"Билет в неизвестность" - читать интересную книгу автора (Барри Сьюзен)

Глава 6

Каро и Люсьен провели весь уик-энд в горах. У него было очень немного свободного времени, поэтому он пошел на компромисс, и они заменили себе медовый месяц на медовые выходные. У них была прекрасная свадьба, в старых добрых английских традициях. Они пришли в церковь без спешки, рано утром, и сразу же после церемонии и небольшого банкета для самых близких друзей Люсьена уехали в горы.

Они несколько часов катались по бесконечным горным дорогам, наслаждаясь девственной природой. Порой они оказывались над пропастью глубиной в сотни метров, и казалось, что машина не едет по земле, а летит над долиной, лежащей внизу. Порой их взгляду открывалось небольшое горное озерцо с церковкой и несколькими игрушечными домиками, рассыпанными по берегам. Домики, белые, расчерченные коричневыми линиями на квадраты и треугольники, казались точь-в-точь такими, какие делают для коллекционных железных дорог. Игрушка, о которой мечтала в свое время маленькая Беверли. Около домиков гуляли крошечные коровы и овечки. Над ними в вышине лежали вечные снега. Местами снежный полог нависал огромными мягкими фестонами, как занавес в театре. Показывая на них, Люсьен объяснил Каро, что там созревают лавины. Бывает, что такой снежный язык свешивается с края ледника веками, и однажды на него падает та последняя снежинка, которая начинает сход лавины. К таким ледникам даже близко не подпускают туристов, но даже если альпинист просто покидает лагерь, чтобы погулять, он обязан зарегистрироваться, потому что любая прогулка в горах бывает опасной. Вечером на поиски заблудившихся выпускают ученых сенбернаров, и они приводят в лагерь всех, кого встретят в окрестностях, а если человек не может идти, приносят его на спине.

Каро наслаждалась каждой минутой поездки и с интересом слушала Люсьена. Они остановились в маленьком отеле, стоящем в долине, выглядевшей из-за всевозможных цветов как лоскутное одеяло, чтобы пообедать. Люсьен сказал, что зимой все это великолепие прячется под толстым одеялом из снега и этот отель очень трудно узнать. Вся эта долина была наполнена перезвоном коровьих колокольчиков, щебетом птиц и стрекотом цикад. В ресторане над дверью висел один из колокольчиков, а тарелки были белые в пятнышках, как коровья шкура. Когда принесли капуччино и Каро выпила половину чашки, она увидела, что со дна на нее смотрит маленький фарфоровый теленок. Узнав, что они молодожены, шеф-повар лично вышел поздравить их и принес сделанные специально для них медовые пирожные с миндалем. Все были так дружелюбны, выглядели такими радостными и счастливыми, что если бы Бог захотел восстановить рай на земле, то он наверняка выбрал бы эту долину, а всех этих людей сделал бы ангелами.

Вечером, вернувшись с небольшой прогулки, они узнали, что хозяйка отеля очень хочет засвидетельствовать им свое почтение. Фрау Эрика оказалась очень милой улыбчивой немкой с пышными формами. Она пришла с букетом роз и подарила Каро и Люсьену бутылку шампанского «Дом Периньон». Ее отель был очень милым и чем-то походил на свою хозяйку. Толстые, основательные кресла обнимали того, кто в них садился, и заставляли принять ту позу, в которой удобно положить ноги на скамеечку перед камином или выпить чашечку горячего шоколада. Столики на невысоких крепких ножках были именно того размера, чтобы на них уместились яблочный струдель фрау Эрики, миндальный напкухен и еще множество разнообразных «кухенов», чайник со спиртовкой и две чайные чашки. Здесь цветы жили в стилизованно-грубоватых глиняных горшочках, что, разумеется, никак не ущемляло достоинства благородной швейцарской герани — охранительницы дома от злых духов. И увитые плющом романтичные террасы в первую очередь предлагали посетителям посидеть в соломенных креслах, а то и вздремнуть часок. Вообще этот отель определенно был самым уютным в мире любовным гнездышком.

Этот день был просто изумительным, наверное, таким и должен быть каждый весенний день. Во время заката вершины гор окрасились в нежно-розовый цвет, и снег на них казался теперь клубничным мороженым или кремом, который бывает на торте в день рождения. Ниже уровня снегов начинались леса. Из-за контраста с бело-розовыми вершинами они стали такими мрачными, даже немного пугающими. Вечерний свет был приглушенным, как будто вся долина закуталась в пурпурную вуаль.

Люсьен проводил Каро на балкон, и они долго любовались этим живописным видом. В свете заходящего солнца его жена выглядела как колдунья, и ее голос звучал нежно и задумчиво, когда она говорила, что здесь очень красиво.

— Значит, тебе нравится.

— Конечно.

Она развернулась и взглянула на своего мужа, в этот момент он всматривался в глубину ее глаз, словно пытаясь отгадать тайну, скрытую в них.

— Какие прекрасные у тебя глаза, — сказал он, мягко касаясь пальцами ее век, — они такие ясные, как серебро, и в то же время мягкие, как бархат, и такие таинственные, когда отражают блеск этого снега. Ты даже не представляешь, насколько я счастлив, что эти глаза принадлежат теперь только мне.

Он наклонился и нежно поцеловал веки Каро, потом кончик носа, персиковые щеки, маленькую теплую впадинку на шее и, наконец, губы.

На следующий день Люсьен ушел прогуляться в горы до того, как она встала. Вдоволь понежившись в постели, Каро вышла на балкон. Она наблюдала сверху, как он шел в глубь соснового леса, росшего невдалеке от отеля. Здесь, в горах, он был совсем другим, может, просто более раскованным. Она не могла обнаружить ни единого недостатка в своем новом муже, по мере того как узнавала его все ближе — ни когда они были в Оберлакене, ни сейчас, когда они нашли пристанище в этом отеле. Каро не раз ловила себя на мысли, что испытывает даже некоторую досаду оттого, что Люсьен все время оказывается таким безупречным.

Она надела длинную струящуюся разноцветную юбку и снежно-белую блузку и вышла из отеля. Каро стала спускаться вслед за ним по горной тропе. Заметив его впереди, она отвлеклась, споткнулась и, падая, инстинктивно схватилась за сосновую ветку, не думая о том, что может уколоться до крови. Люсьен взял ее под локоть и посмотрел прямо в глаза.

— Несчастный случай? — важно спросил он. — Нужно быть более аккуратной, играя с сосновыми иголками. Когда ты собираешься начать взрослеть, а, Каро?

— Я и так уже слишком взрослая, — ответила она, улыбнувшись и с притворной наивностью взглянув на него.

— Я тебе не верю, но знаю, что и некоторые люди постарше нас делают довольно серьезные и опасные ошибки.

— Может быть, ты намекаешь, что мое раннее замужество и рождение Беверли — тоже не более чем ошибка? — спросила она сухо.

Его темные глаза на мгновение стали непроницаемыми, но спустя пару секунд вновь зажглись огоньком.

— Ты же знаешь, — мягко стал оправдываться он. — Я очень хочу увидеть твою дочь и познакомиться с ней, но пока я ведь даже не говорил с ней никогда. Извини, если невольно у меня получилась глупая шутка.

Она немного смягчилась. Может быть, он действительно имел в виду что-то другое, а не хотел ее обидеть.

— Беверли — очень милая девочка, я всегда ей гордилась, — все еще с некоторой горячностью продолжала она.

— Да-да, и ты выдала ее замуж за очень милого и благоразумного юношу из богатой семьи. Конечно же ты их очень любишь. Не зря же так старательно заботилась об их будущем, верно?

— Дэвид — сын барона, — подтвердила она, — и, надеюсь, он унаследует этот титул не очень скоро, потому что мы очень сдружились с его отцом.

— И Беверли будет леди какой-то там? Что же, это просто восхитительно, ничего не скажешь, — смиренно согласился Люсьен, но в глазах его плясал все тот же подозрительный огонек. — Как же я хочу увидеть их обоих! Особенно я хочу посмотреть, как они отреагируют на то, что ребенок у твоей дочки может появиться на свет одновременно с дядей или тетей. Вот я и думаю: очень ли они обрадуются этому прекрасному подарку? Наверняка они были намерены осчастливить тебя тем, что в обществе внука тебе не придется страдать от одиночества?

— О нет! — воскликнула Каро и густо покраснела.

— Тебя так легко вогнать в краску! — заметил он, засмеявшись. — К тому же ты так прелестна, когда смущаешься, что очень трудно устоять перед соблазном. Каро, у тебя совсем не получается сдерживать эмоции. И все-таки я думаю, что ты можешь этому научиться. Хотя я предпочитаю любить тебя такой, какая ты есть на самом деле.

Во время всего этого разговора он поглядывал на нее немного с хитрецой, и она так и не смогла понять, что бы это значило.

Потом, увидев, что она опять покраснела, он взял ее руки в свои и покрыл их поцелуями. Он поцеловал каждый пальчик, каждую линию на ладони. Так прошло минут пять, потом он нежно обнял ее и не менее нежно поцеловал.

— Скажи мне, — спросил он нежно, — о чем ты только что подумала, когда смотрела на небо?

— О том, как скоро ты пожалеешь, что женился на мне, — ответила она, нежно пригладив его волосы и прижавшись к его крепкой груди. — Как это ни грустно, но я все еще думаю, что наш брак был всего лишь минутной прихотью.

— Хорошенькие мысли для новобрачной, — заметил он. — И позволь узнать, когда же ты пожалеешь, что вышла за меня?

— Никогда, — уверенно пообещала она.

— Любимая! — удивленно воскликнул он. — Так почему же у тебя возникла мысль, что я пожалею? Ты ко мне не очень-то справедлива. И я вообще не могу понять, почему ты именно сейчас об этом думаешь.

— Не знаю. Может быть, потому, что ты меня слишком плохо знаешь. Мы даже говорим на разных языках. То есть ты просто идеально говоришь на английском, но я не знаю по-немецки ни слова.

— У тебя впереди куча свободного времени, и я найду тебе учителя.

— Я могу помешать тебе в повседневной жизни, за столько лет ты наверняка привык к холостяцкой свободе, к тому же я не знаю никого из твоих друзей.

— Почему же, ты ведь теперь знаешь Ольгу.

— Ах да, фрейлейн Спиро.

Каро была не совсем уверена, какое впечатление осталось у нее от Ольги. Они впервые встретились за обедом, который устроил для них Люсьен за два дня до свадьбы. Каро всегда считала себя обычной женщиной, но к середине обеда она узнала о себе много нового. Оказалось, что у нее глаза мадонн Боттичелли, очень стильно подобранная одежда и что вообще она близка к идеалу женщины.

Ольга слегка коснулась ее руки.

— Мы с вами должны подружиться, — объяснила она. — Абсолютно ясно, что сейчас вы чувствуете себя здесь немного странно, но это пройдет. Мне кажется, у нас с вами много общего.

— Я тоже на это надеюсь, — с улыбкой ответила Каро.

Она не была уверена ни тогда, ни сейчас, нравится ли ей эта Ольга Спиро и настанет ли такой день, когда они действительно станут близкими подругами.

— Кстати, Ольга может быть прекрасным учителем немецкого языка для тебя! — с энтузиазмом заметил Люсьен. — Я спрошу ее об этом, как только мы вернемся.

— Как давно ты знаешь фрейлейн Спиро?

— Очень давно, нас познакомили еще за год или два до моей первой женитьбы.

— Значит, она знала твою первую жену?

— Да, Барбара и Ольга были лучшими подругами. Ольга последняя видела Барбару в живых. — На мгновение взгляд Люсьена затуманился, но усилием воли он прогнал печальные воспоминания.

— А Барбара тоже была англичанкой?

— Да, но как ты это узнала?

— Не знаю, не помню, просто почувствовала.

Он резко встал.

— Не волнуйся, — сказал он, держа ее руки в своих, — ты скоро узнаешь всех моих друзей и знакомых, даже пациентов, если захочешь, и прекрасно войдешь в мою жизнь. И если когда-нибудь я не смогу проводить с тобой много времени, то не думай, что я не хочу тебя видеть, просто так могут сложиться обстоятельства. Как только я смогу сделать перерыв в работе подольше, мы устроим настоящий медовый месяц, слетаем в Париж или куда-нибудь еще. Как тебе это?

— Отлично, — ответила она и подумала, что это именно то, чего ей не хватало, и что только здесь, в горах, он всецело принадлежит ей. В ее душу закралась мрачная мысль, что, как только они уедут отсюда и вернутся к обыденной жизни, она потеряет часть своей власти над ним. И еще она подумала, что его душой до сих пор владеет та, которой уже нет в живых.

Когда они вернулись в Оберлакен, на пороге дома их встречал дворецкий и вся прислуга. Каро извинилась перед слугами, говорящими на немецком, что, к сожалению, не знает их языка, но в ближайшее время собирается выучить его.

Весь дом был в цветах. В холле стояли несколько особенно изысканных цветочных композиций, глядя на них, было ясно, что тут не обошлось без Ольги Спиро. Поднявшись по лестнице, Каро очень смутилась, увидев роскошную спальню, где все эти годы Люсьен спал один, и только теперь он забудет о своем одиночестве. Фрау Бауэр показала две гардеробные, в каждой из которых был небольшой диванчик. Каро вспомнила, что читала в романах прошлого века, зачем нужны такие диванчики, и это наполнило ее сердце тоской. Если они с Люсьеном когда-нибудь поссорятся, можно будет выспаться, не заходя в супружескую спальню.

Так как фрейлейн Нейгер срочно понадобилось выяснить какой-то вопрос, Люсьен пошел с ней в офис. А Каро осталась в комнате наедине с фрау Бауэр. Она осмотрела комнату внимательней и решила, что это самая шикарная спальня из всех, которые она когда-либо видела. Ковер и стены были нежно-бежевыми, а покрывало на кровати и шторы на окне из темно-розовой парчи. На туалетном столике стояла ваза с розами цвета персика, гармонировавшими с тоном кожи Каро, их тоже явно подбирала Ольга.

На столике Люсьена помимо всевозможных щеток и расчесок стояла фотография в большой серебряной рамке. Каро посмотрела на нее и похолодела. На нее смотрела юная женщина с самыми прекрасными на свете глазами — большими, завораживающими, может, даже колдовскими. Идеальное лицо обрамляли мягкие темные локоны. Внизу, в самом углу фотографии, была надпись: «Люсьену от Ба».

Фрау Бауэр явно смутилась, когда Каро несколько раз повторила эту фразу, пытаясь понять ее суть.

— Фрейлейн Спиро сказала оставить фотографию там, где она всегда была, — извиняющимся голосом произнесла она.

— Все в порядке, — ответила Каро и успокаивающе улыбнулась. Она решила, что Ольга не стала убирать фотографию, считая, что ее уберет сам Люсьен.

В тот момент, когда Каро уже собиралась поставить фото на место, появился Люсьен, он успел заметить уголок рамки, смущение прислуги и напряженное выражение лица своей жены. Подойдя к столику, он взял фото из рук Каро и быстро спрятал его в стол, потом развернулся лицом к ней.

— Все в порядке? — спросил он.

— Все прекрасно, — заверила она его.

Каро подошла к своему столику и стала восхищаться розами:

— Не правда ли, они просто чудесны? Со стороны фрейлейн Спиро было очень мило украсить дом к нашему приезду. Эти розы мои самые любимые.

Люсьен встал позади нее:

— Извини, это моя ошибка. Это я должен был убрать фотографию до твоего приезда.

— Нет, все в полном порядке, — сказала она, глядя на каштаны, растущие за окном. — Она действительно была так красива, да?

— Очень, — согласился он.

— Если хочешь, можешь оставить ее, — сказала она тихо после минутного молчания.

Он развернул ее к себе лицом, сказал: «Не глупи!» — и вышел из комнаты.

Немного позже он вернулся, одетый в белый элегантный костюм, очень шедший к его смуглому лицу. Остановившись в дверях, он взглянул на нее, пытаясь прочесть ее мысли, потом взял ее руки в свои и поцеловал.

— Дорогая, — сказал он, мягко погладив ее волосы, — боюсь, что я должен оставить тебя одну в первый же твой вечер в новом доме. Ты меня простишь? Это очень важный ужин исключительно в мужской компании. Мне только что напомнила о нем фрейлейн Нейгер.

— Тогда ты должен идти, — ответила она, не глядя на него, — я и не думала отвлекать тебя.

— Я надеюсь, ты не будешь чувствовать себя одиноко. Чем ты займешься?

— Я закончу распаковывать вещи, попрошу фрау Бауэр приготовить мне ужин и пораньше лягу спать. А может, немного почитаю перед сном.

— Но для начала тебе стоит прочитать вот это, — сказал он, передав ей в руки небольшой конверт, доставленный экспресс-почтой и подписанный почерком Беверли.

«Дорогая мамочка!

Дэвид и я поздравляем тебя. Мы очень обрадовались и очень удивились, получив твою телеграмму. Я просто не могу представить, как выглядит мой отчим, поэтому умираю от желания его увидеть. Мы немного изменили планы, поэтому скоро приедем к вам в Оберлакен. И если не забронируем места в отеле, то остановимся у вас. Жди нас двадцать пятого. С любовью,

Беверли».

— Они скоро приедут, я так рада, — сказала Каро.

— Правда? Только давай без слез, — сказал он, с улыбкой смахивая слезу, едва побежавшую по ее щеке.

— Конечно. Это просто от радости, что я скоро увижу свою дочь. Можно они остановятся у нас? — спросила она застенчиво.

— Само собой, — ответил он. — Это и твой дом тоже, и я уже распорядился приготовить комнату.

— Так ты не против?

— Против! С какой стати? — спросил он, посмотрев ей прямо в глаза, — Конечно же не против, глупенькая ты моя. Но запомни, я не хочу видеть твоих слез, и знай, что теперь ты не только мать Беверли, но и моя жена тоже, — сказал он и поцеловал ее в губы. — Понятно?

— Да.

— Значит, все в порядке?

После того как Люсьен уехал, Каро спокойно поужинала и легла, но никак не могла уснуть. Красота девушки на фотографии потрясла ее, и она произнесла сначала ее имя: «Барбара Андреас», а потом свое: «Каро Андреас». Незаметно она унеслась в мир грез. Она видела Люсьена в отеле фрау Эрики с женщиной. Она чувствовала, что эта женщина — она, но внешне она была как две капли воды похожа на красавицу с фотографии.

Музыкальные часы пробили одиннадцать, потом двенадцать, и Каро не заметила, как заснула. Она проснулась, потому что услышала, как кто-то подошел к кровати. Часы показывали четыре часа утра. У ее изголовья стоял Люсьен. Он наклонился и прислушался к ее дыханию, потом развернулся, ушел и больше не вернулся. Каро решила, что он не захотел будить ее и лег на диване в гардеробной. Вновь засыпая, она подумала, много ли еще таких ночей ждет ее.

Через некоторое время Каро поняла, что ее жизнь стала идти по четкому расписанию, которое продумывает не она. Казалось, фрейлейн Нейгер планировала каждый день Люсьена так, чтобы он как можно реже пересекался со своей женой. Она была исключительно компетентным и надежным секретарем, обладала тактом и знала в лицо всех его больных. На ней лежала ответственность за профессиональную и общественную жизнь Люсьена, и она неплохо справлялась. Казалось, что только она определяла, где он должен был находиться сейчас и где он будет через несколько дней.

Всю силу этой девушки Каро прочувствовала после одного незначительного случая. Однажды во время прогулки она нашла один маленький магазинчик, где продавалось все для занятий искусством. Уже давно она ничем не занималась и была от этого не в своей тарелке. Поэтому она зашла туда спросить, есть ли у них пластины из слоновой кости для миниатюр. Оказалось, что она сразу может приобрести все, что ей необходимо для работы. Окрыленная, Каро буквально взлетела на холм, на котором стояла их вилла. Она решила немедленно поделиться с Люсьеном своей радостью.

Его большой кремовый автомобиль стоял перед домом, поэтому она поднялась в его кабинет с большим пакетом, но прежде чем войти, постучала.

Никто не ответил, и она вошла. Ее встретило ледяное молчание. Изысканная большеглазая женщина, по виду итальянка, сидела, откинувшись в глубоком кресле, и курила дорогую сигарету в длинном нефритовом мундштуке, а за столом сидел Люсьен. Каро поняла, что совершила страшную оплошность, и торопливо вышла из кабинета. Минут через пятнадцать она зашла в спальню и увидела там Люсьена. Он был хмур и очень сердит.

— Ты должна понимать, Каро, что ни в коем случае не стоит даже пытаться заходить в мой кабинет по какой бы то ни было причине, пока не узнаешь у фрейлейн Нейгер, свободен ли я. Она единственная в доме знает, что я делаю и где. Поэтому пообещай мне, что когда ты захочешь меня найти, то для начала спросишь у нее.

— Обещаю, — кротко ответила Каро.

— Это была Лола дель Панадо, — сказал он назидательно. — Жена посла Италии, очень важная клиентка.

— Мне очень жаль, что я помешала. Снаружи была только твоя машина, и я подумала, что…

— В любом случае, зачем ты хотела меня видеть? Это было важно?

— Нет, совсем нет.

— Тогда что же случилось?

— Да так, ничего особенного.

— И все же.

— Просто я нашла магазинчик, где можно купить все для моих миниатюр. Я была так счастлива, что хотела немедленно поделиться с тобой. Думала, что и ты порадуешься за меня. Честное слово, все это — глупое недоразумение, если бы я знала, что у тебя пациент, или ты ответил бы на мой стук запретом, я никогда бы не позволила себе войти.

— Понятно. Не думал, что ты будешь продолжать работать, кажется, теперь в этом нет такой острой необходимости, как в те времена, когда ты растила Беверли.

— Мне просто надо будет заняться чем-нибудь. У меня слишком много свободного времени.

— Извините, доктор Андреас, вас к телефону. Это международный звонок, ваш коллега из Парижа, — сказала вошедшая фрейлейн Нейгер.

Каро отметила, что муж не отчитал ее за то, что она вошла без стука, а, просто повинуясь ей, безропотно ушел в офис.

Три дня спустя они устроили свой первый званый вечер, на котором были самые близкие друзья Люсьена. Там были Ольга Спиро, некий писатель Брайан Вудхилл, мсье и мадам Венир, а также какой-то знаменитый бактериолог. Еще была фрау Малер — очень энергичная старушка с белоснежными волосами, увешанная драгоценностями, как рождественская елка, и почему-то называющая себя крестной Люсьена. Все звали ее просто тетушка Гертруда. После знакомства она сказала Каро:

— Вы не совсем такая, как я вас представляла себе. К тому же вы очень не похожи на женщин, которые окружают Люсьена, но я-то вижу, что вы гораздо лучше, чем они все. Только им этого никогда не понять. Берегитесь, они никогда не перестанут осаждать вашего мужа, но и не волнуйтесь, они вам не опасны.

— Спасибо, — ответила Каро, немного шокированная ее прямотой и тем, что весь этот разговор невольно услышал Брайан Вудхилл, и ей показалось, что он смеется над ними. Это был мужчина с уже седеющими висками, но сохранявший осанку молодого человека. Подождав, пока фрау Малер перейдет к следующей жертве, он подошел к Каро:

— Не позволяйте тете Гертруде смущать себя. Она немного странная, но мы все равно ее очень любим. Вы знаете, когда мне сказали, что вы моя соотечественница, я очень удивился.

— Неужели? — Она с любопытством взглянула на него. — Мне бы очень хотелось узнать почему? Какой вы ожидали меня увидеть?

— Ну, у меня было совсем мало времени, чтобы что-то предполагать, — ответил он, — все случилось так внезапно. Во всяком случае, я знаю, что Люсьен уже много лет избегал возможности поехать в Англию. Только месяц назад он решился лететь в Лондон, у него был очень важный доклад на каком-то научном симпозиуме. Дайте попробую предположить: вы именно там и встретились? Вы тоже были на этом симпозиуме?

— О нет, не угадали. Правда, мы действительно встретились во время этой поездки. Да, тут вы правы: до свадьбы мы с Люсьеном были знакомы всего три недели.

— О, даже этого слишком много для двух людей, столь идеально подходящих друг другу. — Мистер Вудхилл сделал довольно банальный комплимент и попытался поправить дело, но получилось еще хуже. — Когда встречаются две половины целого — это очень знаменательный момент.

— Знаменательный момент! — передразнила его Каро. — Вы женаты, мистер Вудхилл?

— Нет и никогда не был! — ответил он горячо, старательно пытаясь сдержать смех.

— Конечно, ведь из ваших книг ясно, что вы — самый настоящий женоненавистник.

— О, вы знакомы с моими книгами? Большая честь для меня. Право, я не женоненавистник. Совсем нет, — заверил он. — Просто последние лет двадцать я думаю, что супружество и я несовместимы.

Он рассказал, что у него есть хижина в горах и он может уехать туда в любой момент на самое неопределенное время, чтобы писать.

— Не думаю, что найдется женщина, готовая следовать туда за мной. Домик находится очень высоко в горах, там совершенно безлюдно, вечные снега. Помните «Золотую лихорадку» с Чарли Чаплином? Вот я так же сижу в заледеневшем домике, пока не кончатся припасы и не придется варить бульон из ботинок. Если серьезно, то мне очень хорошо там работается, — добавил он. — Я очень люблю горы. А вы, фрау Андреас?

— Я провела там всего два дня с Люсьеном. Мне понравилось, но, наверное, этого слишком мало, чтобы говорить, что я их люблю.

— Тогда вам с мужем стоит на эти выходные поехать со мной в мою хижину. Вот запру вас там и не отпущу, пока не запросите пощады и не поклянетесь, что отныне жить без гор не можете. Вы знаете, что я горячий поклонник Люсьена? Он спас мне жизнь, когда я подхватил лихорадку, и с тех пор мы друзья. Я не могу позволить, чтобы его вторая жена была столь равнодушна к красоте.

— А вы, — спросила Каро неизвестно зачем, — были знакомы с его первой женой?

Он серьезно взглянул на нее и немного помолчал, потом ответил:

— Нет.

Каро облегченно вздохнула.

За обедом Ольга Спиро сидела слева от Люсьена, а тетушка Гертруда справа. Он был прекрасным хозяином и не оставлял без внимания никого из гостей. Сев за стол, он улыбнулся Каро.

Она была в сером шелковом платье, отделанном кремовыми венецианскими кружевами ручного плетения. Когда она последний раз смотрелась в зеркало, то поняла, что она просто никогда не выглядела лучше. Даже взыскательная Ольга Спиро одобрила ее выбор.

После обеда фрейлейн Спиро и Каро спустились в гостиную. Там Ольга сказала, что может начать занятия немецким языком хоть сейчас.

— Люсьен считает, что я помогу вам лучше, чем кто-либо. Я тоже очень надеюсь, что помогу, к тому же если вам будет нужен совет, обращайтесь прямо ко мне. Я понимаю, что настанет момент, когда светские обязанности потребуют от вас не просто знания языка этой страны, но и свободного владения определенной лексикой. Пожалуй, без ложной скромности могу сказать, что лучшего преподавателя Люсьен найти не мог.

— Вы так добры, — ответила Каро. Что-то было в словах или в интонации Ольги такое, что ее несколько смутило. Но пока Каро не могла дать себе в этом отчета.

Светло-зеленые кошачьи глаза Ольги внимательно следили за ней.

— Не стоит благодарности, — сказала она мягко после минутного молчания. — Люсьен — мой очень хороший и близкий друг, и поэтому я хочу подружиться и с вами, — вежливо добавила она. — Мне было бы удобно проводить уроки около одиннадцати каждое утро. И если вас это устраивает, мы можем начать прямо завтра. Я подъеду утром. Я надеюсь, что если вы захотите, то побываете и у меня дома. И может быть, мы даже поужинаем или пообедаем вместе.

Каро благодарно приняла ее предложение.

— Мы должны узнать друг друга получше, — сказала фрейлейн Спиро. — Мне просто не по себе, когда я думаю, что вы остаетесь здесь совсем одна. Ведь Люсьен всегда так занят! Такие мужчины, как он, всегда уделяют много времени работе, на семью уже ничего не остается.

Когда Люсьен подошел к ним, глаза Ольги заблестели.

— Мы с твоей женой обсуждали занятия немецким языком, — объяснила она.

— Я надеюсь, что вы подружитесь, — сказал он.

Каро отдала бы все на свете, чтобы узнать, почему эти двое так и не поженились. Было абсолютно ясно, что Ольге больше подходила роль жены Люсьена, чем ей самой. Для мужчины с его положением и светскими обязанностями она была просто находкой.

Гости разошлись, и Каро отправилась спать, пока Люсьен отвечал на поздний телефонный звонок. Он поднялся в спальню, когда она уже была в постели, подойдя к ней, устало сел на край кровати.

Она была в тоненькой кружевной сорочке. Ее темноволосая головка, лежащая на подушке, казалась ему маленькой, почти детской. Он наклонился и поцеловал ее.

— Тебе понравился вечер? — спросил он.

— Очень.

— Я заметил, ты неплохо поболтала с Брайаном Вудхиллом. Он такой же провинциальный романтик, как и ты. Тебе он понравился?

— Да, — ответила Каро и добавила: — Он мне очень понравился.

— Потому что он англичанин?

— Может, и поэтому тоже.

— А Гертруда, похоже, тебя огорошила. Говорила тебе что-нибудь про дам, которые меня окружают?

— Да! — Каро весело улыбнулась, потом удивленно спросила Люсьена: — Но откуда ты все это знаешь?

— Милая моя девочка, знаю. Знаю, что пока ты почему-то не доверяешь Ольге. Пообещай мне, кстати, исправиться. Так вот, знаю, потому что по твоему лицу все это было очень легко прочитать. Тебе еще придется учиться скрывать свои эмоции, чтобы никто не мог догадаться, что ты на самом деле думаешь.

Каро была потрясена. Она всегда считала, что она, миссис Йорк, уравновешенная, серьезная женщина и умеет управлять своими чувствами. Или это новая грань характера преображенной Каро, отныне фрау Андреас?

Он поднял ее руки и обвил их вокруг своей шеи:

— Каро, ты счастлива?

— Люсьен, ты меня любишь? — ответила она вопросом на вопрос.

— Люблю ли я тебя? — переспросил он, немного опешив. — Конечно же я тебя люблю!

— Ты никогда не говорил этого.

— Неужели? — удивился он и стал более серьезным. — Я очень тебя люблю.

— Правда?

— Конечно правда — недоверчивая ты моя.