"Прыжок" - читать интересную книгу автора (Коул Мартина)

Глава 19

Джорджио проснулся задолго до ударов колокола. Ранним утром он лежал в тишине, прислушиваясь к собственному нервному дыханию. На койке прямо над его головой слышался негромкий и ритмичный храп Чоппера. Тот спал. Джорджио с удовольствием представил себе, как хорошо было бы тихо подняться и долбануть Чоппера металлическим тюремным ведром, но тут же прогнал эту шальную мысль, чтобы она не застряла накрепко у него в голове. Что бы он ни сделал плохого Чопперу, все потом вдвойне отозвалось бы ему самому. Уж в этом-то сомневаться не приходилось.

Он ведь знал, что человека, что сейчас храпит над ним, подсадил Левис. Левис с самого начала этого не скрывал. Джорджио также понимал: если он хочет сохранить свою жизнь, ему не следует перечить Левису, а заодно и Чопперу, и прочим шестеркам, которых использовал Левис.

Одно хорошо было у Чоппера: он регулярно принимал душ, стирал носки и аккуратно складывал книги и бритвенные принадлежности, а это уже шаг вперед после разгильдяйства и неряшливости Тимми. Хотя теперь Джорджио порой скучал по Тимми, несмотря на вонь и отвратительные привычки бывшего сокамерника.

Чоппер зашевелился на койке, и этот незначительный шум вызвал сильное эхо в замкнутом пространстве камеры. «Огромный детина, что лежит там наверху, может убить меня, повинуясь элементарному капризу. Капризу Левиса». — Именно это и беспокоило Джорджио.

Услышав в отдалении хлопанье дверей и другие привычные утренние звуки тюрьмы, он расслабился… Дни еще можно было как-то пережить, но ночи грозили превратиться в постоянную пытку.

Джорджио успокаивал себя мыслями о том, что Алан и Донна начали работать над его освобождением. Уже сам этот факт утешал его. Только Господь Бог знал, как Джорджио отчаянно нуждался хоть в чем-нибудь, за что можно было бы держаться. Даже эрекция, которая обычно у него возникала по утрам, сразу пропадала при первой же мысли о Левисе и его компании.

Джорджио сунул руку в трусы. В это время Чоппер молниеносным движением свесился со своей койки.

— Уже мастурбируешь, Брунос?

Джорджио выдернул руку из трусов так быстро, словно ошпарил ее кипятком.

— Нет, чешу яйца.

Чоппер засмеялся и, содрав с себя нижнее белье, предстал перед Джорджио во всей красе. На лице его при этом блуждала блудливая улыбка. Взгляд Джорджио невольно упал на громадный пенис Чоппера: более внушительного размера он еще никогда в жизни не видел.

Чоппер, явно привыкший к подобной реакции окружающих, осклабился, обнажив невероятно белые зубы:

— Ты привыкнешь, старик. В первый раз он всех потрясает. Особенно женщин! — Он пересек камеру, сдвинул внутреннюю задвижку на двери и принялся колотить по металлической поверхности кулаком. — Откройте эту долбаную дверь, слышите?! Мне нужно посрать!..

Повернувшись спустя какое-то время к Джорджио, он беззаботно сказал:

— Люди, как правило, думают, что у меня такое прозвище из-за того, что привык работать топором. Но, как ты сейчас узнал, это неправда…

Наконец дежурный открыл дверь, и Чоппер, взяв полотенце, вышел в коридор.

Джорджио вышел вслед за ним, хотя его шокировала реакция окружавших их людей. К примеру, когда Чоппер, абсолютно голый, шествовал в душ, словно призовой жеребец на случку, Сэди, высунувшись из камеры, завизжал от восторга:

— О, милый, дашь мне половинку! Чоппер, нагло усмехаясь, вошел в душевую.

Состроив забавную гримасу вошедшему Джорджио, Тимми, уже стоявший под душем, с благоговением сказал:

— Трахни меня, если ему не придется извести целый кусок мыла, чтобы вымыть один только свой членище!

Левис тоже был в душевой. Он как раз заканчивал омовение и широко улыбнулся проходившему мимо него Джорджио.

Пети Джонс Большой Пети, прокричал из другого конца душевой:

— Все в порядке, Чоппер?! Давненько тебя не видел! Я слышал, ты высунул свой хрен в окошко тюрьмы «Дарем» — и половина заключенных оттуда исчезла: они спустились вдоль стены, скользя по нему!

Чоппер, по-прежнему усмехаясь, отложил полотенце. Взяв в руку кусок мыла «Камей», он направился прямиком к ирландцу с бычьей шеей по имени Дэви О'Киф. Дэви встревоженно наблюдал за ним. Мужчины быстро поняли, что между двумя заключенными что-то происходит. В душевой стало тихо.

— Привет, Дэви! Давно я с тобой не встречался.

Тот вежливо кивнул.

— Все в порядке, Чоппер?

Чоппер уперся кулаками себе в бедра и громко сказал:

— Интересно бы вспомнить, когда мы с тобой в последний раз встречались… О, вспомнил! Это было в даремской тюрьме повышенной охраны. Ты как раз подставил меня, помнишь после того, как я напал на твоего приятеля? Как бишь его звали?

Дэви не сводил глаз с колосса, что в вызывающей позе стоял перед ним, но не произносил ни слова. Он был подавлен, так как понимал: с ним играют, как кошка с мышкой, и хотел побыстрее с этим покончить.

— Ну да, его звали Томми Блэкмур. Проходимец чистейшей воды Я знаю, ты был его приятелем, Дэви, но не принимай этого слишком близко к сердцу.

Чоппер поднял кулак, и Дэви О'Киф попытался ускользнуть, чтобы не оказаться под ударом. Они оба выскочили из душевой. По-видимому, Дэви испытывал острое желание где-то укрыться.

В следующий момент оба мужчины мчались по коридору, голью и возбужденные. Мистер Эллингтон, гардеробщик душевой, дежуривший в то утро, как раз выходил из своего маленького кабинета, когда эти двое пробегали мимо. Он тут же вернулся в кабинет, поставил чайник на плитку и взял в руки газету «Спорт». Гардеробщик благоразумно решил пока отсидеться в кабинете.

Мистер Борга и его помощник одобрительно взирали на предполагаемое шутовство Дэви и Чоппера. Чоппер схватил Дэви за волосы и поволок его назад в душевую. Тюремщики с понимающими улыбками покачали головами. Теперь за развитием событий с интересом наблюдали все заключенные. Для них это была хоть какая-то отдушина, хоть какое-то развлечение в начале очередного нуднооднообразного дня.

Ударив Дэви несколько раз, Чоппер приподнял его, подержал на весу некоторое время, как чемпион по поднятию тяжестей держит штангу, а потом швырнул в коридор — к одобрительному реву заключенных и тюремщиков.

Дэви с криком пролетел по воздуху и упал на предохранительную сетку; такая сетка была натянута в определенных местах для безопасности в случаях, подобных этому, и для предотвращения попыток самоубийств.

Все молодые парни собрались вокруг, глядя, как сторожа вытаскивают Дэви О'Кифа из сетки.

— Ты видел, как он его перекинул? — раздавались возгласы. — Ты видел, какие у этого типа здоровенные руки? Бросил, как гроздь бананов, черт бы его разодрал!..

Мистер Борга, на потеху всему крылу громко заявил:

— Могло быть и хуже, сынок. Он мог бы ткнуть в него своим корнем. Вот тогда ему точно было бы больно!

Джорджио видел, как Чоппер с важным видом вернулся в душевую — с прежней легкой блуждающей улыбочкой на лице… За две минуты Чоппер провел прекрасную пиаровскую акцию в свою пользу. Во-первых, он привлек на свою сторону всех мужчин, так как расплатился по счетам. Тюремный неписаный закон: тот, кто закладывает, должен сдохнуть, даже если это твой приятель. И, во-вторых, он на самом деле не причинил особого вреда Дэви, просто напугал того до полусмерти, а это было совсем не трудно сделать, потому что Дэви О'Киф не мог считаться крепким орешком. В-третьих, неимоверной величины член, как и добродушная реакция на замечания по этому поводу, превратили Чоппера в героя, в любимца заключенных. Его «топор» теперь станет главной темой разговоров на весь день и среди заключенных, и среди тюремщиков.

Вот с таким человеком Джорджио теперь придется сидеть в одной камере. С человеком, который, как он понимал, мог убить другого легким движением руки… Джорджио в задумчивости вернулся в душевую. Наблюдая, как Чоппер моется, он спросил себя: сколько же времени пройдет, прежде чем Левис наестся досыта ожиданием и вновь потребует свои деньги?

Алан Кокс встал рано, позавтракал в одиночестве и теперь пил уже четвертую чашку кофе. Он закурил первую за день сигарету, вставив ее перед тем в маленькую вишневую трубочку, и лениво пускал дым изо рта. Алан морщился, борясь с приступами утреннего кашля курильщика. Коксу предстояло сегодня многое сделать, многое устроить… Что ж, ему давно уже не хватало постоянной и острой необходимости держать в напряжении мозги, чтобы работать против полиции; недоставало того вкуса опасности, который становился чуть ли не наркотиком для многих банковских грабителей и часто определял их неизбежный провал. Кокс скучал и по тому особому, трудно подавляемому волнению, когда понимаешь: готовится большое дело, и тебе предстоит сыграть в нем основную роль.

При становлении ресторана «Амиго» Алан Кокс неплохо поработал, даже исключительно хорошо. Однако потребность в существенных усилиях для продолжения дела давно прошла, и Кокс понимал: отныне тут все будет идти своим чередом. Алан вообще любил все раскладывать по полочкам. Но, как только дела бывали улажены, они начинали утомлять его. Ему по-настоящему нравился элемент риска. И вот теперь, устраивая побег Джорджио, он испытывал знакомый приток адреналина в кровь и благодарил Господа за это. Именно это Алану сейчас и было нужно.

Единственной проблемой оставалась Донна Брунос. Он испробовал все мыслимые и немыслимые трюки, чтобы отговорить ее от участия, чтобы она не претендовала на роль номера второго. В душе он был уверен: она напугана до чертиков. И все же Донна настаивала на том, что справится. Хоть иногда она и раздражала Алана, он не мог не уважать ее и не восхищаться ею. Все чаще у него возникало такое чувство, что они смогут работать в одной упряжке.

Алан порой признавался себе, что немного ревнует ее к Джорджио. Его собственная жена никогда даже не подумала бы о том, чтобы сделать нечто хотя бы отдаленно похожее ради него. Закатила бы скандал, кричала бы, что ей противно, но ни за что не пошла бы на такое. А Джорджио как-то удалось… Джорджио Брунос — «друг официанток», как любил называть его Алан, ходил на сторону от своей милой жены и развлекался с юными стервами. Ибо все они — стервы. Господи Боже, да некоторые из них были просто соплячками, едва закончившими школу! Одной девчонке, с которой он крутился, явно не исполнилось и пятнадцати лет, несмотря на ее большие титьки и зачесанные назад светлые волосы. И все равно Донна Брунос, жена Джорджио, согласна была рисковать — вплоть до готовности сесть в тюрьму ради спасения мужа.

«Как это смешно, право же, ведь она не знает и половины всего… Хотя это, наверное, и хорошо». — Алана действительно беспокоило настоятельное желание Джорджио втянуть Донну в это дело. Что-то здесь было непонятное, а что — Алан никак не мог сообразить. Но в целом ему это казалось неправильным… Может, Джорджио думает, что тогда это точно будет честная игра? Нельзя просить о подобном свою мать или дочь, а жену — допустимо? Лучше всего оберегать родных от криминальной стороны жизни: большинство матерых преступников жили по этому неписаному закону. Даже члены клана Крей держали мать в стороне от своих грязных дел, и это придавало им больше силы. Согласно преступному кодексу чести женщин надо любить, уважать, заботиться о них. Их не следует втягивать в ограбления банков или просить избавиться от краденых вещей. К тому же многие женщины просто не способны держать рот на замке. Если они как-нибудь случайно все-таки узнают, что их старики занимаются грабежом, то со временем однозначно разболтают об этом своим подругам. Потом обязательно расскажут мамашам, станут обсуждать со знакомыми. А в то время полицейские будут преспокойно поджидать их муженьков, сидя в патрульной машине; следить, как они перебегают с почты в банк с пистолетом наготове; маска на лице у преступника при этом не раз пропитается нервным потом и наполнится слюной от страха.

Позиция Джорджио озадачила Алана: почему он так настаивает, чтобы номером вторым была жена? Почему, скажем, не Стефан, его брат? Почему не Большой Пэдди, его старый приятель? Почему именно маленькая, хрупкая женщина с большими синими глазами и самыми великолепными волосами и ногами из всех, что когда-либо видел Алан? Почему только она? И все же, как Алан ни клял судьбу за собственную непоследовательность, за действия вопреки своим убеждениям, как ни ругал за упрямство Донну, которая хотела во что бы то ни стало помочь мужу какая-то небольшая часть его души была довольна… Потому, как это ни парадоксально звучало, что он теперь регулярно будет видеть ее. Давно уже ни одна женщина так его не интересовала.

Позже, после того, как Кокс принял душ, а лондонский горизонт как раз начал рисоваться сквозь туман в лучах рассвета, он напомнил себе обо всем, что для него сделал Джорджио. Заодно и о том, что Донна Брунос — жена его лучшего друга.

Маэв и Марио приехали в дом Донны в восемь пятнадцать. Маэв припарковала свою «ладу» на автомобильной дорожке. При первом же взгляде на дом ее омыл привычный поток удовольствия. Донна сама открыла им дверь. Широкая улыбка была словно приклеена к ее бледному лицу. Маэв отметила темные круги у нее под глазами, обратила внимание на то, как натянута кожа на лице, как устало опущены плечи, и мысленно прокляла Джорджио. При этом вслух она мимоходом поинтересовалась, «как он там». Марио в своей обычной спокойной манере нежно поцеловал Донну и спросил ее, хорошо ли она спала.

Донна была рада видеть их. Они вошли в дом, и Донна помогла Маэв снять ее старое фиолетовое пальто, чуть заметно передернув плечами при воспоминании о роскошном кожаном с замшевой отделкой пальто, которое Джорджио купил матери и которое, насколько могла видеть Донна, Маэв никогда не надевала.

— Привет, Долли, дорогая! — почти прокричала Маэв. — У меня все эти дни были настолько заняты, черт бы их побрал! И вот я сказала Марио: «Давай-ка навалимся на нее рано утром, уж тогда-то мы наверняка захватим ее!»

— Ты хорошо выглядишь, Дол, мне приятно тебя видеть, — улыбнулся Марио.

Она лишь кивнула в ответ и начала возиться с приготовлением кофе. Исподтишка Долли разглядывала Марио, обращая внимание на его тонкие черты, на своеобразные, несколько женственные интонации и манеры. Он был отдаленно похож на беднягу Джорджио, только у того лицо — чеканное и мужественное, а у Марио — чересчур женственное. На самом деле и Долли, и Маэв, стыдясь себе в этом признаться, предпочли бы, чтобы Нуала имела черты Марио, а он — лицо Нуалы. Долли следила за тем, как он манерно поднимает чашку и, жеманно оттопырив мизинец, пьет свой кофе. Отмечала, как он, растопырив пальцы наподобие гребня, отбрасывает назад пряди волос, упавшие на глаза, как поднимает брови с тем, чтобы подчеркнуть некоторые слова. Долли тяжело вздохнула: «Наверняка он гомик. Это так же верно, как то, что не существует девятифунтовой бумажки. Я могла бы побиться об заклад на этот счет».

Маэв с особым пристрастием наблюдала за сыном. Он всегда находил общий язык с Донной, и вот сейчас, за то, что он вызвал у нее улыбку, Маэв готова была расцеловать его.

— Ты все еще работаешь с Джоном? — спросила Донна.

Марио покачал головой.

— Нет, Дон. Боюсь, мы с ним немного повздорили. Я всерьез подумываю о том, чтобы ненадолго уехать за границу. Мой дядя Костас с Родоса предложил мне открыть там дельце. Посмотрю, как у меня это пойдет. Просто мечтаю годик-другой провести в Фалараки. Я понимаю: вообще-то это дыра, — но ведь можно поселиться в небольшой квартирке в Линдосе и там наслаждаться жизнью сполна. Ты же знаешь: с одной стороны — безумие и неистовый ритм жизни в Фалараки, с другой — спокойная красота Линдоса. К тому же там живет мой друг Каспер, и я могу развлекаться с ним на пару, пока мне это не надоест…

Донна заметила, как при этих словах поджала губы Маэв, и почувствовала желание расхохотаться: «Наверняка она догадывается, что Марио гомосексуалист. Он, похоже, сам подчеркивает это так, как другие люди подчеркивают свою сексуальность или шарм». В отличие от Маэв Донна пришла бы в ужас, если бы у нее оказался такой сын, как Марио. Был Марио гомосексуалистом или нет, но он представлялся добрым и приятным парнем, человеком респектабельным, а остальное Донну не волновало. У Марио никогда не возникало серьезных конфликтов ни с Маэв, ни с папашей Бруносом. Он много работал, в основном в школе, часто ездил в Поли, что в Баркинге — там сейчас размещался единственный университет в восточной части Лондона — и очень хорошо себя обеспечивал материально.

Единственным допущенным им на настоящий момент промахом можно было считать особую привязанность к высокому светловолосому парню по имени Каспер. Но после долгих лет, наполненных периодическими вспышками гнева со стороны Маэв, шуточками Джорджио и Стефана, Марио недавно порвал отношения с этим парнем. Донна знала, что Джорджио и Маэв, да, в сущности, и вся семья, понимали: он просто переживает определенную фазу созревания, и какая-нибудь страстная женщина, встретившись ему на пути, быстро покажет Марио, как он заблуждается. Одна Донна принимала его таким, каким он был на самом деле, и вследствие этого они очень сблизились.

— Я думаю, пара лет, проведенная в Греции, здорово пойдет тебе на пользу, — поддержала она молодого человека. — А Каспер все так же содержит бар в Линдосе?

— Сейчас он подумывает о том, чтобы купить еще один, — радостно ответил Марио. — В небольшом городке под названием Афандо, недалеко от Фалараки. Так что я могу работать на Каспера или на дядю Костаса, нет разницы. Работа — не проблема.

Маэв решила сменить тему.

— Что ты делаешь в воскресенье, Донна? Я тут подумала: может, вы обе, ты и Долли, приедете к нам на воскресный обед?

Донна печально покачала головой:

— Простите, Маэв, но я уезжаю на этот уикэнд. Еду в Шотландию.

Маэв подняла брови чуть ли не до корней волос.

— В Шотландию? А что, черт побери, ты там собираешься делать?

Донна тихо засмеялась.

— Все переживают так, словно я еду в Гималаи! Мне надо провернуть одно дельце для Джорджио, вот и все. Дело запутанное, поэтому я не стану вас утомлять подробностями. Однако я уверена, что Долли с удовольствием приедет к вам на обед.

— Пожалуй, да, Маэв. После голодного уикэнда здесь я буду готова пожевать немного.

— Тогда я пришлю этого парня, чтобы он забрал тебя около часа, идет? — подытожила Маэв. — По выходным мы обедаем не поздно.

— В таком случае я от себя приготовлю хороший десерт, — кивнула Долли. — Это будет мой вклад.

— Приготовь, пожалуйста, тот торт, что я люблю: «Смерть от шоколада»! — В голосе Марио прозвучала нешуточная страсть.

Маэв покачала головой.

— Он ест, как настоящая лошадь, и при этом у него нет ни фунта лишнего веса. Я готова сердце отдать на растерзание, лишь бы ты поглядела, как этот тип лопает!

Марио улыбнулся и, прекрасно пародируя голос матери, произнес:

— А я оторвал бы у себя уши, лишь бы не слышать весь день эти глупости!

Все засмеялись. Донна поняла: Марио ни о чем не догадывается — теперь это стало ясно. Зато Маэв и Долли явно хотят знать подоплеку ее поездки в Шотландию. Но благодаря шутливому тону Марио ей не придется проходить через чистилище их расспросов.

Дела с Джорджио могли оказаться еще труднее, чем казалось на первый взгляд, и один Господь знал насколько. Она-то уже хорошо осознала, что впереди чрезвычайно тяжелая работа. Кроме всего прочего, есть еще две пожилые женщины, которые с подозрением относятся ко всему, что бы она ни предпринимала… Вновь чудовищность трудности того, что она собиралась совершить, обрушилась на нее всей своей тяжестью.

Однако только Марио заметил, какой она вдруг стала тихой и рассеянной, потому что Долли с Маэв принялись обсуждать достоинства посудомоечных машин и микроволновых печей. Он же тянулся к Донне всем сердцем. Она казалась ему такой маленькой, одинокой и почему-то очень напуганной.

Донна работала в офисе на автомобильной площадке: просматривала документацию. Напротив нее сидела Кэрол, с застывшей маской неудовольствия на лице.

— Дело в том, Кэрол, — объясняла Донна, — что я сама давала кредитные чеки Мастерсу. Он оказался в черном списке. Я об этом говорила Дэви. А теперь я вижу, что он стал гордым владельцем спортивного «Мерседеса» и покупает его через компанию «ДСИ». Я уже слышала кое-что об этой финансовой компании, хотя не смогла отыскать ее в «Желтых страницах».

Кэрол глубоко затянулась сигаретой «Ротманс» и усмехнулась:

— Ты и не найдешь ее там, дорогая. «ДСИ» — это дочерняя фирма компании под названием «Поговори с…». Частная фирма, которая дает взаймы. Мы используем ее для кредитования людей, которые не могут получить кредит иначе, скажем, из-за того, что в свое время обанкротились или что-нибудь там еще. Но мы знаем из надежных источников, что они вполне кредитоспособны. Это все просто.

Донна с трудом скрыла неприятное чувство, охватившее ее при упоминании о «Поговори с…», особенно оттого, что эта контора оказалась связана с бизнесом Джорджио. Похоже, «Поговори с…» выступала в роли хищной, как акула, кредитной фирмы. Невозможно было занять большие суммы денег без гарантии, что они будут возвращены. Донна это уже знала.

— И что произойдет, если по какой-то причине Мастерс не сумеет рассчитаться?

Кэрол облизнула губы.

— Не волнуйся, он заплатит. Мастерс — человек из Эссекса, дорогая. У него большой дом, большая машина, он ведет приятный образ жизни и при этом ничем по-настоящему не занят. Это все, что я могу тебе о нем сказать. Мастерс всегда покупает у нас машины и всегда будет это делать. Здесь все очень просто: он постоянно оказывает нам услуги, и мы платим ему тем же. Так что давай оставим все как есть, а?

Донна движением головы отбросила назад свои тяжелые каштановые волосы и покачала головой:

— Мне очень жаль, Кэрол, но я не могу этого так оставить. Я должна знать, какие именно услуги оказывает нам Мастерс, за что мы так ему благодарны.

Лицо Кэрол внезапно сделалось жестким, и в течение нескольких секунд Донна испытывала страх. Всем было известно, что Кэрол Джексон — суровая женщина. Донна всегда это чувствовала. Даже полиция дважды подумала бы, прежде чем войти в ее дом. В этом отношении Кэрол напоминала мужчин. К ней так же и относились. Она была бойцом, настоящим кулачным бойцом. Но Донна тем не менее настаивала на своем. Твердость ее происходила от резкого неприятия деятельности фирмы «Поговори с…».

— Послушай меня, Донна, и хорошенько послушай, черт побери! Есть некоторые вещи, о которых тебе знать совсем не нужно. Кстати, и Джорджио это совсем ни к чему. Мы с Дэви прекрасно управляемся с этой конторой, и все у нас шло отлично еще до того, как этим бизнесом занялся Джорджио. И вот теперь, если я и выполняю кое-какую грязную работенку, то это дела Дэви и мои. Ни к тебе, ни к твоему старику это не имеет никакого отношения. Ты меня хорошо поняла? Долгие годы Джорджио забирал свои деньги и все время был этим доволен до соплей, тем более когда эти деньги помогали ему выпутываться из разных передряг. И он никогда нас не спрашивал, каким образом мы добываем деньги. За девять лет нас ни разу не подставили — ни Мастерс, ни кто-либо другой из тех, кто пользовался услугами нашей финансовой компании. Так что, пожалуйста, оставь все как есть.

Донна ощутила на себе тяжесть гнева Кэрол. Даже тон ее речи был в высшей степени агрессивным; лицо Кэрол отвердело до состояния маски, руки и торс напряглись от негодования. И Донна мысленно пообещала себе вообще не вникать отныне в дела автомобильной фирмы. С самого начала автомобильная площадка доставляла ей одни хлопоты.

— А страховая компания имеет отношение к выплатам за машины?

Тут Кэрол расслабилась: «У Донны хватило здравого смысла сменить тему, и я могу позволить себе быть великодушной».

— Ну да! На самом деле — да. Их чиновник приходит по вторникам. Однако на то, чтобы разобраться в таких вещах, тебе может понадобиться от года до двух. Они берут твои деньги за страховку, но не любят возвращать их назад.

Донна молча поднялась с места. Лицо ее сделалось вытянутым и бледным.

— Ответь мне на последний вопрос, Кэрол. И я обещаю, что никогда больше не буду спрашивать про «ДСИ». Сколько времени вы уже пользуетесь услугами этой компании?

Кэрол потерла лоб пальцами, плотно унизанными кольцами.

— Шесть с половиной лет, если точно. Джорджио познакомил нас с ними, ну, и так оно и пошло. Все дилеры пользуются разными финансовыми компаниями. Ты знаешь, в чем твоя проблема, Донна? Ты слишком наивна для таких коленцев. Что ж, давай я тебе кое-что скажу напоследок. Чтобы выживать в течение длительного времени, как, например, мы, нужна так называемая крыша. Для нас такой крышей служит «ДСИ». Ты только поезжай через Ли-он-Си, Ромфорд, Мэнор-Парк, Илфорд, Дагенхэм, Челмсфорд, этот чертов Баркинг, короче, через весь на юго-восток — и ты увидишь там множество автомобильных площадок, буквально одна на другой. Ну, и при такой суровой конкуренции нам нужно предлагать клиентам что-то особенное. «ДСИ» — это и есть нечто особенное, отличающее нас от других. И будь за это благодарна Господу. Контора эта не раз вытаскивала твоего мужика из дерьма…

Донна грузно опустилась на стул. Кэрол стало откровенно жаль эту женщину, сидевшую напротив. Потому что она понимала: Донна не готова вступить в этот большой и страшный мир, а именно таким его знали все вокруг. Джорджио оберегал ее от слишком многого. И теперь, когда Донна вдруг все увидела своими глазами, ей стало невыносимо тяжело. И Кэрол смягчившимся голосом произнесла:

— Послушай, Донна, дорогая. Ты проделала огромную работу: и со строительными участками, и здесь. Знаешь, ты была просто молодцом! Но пора научиться принимать как есть некоторые делишки, в том числе и мошенничество. Это — норма. Все мы так делаем. Даже у полицейских есть свои заморочки, дорогая. Если бы мы не могли оперировать предложениями от «ДСИ», то стали бы обычными мелкими машинными дилерами, как все прочие. В большом мире сейчас идет великий спад, Донна, и всем приходится как-то трудиться, чтобы не пойти на дно. И здесь не имеет значения, важная ты персона или мелкая сошка…

Сколько мелких строителей работают за наличные, то есть без всяких налоговиков, только ради того, чтобы у их детей была крыша над головой? Сколько людей поджигают собственные машины? Они горят, как факелы, ради того, чтобы к людям вернулись их несколько тысяч наличными. Я могу тебе сказать, Донна, сколько: сотни! Нет, тысячи! Таков мир, в котором мы живем. Это и называют выживанием. То, чем мы занимаемся, в действительности даже нельзя назвать незаконным. Люди подписывают контракт и соблюдают его условия. Вот, собственно говоря, и все. Людей можно обанкротить по суду, но они все равно откладывают денежки на черный день. На имена своих жен, детей или матерей. Ты недавно, к примеру, выяснила, что одна являешься владелицей своего дома. Вот это как раз и называется — прикрыть свою задницу. Если мы будем проводить документы по правильным каналам, то судебные приставы разнесут и свои собственные, и твои двери. Мы просто оказываем им любезность.

Донна опять встала и взяла сумку.

— Что ж, с меня вполне достаточно, Кэрол. Я уже понимаю, о чем ты говоришь… Хорошо, больше не буду об этом упоминать. Я уезжаю на уикенд, так что мы не увидимся с тобой до следующей недели.

— Меня это вполне устраивает. Тебе не помешает куда-нибудь съездить, отдохнуть немного. Именно это тебе и нужно.

Донна вымученно улыбнулась ей и вышла из офиса.

Идя к машине, она ощущала себя буквально раздавленной неутихающей тревогой. С тех пор, как Джорджио был осужден, жизнь для нее превратилась в сплошную тяжелую работу. Ее эйфория от мысли, что муж скоро вернется домой, — и неважно, каким образом, — полностью развеялась, ибо она ныне прекрасно понимала, какова цена этому и кто за это заплатит.

Теперь стало ясно: «Поговори с…» — это нечто такое, что Джорджио, сам того не ведая, устроил совместно со Стефаном. Вероятно, «Поговори с…» представляла собой основную ведущую компанию сейчас, когда продажи и секс сделались частью жизни каждого. Создание «ДСИ», скорее всего, явилось отправной точкой для Стефана, намеревавшегося создать свою маленькую империю в Сохо.

Донна неподвижно сидела в машине и спрашивала себя: что же ей делать? «Может, проигнорировать все, что я выяснила? Похоже, это самое реалистичное, самое правильное решение». — Она прожила двадцать лет, ничего не желая знать практически до настоящего момента, и теперь ей страстно захотелось вернуться в те дни неведения. Но хуже всего было то, что ее мужа не на шутку затянуло. Джорджио, по всему видно, вовлечен во многие вещи, о существовании которых она раньше даже не догадывалась…

Она заметила, что Кэрол наблюдает за ней из окна офиса, и поспешила повернуть ключ в замке зажигания. «Кэрол может справиться с чем угодно; на самом деле, зная Кэрол, можно легко предположить, что в ее браке с Дэви именно она была головой». — Донна интуитивно понимала, что Дэви Джексон будет долго и упорно думать, прежде чем что-либо сделает без ведома жены. И в этом Донна завидовала Кэрол.

«Разве смог бы Джорджио так прислушиваться ко мне? — Донна и теперь, и всегда знала ответ на этот вопрос. — Что ж, я ему докажу свои права! Я сделаю то, о чем он меня просит. Только бы мы стали ближе друг другу благодаря этому побегу». Ей стало грустно, потому что придется нарушить закон. Чтобы доказать себе и мужу, что она стоит его, что она может что-нибудь для него сделать — неважно, что именно. В то же время Донна понимала: здесь источник ее решимости. В первый раз она будет играть одну из главных ролей в деле, которое напрямую затрагивало интересы Джорджио Бруноса. Этот факт волновал, даже пугал ее, да так, что кровь стыла у нее в жилах, чуть ли не превращаясь в лед.

Наконец Донна выехала на дорогу, все еще вспоминая каменное лицо разозленной Кэрол: «Мне надо взять себя в руки, и как можно скорее. Прежде чем начнется настоящая работа». Дома она собиралась просмотреть книги Кэрол хотя бы частично. Донна решила действовать по примеру Кэрол, которая всегда была рядом, все организовывала и во всем принимала активное участие, что бы ни задумывал Дэви. «Что ж, я сделаю то же самое».

На душе у нее стало чуть радостнее и спокойнее, и подъехала она к дому уже с легким сердцем: «Дело началось, я почти включилась в него, оно фактически дышит мне в затылок. — Мимо нее по дороге А13 проехала полицейская машина, и Донна грустно улыбнулась. — Придет ли когда-нибудь время, когда я стану опять смотреть на полицейскую машину, как на благословение Божье? Буду ли я когда-нибудь чувствовать себя в безопасности оттого, что эта машина окажется рядом со мной на дороге? Или я превращусь в подобие Джорджио и всегда буду рассматривать полицию как врага? Придется ли мне в будущем все время жить с оглядкой? Как только Джорджио выберется из тюрьмы, мы с ним оба, в сущности, окажемся вне закона. Мой маленький мир расширится, откроется настежь дверь в большой мир. Скорее всего, мы никогда больше не вернемся в Англию… — И вдруг местность Эссекса показалась ей прекрасной. Поля были разделены на аккуратные квадраты, фермерские домики из красного кирпича смотрелись живописно и уютно. — А мы будем вынуждены жить за границей, и, насколько я знаю Джорджио, в стране с жарким климатом».

Она любила солнце, всегда любила. До Донны как-то неожиданно дошло, что она отдает очень много ради возвращения мужа. Но оно того стоило. Не было ничего такого, что она не отдала бы, чтобы вновь обрести Джорджио, несмотря на многочисленные обнаруженные ею негативные факты из его жизни, скрытые ранее от нее. Ничто не шло ни в какое сравнение с ее любовью к нему. И с ее потребностью в Джорджио. Донна поставила себе цель вытеснить Долли, Маэв и папашу Бруноса из головы, потому что, как только они с Джорджио покинут Англию, они оставят здесь этих людей.

Приближаясь к дому, она остановилась по пути в знакомой деревне и зашла в контору Карпентера, где работали агенты по торговле недвижимостью. Джорджио просил ее выставить их дом на продажу, потому что им понадобится как можно больше денег. Как только они уедут из страны, их счета объявят замороженными. И будет трудно потом собрать все свои средства воедино. Донна готовилась покинуть семью, что приняла ее, оставить Долли и свой милый дом. И все же она не колебалась, входя в контору агентов по торговле недвижимостью: «Это ради Джорджио и меня. Мы будем вместе навеки». — Она все время повторяла про себя эти слова, хотя ей приходилось нелегко.

Донна мысленно покачала головой и напомнила себе, что муж ее отбывает срок в тюрьме с максимально строгой охраной и терпит издевательства со стороны человека, который мог бы своей жестокостью привести в ужас самого Джека Потрошителя…

Донна осталась собой довольна, поговорив с агентом по торговле недвижимостью: «Джорджио мог бы мной гордиться, я неплохо научилась лгать».

— В чем проблема, мадам? — Красивый молодой человек, отреагировав на ее улыбку, вопросительно поглядел на Донну.

— О, ничего особенного…

Донна попрощалась и вышла. «Какова будет реакция Долли, — спрашивала она себя, — когда та узнает о продаже дома? Ведь, в конце концов, это был и ее дом!»

Сидни Карпентер довольно улыбнулся боссу.

— Вы ведь знаете, кто это был, не так ли?

— Ну да, эта малышка — жена Джорджио Бруноса. Так, значит, дом идет с молотка, а? Наверное, она себя ужасно чувствует, раз ее господин и хозяин заперт в тюрьме «Паркхерст». Мне он никогда не нравился, по-моему, он просто задница. При тех деньжищах, что зарабатывал Брунос, он еще спорил из-за грошовых комиссионных, которые причитались от всей его собственности…

Питер Даунс вошел в свой небольшой кабинет и поднял трубку телефона. Набрал номер муниципального совета и попросил позвать советника Робертсона.

Гарри Робертсон как раз закончил совещание и чувствовал себя превосходно. Он только что проголосовал против строительства очередной большой парковки возле супермаркета. И был уверен: специалисты по асфальтированию в следующий раз будут подбираться к нему на цыпочках. Гарри поднял трубку с видом человека, который весьма доволен и собой, и своей жизнью.

— Алло! Гарри Робертсон слушает.

Он никогда не называл себя «советником», предпочитая, чтобы его звали просто по имени, как приятеля: «Никаких титулов для Гарри. Во всяком случае, от избирателей».

— Советник Робертсон, как поживаете?

Гарри нахмурился.

— Привет, Питер. Давно тебя не видел, старый друг. — Гарри чувствовал, что на другом конце провода его собеседник улыбается. Даунс всегда улыбался, даже когда сообщал дурные новости.

— У меня сегодня был посетитель, если точнее — жена Джорджио Бруноса, — взволнованно произнес Даунс. — Она выставляет дом на торги. Судя по всему, это будет срочная продажа.

Гарри понимал, что нужно что-то отвечать, но едва смог перевести дух от неожиданности.

— Правда, Питер? Ну а почему ты думаешь, что эта новость может представлять какой-либо интерес для меня?

Питер тихо засмеялся.

— Ну, зная, как вы были близки, я подумал, что мне нужно сообщить об этом тебе. Я организовывал продажу всей той собственности, что строил Джорджио, если ты об этом помнишь. Знаю, что ты всегда млел от дома Джорджио, и подумал: может, тебе это интересно? Вот и все. Это прекрасное владение — плавательный бассейн, теннисный корт, и все это идет за смешные деньги: по сути, за три четверти миллиона. Похоже, она торопится избавиться от дома. Может, для нее содержание его становится непосильным, а?

Гарри решил, что он уже порядочно повеселил Питера и что настало время выступить в роли советника. Тон Питера показался ему слишком неуважительным. Это не понравилось Гарри.

— Слушай, Даунс, как ни заманчиво все звучит, мне сейчас пора идти. У меня намечена планерка на два пятнадцать, а хотелось бы успеть немного перекусить.

— Не волнуйся, старина, я знаю, какой ты бываешь, когда тебе хочется чего-нибудь вкусного перехватить. Передавай привет Банти, хорошо?

Гарри обнаружил, что на другом конце провода положили трубку, и тихо выругался. Даунс явно перегибал палку, но этот звонок кое о чем говорил: «Джорджио Брунос и все мои дела с ним не должны выходить из-под контроля».

Гарри решил дистанцироваться от Джорджио в тот самый вечер, когда того арестовали. Он испытал потрясение, ужас и прочие эмоции, всерьез страшась, что поддержание отношений с семьей Брунос могло выставить его, Гарри, в неподобающем свете перед другими советниками и подрядчиками. Но он был крепко повязан делами с Джорджио и понимал это. И вот теперь этот звонок от Даунса подтвердил его наихудшие подозрения: «Джорджио распродает свое имущество. Донна ни за что не рыпнулась бы, если бы Джорджио не дал ей на это разрешения. Именно Джорджио нужно получить деньги за свою собственность. Может, ему просто срочно нужны деньги? И только в этом причина срочной продажи…»

Однако не в продаже дома крылась причина волнений Робертсона. Джорджио весьма много знал о бизнесе Гарри, о его делишках, о других занятиях. Гарри крайне встревожился. Он уже сожалел о том, что так быстро бросил на произвол судьбы Джорджио и Донну. Ему нужно было оставаться рядом с ней. Не афишируя это, разумеется. Конечно, Гарри не пошло бы на пользу, если бы он открыто общался с супругой местного преступника. А ведь именно таким и предстал Джорджио во время суда. По мнению Гарри, если бы Брунос не был таким жадным, они бы и по сию пору весело проводили бы время вместе.

Гарри застонал… Весело проводить вместе время, наслаждаться жизнью — это, пожалуй, следовало считать преуменьшением. Оставаясь вместе, они вдвоем стоили бы хорошего состояния. И ни он, ни Джорджио никогда не испытывали бы нужды, имея в запасе несколько миллионов.

В этот момент в комнату вошла секретарша Гарри — Сэлли, она раскачивала бедрами на ходу и самодовольно улыбалась. Однако впервые Гарри не остановил взгляда на ее хорошенькой, чувственной мордашке.

Он был весь поглощен своими мыслями: «Как только я расстался с Донной, она сошла с моей орбиты. Сейчас я не могу позволить себе общаться с ней постоянно. В то же время, если я в курсе, где она в настоящий момент, то могу за нею приглядывать… Интересно, а вдруг у Джорджио созрела мысль что-то предпринять, чтобы раньше выбраться на свободу? Или он собирается и меня, Гарри, продать? Все это так тревожно. За мной числится несколько крупных дел, и если правда выплывет наружу, скандал может погубить меня. Более того, если Джорджио проговорится насчет бизнеса по производству программного обеспечения, который мы собирались наладить, то я, Гарри Робертсон, окажусь за решеткой, опозоренный, и буду отбывать длительный срок за махинации». С каждой минутой ему становилось все страшнее.

— Гарри, я вам еще нужна или мне можно пойти на ланч?

Приятное лицо Сэлли расплывалось перед глазами Гарри, как у боксера, которого кто-то не очень нежно двинул в пах.

— Ах, это ты… Слушай: выметайся отсюда, девчонка! Иди себе на ланч, Христа ради!

Сэлли широко раскрыла глаза, и на лице ее появилось обиженное выражение. Она отчасти напоминала своим видом только что побитую собаку. Покрасневшая, вся в слезах, Сэлли выбежала из комнаты.

Гарри обхватил голову руками. «Теперь перед нею придется извиниться, иначе она разболтает об этом эпизоде всему Таун-Холлу… Сволочь он, этот Питер Даунс! И проклятый Джорджио Брунос сволочь!..»

«Надо же такому случиться как раз сейчас, когда все идет хорошо. Что ж, если Донна Брунос дрейфует в сторону тюрьмы, то, может, это и не так плохо. Это все равно, как если бы она удалялась от меня, держа бомбу в руках. Лишь бы она не бросила бомбу». — Именно это волновало Гарри больше всего.

Он пришел к выводу, что ему и Банти обязательно надо заехать к Донне, излучая свет и изображая саму доброту, чтобы попытаться склеить их разбившуюся дружбу. Тут он услышал, как Сэлли хлопнула входной дверью, и принялся грызть ноготь на большом пальце: «Сэлли расстроилась больше, чем я мог себе представить».

Гарри взял телефонную трубку. Он приготовился услышать пронзительный голос Банти. И выдержать волну ярости, которая наверняка обрушится на него в ответ на неожиданную просьбу. Такой прием был ему гарантирован. Во многих отношениях он и раньше завидовал Джорджио, в частности, тому, что у него столь смиренная маленькая жена. Теперь же Гарри просто позеленел от зависти: «Банти — не та женщина, которой можно приказать что-либо сделать в твоих интересах. Даже если ты точно знаешь, что это для тебя хорошо».

Глубоко вздохнув, он все-таки набрал свой домашний номер.