однако в этот раз он повел себя как положено, и спешащая на перехват «Лузитании» тройка английских крейсеров была замечена за семьдесят километров, несмотря на нелетную погоду. И утоплена, потому как для крылатых ракет понятие «нелетная погода» совсем не такое, как для гидропланов-разведчиков.

Это переполнило чашу терпения англичан, и они в ультимативной форме потребовали от Тафта вступления в общую войну. Так что с пятнадцатого августа в число наших противников входили еще и Штаты…

Ну, а «Лузитания» благополучно прибыла в Дублин, где ее пассажиры были восторженно встречены восставшими. Никто ей не мешал, потому как порядок в порту и в радиусе ста километров от него обеспечивали три подводные лодки типа «Килька» — «Перебор», «Зазноба» и «Ахерон». Вообще-то «Кильки» у нас поначалу шли под номерами, ибо попробуйте-ка найти сто десять наименований маленьких морских рыбок! А ведь лодки продолжали строиться. Но сухие цифры, видимо, не очень импонировали нашим подводникам, и лодки быстро обзавелись неофициальными кличками, которые потом решено было легализовать. Думаю, понятно, почему лодка с номером 22 получила имя «Перебор». Про «Зазнобу» я ничего сказать не мог, как-то это прошло мимо меня, а вот третья лодка… Ее командир смог пробить для своего судна это звучное мифологическое название. Но личный состав подплава, хоть и отличался от средней массы флотских чуть более высоким образовательным уровнем, все же знал древнегреческие язык и мифологию отнюдь не поголовно. В результате некоторые от недостатка образования называли лодку «Охерон», а кое-кто от его избытка — и вовсе «Афедрон».

В следующие два дня планы противника вроде как определились. Сначала передовые силы английского флота сунулись было в Ирландский пролив, но к тому времени наши «Кильки» уже успели его основательно заминировать, так что, потеряв легкий крейсер, подорвавшийся на мине, и два миноносца, торпедированные дежурившим там «Ахероном», английский командующий адмирал Джелико решил не рисковать и двигаться вокруг Ирландии, тем более что в Кардиффе базировались новейшие миноносцы, задуманные в основном как корабли противолодочной обороны. Перед Шеером, командующим объединенной русско-немецкой эскадрой, встала непростая задача. Если бы он по примеру англичан пошел в обход, то оказался бы у Дублина через трое суток после подхода туда основных сил Роял Нави. Понятно, что три наших крейсера и три подлодки противостоять ему не смогут, и Дублин будет превращен в развалины, а дальнейшая судьба восстания окажется под очень большим вопросом. И Шеер решил рискнуть и идти кратчайшим путем, через Ла-Манш. Еще одна смешанная эскадра под командованием Хиппера вышла из Танжера, но она-то всяко опаздывала к месту событий как минимум на сутки.

В составе эскадры Шеера было три ударных авианосца — наши «Сириус» и «Канопус», плюс немецкий «Король Фридрих». Сам адмирал держал флаг на «Арии», и, кроме него, там имелось еще семь хоть и менее мощных, но современных линкоров и пять линейных крейсеров. У Хиппера линкоров не было вообще, основой его эскадры являлись три линейных крейсера и два наших эскортных авианосца. И два ракетных крейсера, реальную боевую ценность которых пока еще никто толком себе не представлял. Кроме того, в Ирландское море спешил дивизион «Килек», до этого пребывавший на Канарах. Основные же силы нашего подводного флота, базировавшиеся в Найденовске и в Исландии, к месту событий никак успеть не могли.

А встретиться всему этому предстояло с двумя суперлинкорами — «Нельсоном» и почти однотипным с ним «Айрон Дюком». Кроме них, в эскадре было двадцать два линкора и девять линейных крейсеров. И один аж сверхударный авианосец на сто двадцать машин! Впрочем, по поводу этого последнего мы не очень волновались, ибо он был укомплектован экипажами менее месяца назад, и за это время базирующейся на нем авиагруппе ни разу не удалось поднять в воздух более пятнадцати самолетов одновременно.

Погода все это время стояла условно летная — сильный ветер, иногда дождь, волнение порядка пяти баллов. То есть взлететь-то с авианосца можно, но вот с посадкой будут большие проблемы. На нашем «Сириусе» имелась шестерка асов, способных летать и не в таких условиях, причем не только днем, но и ночью — у них были приборы ночного видения. В общем, Шеер шел так, чтобы подойти к Ла-Маншу в середине ночи. Никаких крупных кораблей противника он встретить там не мог, разведка это гарантировала. Оставались береговые батареи англичан и их же авиация, потому что французам последние три дня стало совершенно не до Ла-Манша. Их оборона трещала под ударами повернувших из Бельгии после битвы при трехбуквенном городе главных немецких сил, а КМГ Богаевского, вышедшая на оперативный простор, добавила паники в тылу. В общем, Шеер решил — при атаке с воздуха первыми идут в бой шесть наших асов-ночников. Если этого окажется мало — взлетают немецкие летчики, но даже и не пытаются садиться обратно после боя, а выбрасываются на парашютах над Францией, после чего действуют по обстановке, вплоть до сдачи в плен.

Вечером я лег спать пораньше, где-то в полпервого, наказав будить себя в случае любых неприятных вестей от Шеера. И меня таки разбудили… Я глянул на часы — четверть пятого. По идее, эскадра уже должна была пройти Ла-Манш. И что там у неe стряслось?

— «Фридрих» горит, — доложили мне, — эскадра продолжает движение, скорость двадцать узлов, пожар тушат на ходу. Только что замыкающие крейсера «Кенигсберг» и «Орел» прошли узость пролива.

А, то есть пока ничего непоправимого, хотя как это англы ухитрились поджечь именно «Фридриха»? Нет чтобы по «Арию» стрелять или бомбами кидаться. С такими мыслями я оделся и пошел на узел связи. К моему приходу там уже появилась радиограмма с «Сириуса», проясняющая ситуацию. Прочитав ее, я с трудом сдержался от матерного излияния эмоций. Нет уж, мы их лучше прибережем до встречи с Вилли! Русский непечатный он знает уже очень неплохо, поймет, что я захочу ему сказать. Ведь намекал же я, и не раз, что его главком Люфваффе, Вальтер Штар, будучи прекрасным пилотом, организатором является весьма посредственным и значения дисциплины не понимает вовсе! Так нет — герой, мол, манчжурской войны, шестнадцать сбитых, сам ему железный крест вручал… Ну, вручил, так и отправил бы командовать элитным полком! А теперь — вот вам подарочек к сражению, которое, может быть, окажется решающим в этой войне.

Англичане, обнаружив эскадру у входа в пролив, подняли самолеты с двух находящихся поблизости аэродромов. Хорошо еще, что в результате какой-то путаницы к цели первой подошла группа с фугасными бомбами! Понятно, что никуда они в темноте не попали. С «Сириуса» поднялись наши асы и начали показывать англам, где зимуют раки, но тут налетела вторая волна, на сей раз с осветительными бомбами. И успела-таки сбросить десятка два, пока переключившиеся на нее «Стрижи» не прекратили это безобразие. Но береговые батареи открыли огонь, появились первые попадания. Тогда Шеер и отдал приказ «Фридриху» — поднять две эскадрильи для бомбежки батарей. А после нее — лететь во Францию и сигать там с парашютом! Вполне разумный, как показало ближайшее будущее, был приказ. Но один не то шибко гордый, не то еще хрен знает какой ас решил, что это недостойно его возвышенной натуры, и попытался сесть на авианосец. При боковом ветре, порывами до пятнадцати метров в секунду, и при волнении в четыре балла! Да еще и ночью. К общему несчастью, он оказался действительно неплохим пилотом и не промахнулся мимо палубы. Но сел только где-то у середины и, не зацепив трос финишера, со всей дури вмазался в стоящий самолет дежурного звена. Оба загорелись, потом полыхнул еще один, и англичане, обрадованные возникшим костром, открыли по нему огонь. Авианосец вообще-то уже выходил из зоны обстрела, так что ему достался только один снаряд, но он прилично разворотил летную палубу у островной надстройки. В общем, весь следующий день «Фридрих» будет небоеспособен, а ведь главные события, скорее всего, именно тогда и произойдут. Вот вам и немцы, самая дисциплинированная нация, подумал я, глотнул нашедшегося у дежурного холодного чая и пошел досыпать.

Сражение началось около трех часов пополудни, у входа в Ирландское море, примерно в двухстах километрах от английского берега и в ста от ирландского. Волнение уже достигало пяти баллов, ветер тоже усилился, так что англичане поначалу не поднимали свои самолеты. Но, когда шестерка наших «Стрижей» отбомбилась двухсотками по одному из суперлинкоров, с воздуха они были неразличимы, в результате чего на том возник пожар, с английского авианосца поднялась девятка «Фантомов».

Может возникнуть вопрос — а почему наши летчики бомбили линкор, а не авианосец? Да потому, что самым ценным на нем, как их учили, является авиагруппа! И сейчас англичане сами приступили к ее ликвидации. Пока их девятка взлетала, строилась и ложилась на курс, наши успели слетать на «Сириус», дозаправиться и снова взлететь как раз к появлению гостей. Как я уже говорил, «Фантом-5» в чем-то даже превосходил «Ишака», но ни с «Элен», ни тем более со «Стрижом» он на равных драться не мог. То есть вообще никак не мог, потому как из девяти прилетевших семеро были сбиты сразу, а двоих оставшихся взяли в «клещи» и указали им курс обратно — летите, мол, домой, нам вы без надобности. Ладыженский, командир нашей эскадрильи асов, ясно понимал, что нормально сесть англичане не смогут. И ему было интересно — разворотят они при посадке свою палубу, как немцы «Фридриху», или нет? Однако один из прилетевших просто чиркнул колесами по доскам, подпрыгнул и улетел за борт, а второй, видя такое дело, взял курс на ирландский берег.

Тем временем дистанция до англичан сократилась до тридцати миль, и Шеер отдал приказ начинать обстрел противника крылатыми ракетами. Поначалу получалось так себе… Оператор с «Орла» дважды промахнулся в пикировании на поврежденный бомбами суперлинкор, уже опознанный как «Айрон Дюк». После чего, видимо психанув, тупо воткнул три ракеты ему в борт. Попасть-то он попал, а толку? Броня там была чуть ли не полметра. Второй наш крейсер, «Неясыть», выпустил всего две ракеты, но смог ими утопить линейный крейсер «Лайон». Однако Шееру про это не доложили! Наблюдатель на автожире видел только ближайшие к эскадре корабли, а этот находился за отрядом линкоров, милях примерно в сорока от «Ария». И тогда Шеер, решив, что новое оружие русских, ракетные крейсера, себя не оправдало, отдал приказ сближаться на дистанцию артиллерийского огня. Он надеялся на большую, чем у противника, дальнобойность своих орудий, ну и на мастерство немецких артиллеристов… Поначалу это действительно сыграло свою роль, и раненый «Дюк», получив несколько снарядов с «Ария», вышел из боя, после чего огонь был сосредоточен на «Нельсоне». Но затем англичане помаленьку сократили дистанцию, и начала работать простая арифметика — с их стороны стреляло вчетверо больше стволов, чем с нашей. И пусть они попадали вдвое реже, но все равно общий итог был в их пользу. Два из семи немецких линкоров практически прекратили огонь, «Арий» еще держался, хотя и горел уже в нескольких местах. И, оценив обстановку как критическую, командиры сначала «Сириуса», а потом «Канопуса» подняли в воздух все свои самолеты. Только некоторым летчикам было разрешено пытаться садиться обратно, остальные должны были лететь в Ирландию, где повстанцы подготовили два аварийных аэродрома. Это были просто сравнительно ровные участки, при посадке на которые риск поломать самолет не выходил за разумные пределы, а убиться — практически отсутствовал. Ну, и имелись рации для указания курса пилотам. Именно это решение переломило исход боя. Англичане почти сразу потеряли два линкора, потом три линейных крейсера. Апофезом налета стал удар трех эскадрилий «Выхухолей» по «Дюку», после чего тот затонул за пять минут. Ну и опомнившиеся операторы с ракетных крейсеров тоже внесли свою лепту, утопив еще кого-то… Тут с английского берега прилетели два десятка «Фантомов», но от них удалось отбиться. Адмирал Джелико, не зная, сколько у нас оставалось ракет, и опасаясь новых воздушных налетов (которые теперь просто некому было делать), отдал приказ на отход. Шеер, понятное дело, и не пытался его преследовать.

Вечером подошла эскадра Хиппера, и ее ракетный крейсер, на своем тридцатичетырехузловом ходу догнав хвост английской колонны, утопил какого-то подранка, кажется, «Тайгера». После чего вернулся к основным силам.

В общем, мы потеряли четыре корабля, англичане — не то девять, не то десять. У нас были в той или иной степени повреждены все остальные, у Джеллико — тоже. Поля боя вроде бы осталось за нами, но… Еще одна такая победа — и немецкий «Хохзеефлотте» перестанет существовать, от русского ИФ останется не пойми что. А английский флот уменьшится только наполовину. Правда, в ближайшее время англам будет не до плотной морской блокады Ирландии, чем надлежало воспользоваться. Никола Черногорский уже не раз репетировал свою речь, в которой он, будучи движим стремлением защищать слабых и вообще тягой к справедливости, предложит руку помощи свободной Ирландии. Как за четыре недели до этого предложил Японии — и оказал ее! Я уже намекнул ему, что к его стране пора примерять определение «империя добра».

Ну, а у меня утром двадцатого августа должно было состояться интервью для иностранной прессы, посвященное недавнему заявлению испанского короля. В нем он сообщил, что Испания остается нейтральной, и нахождение на ее территории воинских контингентов воюющих сторон отныне недопустимо. И, во избежание кривотолков, я решил обозначить нашу позицию по Канарам перед корреспондентами нейтральных стран, то есть конкретно Испании, Голландии и Швейцарии. Я начал с того, что разъяснил — действительно, там до недавнего времени находилось несколько наших подводных лодок. Ну надо же морякам когда-то отдохнуть! Они и отдыхали в гостях у строителей моей дачи. Однако сразу после заявления его величества Альфонса они покинули остров Гран-Канария.

На самом деле они покинули его даже несколько раньше, потому как спешили в Ирландское море, но я решил не заострять внимание общественности на таких мелочах.

— Но там же остались ваши солдаты и как минимум одна лодка! — заявил голландец с таким видом, будто в чем-то меня уличил.

— Какие еще солдаты? — удивился я. — Да если там найдется хоть один, наш император тут же меня повесит и правильно сделает! На Канарах мой личный земельный участок, и во время войны отвлекать солдат на какие-то тамошние нужды… У нас и в мирное время за такое сажали. Естественно, в свое время эти люди служили, и сейчас, после демобилизации, устроились работать в мою охрану. Доски же приходится аж из России возить! Чуть отвернешься — точно разворуют, поэтому без охраны никак.

— А подводная лодка? — не унимался голландец.

— Спасибо за вопрос, сейчас мы подходим с самому главному, что мне хотелось бы сообщить вашей аудитории. Так вот, я нахожусь на пороге очередного своего открытия. Не эпохального, и многим оно даже может показаться незначительным, но все же. Итак, представьте себе кошку. Представили?

Не знаю, насколько у них получилось именно это, но вот офигели они точно.

— Кошка страстно любит рыбу, — продолжал я, — что вроде бы странно для совершенно сухопутного и даже в какой-то мере боящегося воды зверька. Но если предположить, что ее далекие предки вели прибрежный образ жизни и регулярно занимались подводной охотой, то станет ясно — это всего лишь генетическая память. И я намерен пробудить ее в современных кошках! Вы же в курсе, что на Канарах, помимо всего прочего, строится ферма по их разведению? Так вот, туда уже завезены первые экземпляры. И арендованная мной у флота устаревшая подлодка нужна для организации подводных экскурсий! В процессе которых кошки посмотрят на свою исконную добычу в ее естественной среде обитания. В них проснутся древние инстинкты, и я надеюсь дожить до того дня, когда мои питомицы будут нырять за рыбой не хуже дельфинов.

Я глотнул минералки и обозрел аудиторию. Она потрясенно молчала, так что я продолжил:

— Кстати, мной обнаружены свидетельства, что кошки появились в Южной Америке еще в доколумбовую эпоху. Откуда, спрашивается, они там взялись? Пока это всего лишь гипотеза, но, возможно, мне со временем удастся и найти доказательства. Я подозреваю, что кошки пришли туда из Евразии. Вплавь.

Вот так, подумал я, глядя в спины покидающей мой кабинет прессы, — теперь уж точно никто не усомнится, что на Канарах русские скрывают что-то важное! А иначе с чего бы Найденову нести такую ахинею.

Вообще-то сны меня посещают далеко не каждую ночь. И если уж снится, то обычно что-то давно прошедшее… Но этим вечером, заснув, я увидел Рыжика, размашистым брассом плывущего по волнам Атлантики. На его спине сидел Рекс и осматривал горизонт из-под лапы. Рядом плыли Светлая и Темная, а за ними — кильватерная колонна кошек, длиной в несколько миль.