"Кровные враги" - читать интересную книгу автора (Робб Кэндис)

3 Гордость Ридли

Гилберт Ридли заерзал на низкой каменной изгороди, на которую уселся, как только удостоверился, что Арчера действительно прислал архиепископ. Лицо торговца раскраснелось на солнце. Он заслонил правой рукой глаза, чтобы взглянуть на Оуэна снизу вверх. Каменья на его пальцах так и заиграли.

— Знаю, зачем я вам понадобился. Бесс Мерчет нашла… — Ридли сглотнул. — Почему кому-то вздумалось подбрасывать ко мне в комнату обрубок руки?

Оуэн все рассматривал его кольца. Грабители на дорогах могли позариться и на меньшее. Ридли рисковал собственной жизнью, как и жизнями двух сопровождавших его слуг. Сомневаться не приходилось, что слуг он считал не многим ценнее вьючных животных. Он просто высокомерный глупец, раз так беспечно щеголяет своим богатством.

Оуэн открыл было рот, но ничего не сказал. Его раздражение объяснялось отчасти и тем, что блеск перстней заставил его часто моргать здоровым глазом. Он ненавидел, когда его так ослепляли. Но пришлось прикусить язык и пуститься в объяснения.

— Вчера ночью возле собора был убит один из ваших деловых партнеров.

— Один из моих… — Ридли закрылся от солнца обеими ладонями и уставился на Оуэна. — Не Уилл Краунс?

Вновь ослепнув, Оуэн предложил перейти в тень.

— А то вы багровеете прямо на глазах, так и до удара недалеко.

Ридли не стал возражать, но потом повторил вопрос:

— Так убит Уилл Краунс?

— Да. Вы знали, что это была его рука?

— Уилла? — Ридли поперхнулся. — Я… Господи, нет. Я и не присматривался. Но даже если бы и присмотрелся, разве можно было узнать?.. Я даже собственную руку не узнал бы в таком виде. — Он передернул плечами.

— Почему вы уехали, не сказав никому ни слова? По крайней мере, могли бы предупредить Мерчетов.

Ридли наклонил голову и потупился.

— Я поступил трусливо и необдуманно, тем более что они всегда ко мне хорошо относились. Но в тот момент я не знал, что делать. Мне хотелось лишь поскорее убраться подальше.

— Как вы думаете, что все это значит?

— Не знаю, кто мог сыграть со мною такую омерзительную шутку. — Ридли перекрестился дрожащей рукой.

Оуэн разглядывал луга. Дорога, на которой они находились, тянулась вдоль реки Уз, но сейчас они продвинулись далеко на север, и реку отсюда не было видно. И все же пойменные земли сильно отличались от болот и долин к северу и западу. Умиротворяющий пейзаж. Кроме Арчера, Ридли и двух слуг, никого поблизости не было, хотя Оуэн разглядел обработанные поля. Время шло к полудню, и, должно быть, все работники разбрелись кто куда, чтобы перекусить. Легкий ветерок ворошил полевые цветы. Стояла такая тишина, что Оуэн различал гудение пчел. Временами до него доносилось тихое ржание лошади и пение птиц. Ничто не располагало к разговору об убийстве.

— А вам не пришло в голову ничего другого, кроме того, что кто-то сыграл с вами злую шутку?

— Я очень испугался, в голове все спуталось. Накануне вечером выпил слишком много эля. Мы с Уиллом… — Ридли тряхнул головой. — Значит, его убили?

— Выходит, так.

Ридли прерывисто вздохнул.

— Не сомневаюсь, Бесс Мерчет рассказала вам, что вечер я провел с Уиллом в таверне Йорка и Уилл ушел раздраженным.

Ридли поднялся и, подойдя к лошади, вынул из седельного мешка кожаную флягу.

— Святая Мария и все святые, — еле слышно произнес он и сделал глоток. — Я хотел с ним сегодня помириться. Мне было не по душе, что он ушел рассерженным. — Он сделал еще один глоток и взглянул на Оуэна. — Неужели архиепископ Торсби считает, что я убил Уилла?

— И оставил улику в своей комнате? Нет, его светлость говорит, что вы не такой глупец. Он надеется, вы поможете нам отыскать убийцу. Возможно, вам известно, кто хотел его смерти.

Ридли провел пухлой рукой по лбу, тулья его фетровой шляпы уже потемнела от пота. Он опять приложился к фляге.

— Кто хотел смерти Уилла? — Он покачал головой, уставившись на свои сапоги. Не могу сказать. Уилл ворочал большими деньгами, хотя по его виду этого нельзя было сказать. Одевался он скромно, ничем не выделялся среди других. Но при этом всегда носил с собой туго набитый кошелек. Старина Уилл… Он любил говорить, что неожиданная сделка не застанет его врасплох. — Ридли печально улыбнулся и еще раз глотнул из фляги.

— Поосторожнее, вам еще предстоит дорога до Беверли.

Ридли выпрямился и сунул флягу обратно в мешок.

— Когда вашего друга нашли, денег при нем не оказалось, — сказал Оуэн.

— Значит, его убили ради кошелька. Жадность. Самый страшный грех, по-моему, возжелать имущество ближнего.

Оуэн едва подавил улыбку, услышав эти слова из уст того, кто сам служил лакомой добычей для любого вора.

— У таверны Краунс встретил женщину. У него была подруга?

— Он не говорил мне, что собирается встречаться с женщиной, — удивился Ридли.

— Насколько я знаю, Краунс был вдовцом…

Ридли кивнул.

— Уилл имел успех у дам.

— Можете кого-нибудь выделить?

Ридли снял шляпу, вытер лоб и нахмурился, глядя на промокшую тулью.

— Вчера вечером нам впервые за долгое время выдалась возможность поговорить. Я бы сказал, что его последней пассией была Кристин де Мелтон, вдова со смышленым сынишкой, которого Уилл собирался протащить в гильдию. Такие вещи не делаются для простой знакомой.

Оуэн счел это совпадение интересным.

— Мальчика зовут Джаспер?

Ридли покосился на Оуэна, надевая шляпу.

— Откуда вы знаете?

— Джаспер де Мелтон оказался свидетелем убийства. Он рассказал архиепископу о женщине в капюшоне, которая ждала Краунса перед таверной Йорка.

— Значит, это все-таки была миссис де Мелтон?

— Вряд ли. Архиепископ Торсби говорит, что мальчишку послали привести Краунса к заболевшей Кристин де Мелтон.

Ридли вздохнул.

— Значит, неизвестная женщина. — Потом он взглянул Оуэну прямо в лицо. — Как убили Уилла? Ему отрубили только руку или всего расчленили?

— Ему перерезали горло.

Ридли перекрестился и, склонив голову, зашептал молитву. Оуэн молча выжидал. Он знал, как подкатывает к горлу желчь, когда узнаешь в подробностях о смерти друга.

Ридли поднял на него глаза, блестящие от слез.

— Уилл не заслужил такой смерти. Он был хороший человек. Не святой, конечно, но достойный.

— Руку ему отрубили уже после, — добавил Оуэн. — Не знаете почему?

Ридли покачал головой.

— Говорят, на этой руке он носил кольцо с печаткой. Когда вы нашли руку, на ней было кольцо?

Ридли поморщился, вспомнив о находке в своей комнате.

— Да покоится он с миром. — Он медленно покачал головой. — Думаю, если бы кольцо было, я бы его заметил. Может быть, даже догадался бы, что это рука Уилла… — Он уронил голову и прикрыл глаза пальцами, унизанными перстнями.

— Обычно правую руку отрезают у вора, — сказал Оуэн. — Быть может, кто-то считал, что Краунс его ограбил?

Ридли даже виду не подал, что расслышал вопрос. Тогда Арчер повторил. Ридли встряхнулся.

— Простите. — Он смущенно промокнул глаза. — Ни разу не слышал, чтобы Уилла кто-то назвал вором.

— И вы никого не знаете, кто мог бы считать себя обманутым по вине Краунса? Может быть, у кого-то расстроилось дело? Может быть, кто-то думал, что Краунс мошенническим путем завладел его — или ее — имуществом?

Ридли пожал плечами.

— Я много лет проработал в Лондоне и Кале. Уилл был моим представителем здесь. Он выполнял мои распоряжения, а также поручения самого Голдбеттера, а потому меня не интересовали методы его работы.

— А о чем вы спорили вчера вечером?

Ридли поморщился.

— Ничего важного.

— Возможно, впоследствии это окажется важным.

— Дело частного характера. Выпивка развязала нам языки, и мы несколько повздорили. Никакого отношения к смерти Уилла наш спор не имеет.

— Я знаю, вы говорили о вашей жене и дочери. — Оуэн увидел, что Ридли побагровел, и понимал, что поступает жестоко, расспрашивая его об этом, но вместе с тем он понимал, что обязан все выяснить. Ридли никак не мог знать, что то или иное обстоятельство не имеет отношения к смерти его друга, — если только он говорил правду.

— Вероятно, нас кто-то услышал. Неудивительно. Мы перешли на повышенные тона. Я намеревался сегодня извиниться, угостить Уилла шикарным обедом.

— Расскажите о причине ссоры.

— Я плохой муж, плохой отец. Дела держат меня вдали от Риддлторпа, дома я бываю редко. Уилл проводил с моей семьей больше времени, чем я. Он считал, что я несправедливо поступаю по отношению к жене, Сесилии. Честно говоря, я думал, что он, возможно, чересчур увлекся моей женой. Так, слово за слово, беседа переросла в ссору. А затем он завелся по поводу моего зятя. Этого молодого человека, видите ли, выбирал я, а он оказался… как бы это сказать… несдержан по отношению к моей дочери. Сесилия несчастна оттого, что жизнь Анны — это моя дочь — складывается неудачно. Во всем этом Уилл обвинил меня.

— Неприятное обвинение.

Ридли кивнул.

— В его словах много правды.

— Ваш зять тоже помогает вам в делах?

— Пол Скорби из Рипона. Хорошая семья. Когда-то давно у меня были с ним дела. Они хорошего происхождения. Мой сын, Мэтью, какое-то время прожил у них в доме и научился общаться с такими людьми. Пол Скорби амбициозен, хотя дальше слов дело у него почти не идет. В свое время я этого не понял. Думал, что он хорошая партия для моей Анны.

— Быть может, Краунс разругался со Скорби?

Ридли покачал головой.

— Он не стал бы вмешиваться. Нет. Я уверен, что наша ссора не имеет никакого отношения к смерти Уилла.

Оуэн пожал плечами.

— Мне жаль, что почти ничем не смог вам помочь, — вздохнул Ридли.

Арчер заслонил от солнца здоровый глаз, вглядываясь вдаль.

— К тому времени, как мы доберемся до Риддлторпа, вы сможете вспомнить что-то еще.

Ридли вздрогнул.

— Вы едете в Риддлторп?

Оуэн кивнул.

— Я предлагаю вам свою защиту.

Ридли нахмурился.

— Зачем мне нужна защита?

— Ваш близкий друг и деловой партнер убит, а его отрубленную руку намеренно подкидывают в вашу комнату. По неизвестным причинам. Уилл Краунс мог стать случайной жертвой грабителя, но может быть и так, что убийца тот, кто его знал. И этот кто-то, видимо, знает и вас. Быть может, в эту самую минуту он за вами охотится.

Ридли снял шляпу и вытер лоб. Волосы его свисали влажными прядями.

— Пресвятая Матерь Божия.

— Вы должны побеспокоиться о собственной безопасности.

Ридли повнимательнее пригляделся к Оуэну, чего не сделал до этой минуты.

— Вы больше похожи на разбойника, чем на защитника.

Оуэн тронул повязку на глазу.

— Вы не первый, кто так говорит.

— Как вы потеряли глаз?

— На службе у старого герцога Ланкастера. Во время французской кампании я поймал негодяя, убивавшего наших самых ценных пленников.

— А теперь вы на службе у Торсби?

— Время от времени исполняю его поручения.

— Оуэн Арчер, вы сказали?

Оуэн кивнул.

— Служили капитаном лучников?… — Угадали.

— По правде говоря, я слышал, как вас называли капитаном. К тому же вас выдает акцент западных краев. — Ридли дернул плечом. — Кажется, вы женились на вдове Николаса Уилтона?

— Так и есть.

— Миссис Арчер благородного происхождения, по крайней мере со стороны отца.

— Миссис Уилтон, а не Арчер.

Ридли нахмурился.

— Отчего же?

— Гильдия виновата. Архиепископ заставил их дать Люси возможность продолжать работу, которую она начала в качестве ученика Николаса Уилтона, и при этом стать моей женой. Но в гильдии настояли, чтобы она не меняла фамилию — это должно послужить мне напоминанием, что в случае ее смерти я не имею права претендовать на аптекарскую лавку.

— Жаль, что ваша жена не может сохранить родовое имя. Я знаком с сэром Робертом Д'Арби. Превосходный джентльмен. Если пожелаете удостовериться в моей благонадежности, то за меня сможет поручиться ваш тесть, — с гордостью произнес Ридли.

— Вот как!

Ридли кивнул.

— Во время осады Кале я обеспечивал сэра Роберта лошадьми. Уверяю вас, он сможет за меня поручиться.

— Как вы познакомились с сэром Робертом?

— Сами знаете, как ведутся войны. Зачастую это лишь сделки между знатью. Аристократы также ведут дела с местными торговцами. Мы чувствовали, что надвигаются тяжелые времена, которые особенно коснутся нас, тех, кто торгует не у себя на родине. Я понимал, насколько важно произвести хорошее впечатление на человека, который мог в скором времени стать губернатором Кале, и по всему выходило, что этот пост достанется сэру Роберту Д'Арби.

Оуэн не пожелал обсуждать семейство жены.

— Мастер Ридли, принимая во внимание неприятную находку в вашей комнате, думаю, будет разумно, если я проверю ваш багаж.

— Для чего?

— Вдруг там окажется нечто столь же неприятное или небезопасное для вас.

Ридли побледнел.

— Не могу представить, кому могло бы понадобиться так навредить мне.

— Так я могу осмотреть ваши сумки?

— Сделайте одолжение.

Ридли наблюдал за обыском, удобно расположившись в тени. Оуэн чувствовал, что торговец встревожен, но не мог сказать, то ли Ридли опасался очередной неожиданной находки, то ли все-таки припрятал что-то в багаже. В конце концов он не обнаружил ничего подозрительного в седельных сумках.

Ридли явно испытал облегчение.

— Возможно, подброшенная рука — это всего лишь выходка какого-нибудь сумасшедшего.

Оуэн кивнул.

— Пора ехать, если мы хотим достичь Беверли до темноты. Так вы не против, если я присоединюсь к вам?

Ридли бросил взгляд на слуг, праздно слонявшихся возле лошадей. Один молодой, второй постарше, седой, без нескольких зубов. Ни тот ни другой драться не обучены. Ридли перевел взгляд на Оуэна — высокого, широкоплечего, выглядящего достаточно грозным.

— Да, буду рад вашему обществу, капитан Арчер.

Дорога на Беверли вилась по долине, минуя болота, так что путешественников ничто не отвлекало от беседы. Ридли почти не умолкал: все рассказывал о годах дружбы с Краунсом. Оуэн понимал, что Ридли нужно выговориться — так он прощался со своим другом.

— Теперь, передав все дела «Голдбеттера и компании» моему сыну Мэтью, я предвкушал, как стану проводить время с Уиллом.

— Щедрый жест по отношению к сыну — передать все дела.

— Часть дел.

— Почему именно эту часть?

Ридли немного помолчал. Потом наконец едва слышно произнес:

— Почувствовал, что годы берут свое. За это время мне удалось построить великолепный дом, а теперь захотелось пожить в нем в свое удовольствие.

Оуэн поверил ему, но засомневался, что эта причина была единственной.

Бесс тронула Люси за плечо.

— Ты, наверное, еще не ужинала?

Люси выпрямилась и потерла глаза. Закрыв лавку, она сразу засела за конторские книги в надежде закончить подробный реестр трав, кореньев, порошков, продававшихся в ее аптеке, который начала составлять сразу после возвращения от тети Филиппы.

— Я должна была это закончить еще несколько недель назад, Бесс. Если пустить все на самотек, то всегда есть опасность, что чего-то не хватит. От этих записей порой зависит человеческая жизнь.

— А почему Оуэн не составил реестр, пока тебя не было?

Люси вздохнула.

— Он все еще учится, Бесс. С него хватило и того, что он один работал в лавке. Справился хорошо. Мне не на что жаловаться.

Бесс неодобрительно фыркнула.

— Хорошее время он выбрал, чтобы поехать проветриться по поручению архиепископа.

— Не по собственной воле.

— Ладно, все равно. — Бесс пододвинула к Люси кусок черствого хлеба с вырезанной серединой, служивший тарелкой для рагу, затем налила большую кружку эля. — А теперь займись-ка вот этим.

Бесс и себе налила кружечку, после чего присела напротив Люси, желая удостовериться, что подруга поест. Люси рассмеялась и погрузила ложку в рагу.

— Мне показалось, что в аптеке сегодня было непривычно людно, — заметила Бесс, опираясь сильными руками на стол, рукава у нее так и остались закатанными после целого дня, проведенного за уборкой и стряпней.

Люси кивнула.

— Люди используют любой выдуманный предлог, лишь бы зайти спросить об убийстве. Все ведь знают, что Оуэна вызвали во дворец к архиепископу. Мне это даже на руку: Оуэн хотел, чтобы я побольше разузнала о мальчике, который присутствовал при нападении.

— И что ты разузнала?

— Его мать, Кристин де Мелтон, сегодня умерла. А Джаспер де Мелтон исчез.

— Как ты думаешь, почему?

— Я бы сказала, он боится. Убийцы могут прийти и за ним. Вдруг он что-то видел?

— В темноте?

— Если бы ты, Бесс, кого-то убила, разве ты не попыталась бы уничтожить следы?

Бесс вздохнула.

— Бедняга.

Люси помолчала, наслаждаясь стряпней подруги.

— Мне не нравилось расспрашивать людей. Все те годы, что я провела в монастыре, мне постоянно твердили: сплетничать — это грех. Теперь у меня словно камень на душе.

Бесс фыркнула.

— Не понимаю, почему посплетничать — такой большой грех. Как еще узнать человеку, что вокруг творится?

Люси улыбнулась.

— Ну и что, кто-нибудь знает, где сейчас скрывается парнишка? — спросила Бесс.

Люси покачала головой.

— Но тот, кто повстречался мне на дороге, — помнишь, один человек помог мне вытащить повозку, застрявшую в грязи, когда я возвращалась из Фрейторпа, — предложил поискать мальчика в тех местах, где обычно собираются такие сироты.

— Тот самый, из-за которого Оуэн так разошелся? Незнакомец с приятным голосом?

Люси рассмеялась.

— А знаешь, в тот вечер на дороге незнакомец упомянул в разговоре Уилла Краунса. Посоветовал обратить внимание на Краунса во время представления гильдии. У него, по крайней мере, была причина расспрашивать сегодня об убийстве. Должно быть, они с Краунсом были друзьями.

— Так ты его не расспросила обо всем этом?

— По правде говоря, попыталась, но он сказал только: «Боробридж — небольшой городок».

— Так ты говоришь, он чужестранец?

— У него странный акцент — не норманнский, как у французов, но очень на него похож. Почти так же когда-то говорила моя мама.

— Может, он фламандец? Вроде тех ткачей, что поселились здесь под защитой короля?

— Я никогда с ними не говорила, поэтому не знаю.

— Как его зовут?

— Мартин.

Бесс поморщилась.

— Неудачно.

Люси покачала головой.

— Это хорошее имя, Бесс. Не могу же я всю жизнь оплакивать своего ребенка.

Люси и ее первый муж потеряли единственного ребенка, Мартина, во время чумы.

— Оуэну следовало бы подарить тебе ребенка, — сказала Бесс.

— Бог пока нас не благословил, хотя мы очень стараемся.

Бесс пожала плечами.

— Выходит, ты не знаешь, откуда взялся этот Мартин?

— Я не спрашивала.

Бесс не понравилась такая таинственность.

— И ты пригласила его в дом?

— Он зашел в лавку, Бесс, не в дом.

— А тогда на дороге ты сама предложила подвезти его до Йорка?

Люси внимательно взглянула на подругу.

— В чем дело, Бесс? К чему все эти расспросы? Как же все остальные, кто расспрашивал сегодня об Уилле Краунсе?

— Этот самый Мартин когда-то знал Краунса. Он чужак. Вполне возможно, это и есть убийца.

— Чепуха, Бесс. Зачем бы ему рисковать, придя сюда, если бы он был убийцей?

— Мотылек летит на пламя, Люси, дитя мое. Он хотел узнать, что говорят люди о его преступлении.

— Зачем же тогда он предложил поискать Джаспера де Мелтона?

— Не знаю. А он сам как объяснил?

— Сказал, что ему пришлось жить на улице примерно в таком возрасте. — Люси отодвинула в сторону тарелку из хлеба и вместо нее положила перед собой конторскую книгу. — Я занята, Бесс. У меня больше нет времени на болтовню.

Бесс покачала головой.

— Работа сведет тебя в могилу, Люси.

Та подняла на нее глаза и улыбнулась.

— И тебя тоже, Бесс.

— Это точно, — фыркнула хозяйка таверны. — Пожалуй, пойду проверить, как там Том.

Когда миссис Мерчет ушла, Люси поняла, что ей трудно сосредоточиться на работе. Подруга была права, Мартин что-то скрывал. Так почему она ему поверила? Этот вопрос не давал ей покоя, так что работать стало невозможно.

— Наверное, пора спать, — сказала она кошке Мелисенди, дремавшей возле очага перед ночной охотой.

Потом захлопнула конторскую книгу, потушила огонь и подхватила с пола недовольно заворчавшую кошку.

— Без Оуэна в спальне будет холодно, — сообщила Люси своей любимице и решительно понесла наверх вырывавшуюся из рук царицу Иерусалима.[1]

Уже давно стемнело, когда Оуэн и Ридли въехали в каменные ворота поместья Риддлторп. Судя по размерам особняка и тому, как долго они ехали, миновав границу поместья, Ридли сколотил приличное состояние в компании Голдбеттера. Первый этаж особняка был каменный, а верхние — из дерева. В дверях ждала высокая женщина, в сопровождении служанки, державшей фонарь. Другие слуги помогли Оуэну и Ридли спешиться, после чего отвели на конюшню всех четырех лошадей.

— Моя жена, Сесилия, — произнес Ридли, когда они приблизились к женщине, стоявшей на пороге. — Сесилия, это капитан Арчер. Один из людей архиепископа Торсби.

Сесилия Ридли, не обращая внимания на Оуэна, сразу кинулась к мужу.

— Что-то случилось, Гилберт?

Большие темные глаза на узком лице придавали ей вид испуганной лани. Она была одета просто: белый головной убор с вуалью, темное шерстяное платье — полное отсутствие щегольства, присущего ее мужу. В ее облике угадывалось благородное происхождение.

— Со мной все в порядке, — ответил Ридли, — но вот Уилл Краунс убит.

Сесилия нахмурилась, словно не поняла.

— Уилл с тобой не приехал?

— Ты слышала, что я сказал, женщина? — огрызнулся Ридли. — Уилл мертв. Убит.

Сесилия потрясенно застыла, казалось, глаза ее стали еще больше, черты лица обострились.

— Уилл? Господи! — Она перекрестилась.

— Вам, пожалуй, лучше зайти в дом, присесть, — ласково произнес Оуэн.

Сесилия Ридли обхватила руками живот и кивнула, неподвижно уставившись куда-то вдаль.

— Не могу поверить… Он был здесь всего четыре дня назад.

— Сесилия, — предостерегающим тоном произнес Ридли.

Женщина вздрогнула, бросила взгляд на Арчера, потом на мужа и отступила в сторону, пропуская их в дом.

— Прошу прощения. С дороги вам нужно подкрепиться. — Это прозвучало как заученная формула вежливости. Когда муж проходил мимо нее, Сесилия тронула его за руку и прошептала: — Это случилось, пока ты был в городе?

Ридли кивнул и, вырвав руку, раздраженный, прошел дальше. Он тяжело опустился на скамью возле очага, а мальчик-слуга помог ему стянуть грязные сапоги.

— Уилла убили после того, как он провел вечер со мной. Ему перерезали горло.

Мальчишка, который помогал Оуэну, так и сел, охнув.

— Можешь идти, Джонни, — велела мальчику хозяйка дома. Потом посмотрела на мужа и покачала головой. — От нас сбегут все слуги, если ты будешь в их присутствии делиться такими новостями.

Сказано все было бесстрастно, привычным ровным тоном.

Ридли пожал плечами.

— Это еще не самое страшное. Кто-то отрезал Уиллу руку и подбросил в мою комнату, пока я расплачивался внизу сегодня утром.

Оуэн внимательно наблюдал за Сесилией Ридли, готовый помочь ей присесть. Но слова мужа, видимо, вывели ее из оцепенения.

— Как все плохо для тебя сложилось, Гилберт. — Сказала она это мягко, но в ее замечании слышалась язвительность. Она перевела взгляд на гостя, потом снова посмотрела на мужа. — Капитан Арчер сопровождает тебя потому, что подозревает в убийстве?

— Нет, помилуй Бог, нет, конечно. — Уязвленный, Ридли посмотрел на Оуэна. — Она всегда подозревает самое худшее. Такая уж пессимистка. — Он снова перевел взгляд на жену. — Прикажи подать еду и оставь нас вдвоем.

Сесилия Ридли налила им вина и вышла из зала. Девушка, недавно державшая на крыльце фонарь, принесла холодное мясо, хлеб и сыр.

Ридли отметил, что Оуэн внимательно изучает убранство. Обладатель всего одного здорового глаза не мог скрыть любопытства, так как ему приходилось вертеть головой, чтобы оглядеться.

— Вас удивляет простота, хотя сам дом такой величественный, — догадался Ридли.

Судя по перстням Ридли, дом у него мог быть набит гобеленами, вышитыми подушками и прочими атрибутами, свидетельствующими о том, что хозяева гордятся своим богатством. Но огромный зал оказался почти пуст. Чисто выскобленный деревянный пол, несколько стульев и скамеек вдоль стен, два кресла и стол для хозяина и его гостя. Несколько непримечательных гобеленов висели возле камина, защищая от сквозняков. Вкус Ридли проявился только в одном: на дальней стене виднелись полки с выставленными на них серебряными блюдами и чашами, которыми, как правильно догадался Оуэн, никогда не пользовались. Еду подали на деревянных тарелках, вино разлили по оловянным кружкам. Оуэн сделал вывод, что жене Ридли было несвойственно выставлять богатство напоказ в отличие от ее мужа. Такой подход Оуэну нравился.

— Дом, видно, новый, — сказал он. — Надо полагать, внизу есть подвалы?

Ридли просиял от гордости.

— Да, там вино, сушеное мясо, фрукты. Я многому научился за время путешествий. Утром все вам покажу. Другая хозяйка старалась бы похвастаться, только не Сесилия. По правде говоря, еще вчера вечером я жаловался на нее Уиллу. Он начал ее защищать, утверждая, что она добродетельна, раз предпочитает простоту. Но разве большой грех радоваться тому, что посылает тебе Господь? Сколько тканей я купил для нее, сколько драгоценностей, серебра… Видите, как она выставляет посуду — словно на продажу а не для того, чтобы ею пользоваться. — Ридли покачал головой. — Я знаю, что вы подумали: должно быть, она из простых. Ничуть не бывало! Она племянница епископа и дочь рыцаря.

Оуэн предпочел не высказываться по этому поводу.

— Вы не станете возражать, если я задам вам еще несколько вопросов?

— Зависит от того, что за вопросы.

— Только насчет вашего дела, ничего личного.

Ридли пожал плечами.

— Каковы были ваши деловые отношения с Уиллом Краунсом? Кто еще был посвящен в ваши дела?

Хозяин дома, видимо, счел эти вопросы резонными.

— Когда Джон Голдбеттер решил, что я принесу ему больше пользы в Лондоне и Кале, чем в Йорке и Халле, я начал подыскивать молодого человека, хоть сколько-нибудь сведущего в торговле шерстью, и нашел Уилла Краунса. Отец его жены, Джозеф Стивенсон, состоял в одной из гильдий Йорка и обучал Уилла ремеслу, но, потеряв на одной сделке крупную сумму, он был только рад порекомендовать своего зятя.

— Вы уверены, что Стивенсон с легким сердцем отказался от хорошего работника?

Ридли удивился, но потом кивнул.

— Понятно. Вас интересует, не имеет ли Стивенсон какое-то отношение к смерти своего зятя? Исключено. Стивенсона давно нет в живых. Во время чумы погибла почти вся семья. Словно кто-то их сглазил. Впрочем, у меня с ними всегда были хорошие отношения.

— Значит, Краунс отстаивал ваши интересы в Йорке и Халле?

— Интересы Голдбеттера, если быть точным. Мы все работаем на Голдбеттера.

Оуэн обвел рукой вокруг себя.

— Вы отлично преуспели.

Ридли кивнул.

— Я всегда оставался верен ему, и в хорошие времена, и в тяжелые. Голдбеттер мне доверяет.

— А как он относился к Краунсу?

Ридли задумался.

— Не уверен, что они с Уиллом когда-нибудь встречались. Джона Голдбеттера устраивало, что я доволен этим работником.

— Краунс работал с кем-нибудь еще?

— С отдельными клерками. Из тех, что приходят и уходят.

— Как вы связывались?

— Через посыльных.

— Пользовались услугами кого-нибудь одного?

Ридли поболтал вино в кружке. Оуэн явственно ощутил, что собеседник не спешит ответить вовсе не потому, что пытается что-то вспомнить, а потому, что вопрос ему неприятен и он сейчас решает, насколько откровенным может быть. Оуэн продолжал за ним наблюдать, уж он-то знал, как это делать. Любой лучник специально натренирован ждать, следить, не шевелиться, но в то же время быть готовым нанести удар. Прежний боевой навык подкреплялся теперь искусством молча наблюдать за собеседником в ожидании ответа, не повторяя вопроса. Это убеждало оппонента в его полной осведомленности. Такой тактике Оуэн обучился у Бесс Мерчет, и сейчас прежний опыт ему пригодился, чему оставалось только порадоваться.

— Посыльными становятся не всегда приятные люди, поэтому я и засомневался, — наконец произнес Ридли. — Но все равно у него не было причины убивать Уилла.

— Тем не менее мне бы хотелось с ним поговорить. Возможно, он владеет какими-то полезными сведениями.

Ридли потер двойной подбородок и нахмурился.

— В том-то и проблема. Я понятия не имею, как его отыскать.

— Вы шутите.

Ридли пожал плечами.

— Он просто появлялся через определенные промежутки времени и получал приказы. А теперь, когда я передал дела сыну и Уилла больше нет, сомневаюсь, что когда-нибудь снова увижу этого человека.

— Поразительно неудачная договоренность.

Ридли со вздохом вскинул руки.

— Вы должны понять. Война с Францией то затухает, то вновь возобновляется, при таком раскладе невозможно отыскать честного человека, способного перевозить донесения через пролив. Уэрдир был безотказен и исключительно надежен — за хорошую плату, разумеется, — поэтому я не задавал никаких вопросов. Но подозреваю, он занимался пиратством или контрабандой на стороне.

— Уэрдир?

— Мартин Уэрдир, фламандец. Он наверняка у кого-то останавливался в Йорке, пока Уилл готовил ответ, для чего иногда требовалось закончить сделку. Но я понятия не имею, где жил этот человек.

— Ваш сын не будет пользоваться его услугами?

Ридли покачал головой.

— Мой Мэтью — невинная душа. Это я виноват, нельзя было так долго оставлять его под материнским крылышком. Мне следовало давным-давно отослать его к Скорби. Ладно, он еще научится. Жадность — хороший учитель. Но пока Мэтью верит, что дела можно успешно проводить, оставаясь абсолютно честным человеком. Он никогда не одобрял Уэрдира.

— Ваш сын сейчас в Кале?

Ридли кивнул.

— Будет разъезжать между Кале и Лондоном, как это делал я.

— А как получилось, что вы не испытывали неудобств, пересекая Ла-Манш?

— У Джона Голдбеттера масса всевозможных связей.

— Понятно.

Когда оба покончили с трапезой, вернулась Сесилия Ридли и проводила Оуэна наверх, в маленькую комнату.

— Это комната моего сына. Я подумала, что вам здесь будет удобно. Спасибо, что проводили Гилберта. — Лицо Сесилии уже не было таким бледным. — Прошу вас. — Она дотронулась до его руки. — Не могли бы вы рассказать мне подробнее о смерти Уилла?

— Возможно, это было ограбление, хотя непонятно, почему такое жестокое. Кольцо, которое он носил на правой руке, исчезло. Вы хорошо знали погибшего. Можете описать кольцо?

— Обычная печатка, какую используют для писем. Ничего примечательного. Не то что кольца Гилберта.

— Вы были хорошими друзьями?

Рука Сесилии Ридли метнулась к шее.

— Уилл был добр ко мне. Помогал разбираться со счетами. Нашел нового управляющего, когда наш умер от чумы. Всегда привозил детям подарки на дни рождения.

— Вопрос покажется вам жестоким, но, простите, я должен его задать. Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы захотеть избавиться от Уилла Краунса?

Сесилия покачала головой.

— Он был мягкий человек, капитан Арчер. Не могу представить, чтобы кто-то мог так его ненавидеть.

Утром Ридли показал Оуэну первый этаж, винные запасы из Гаскони, помещение с каменными полами, где хранились все архивы поместья. Больше всего на Оуэна произвела впечатление кладовая, где коптили, высушивали и солили продукты. Это помещение было хитро оборудовано небольшим очагом и глубокой каменной раковиной со сточной трубой. Прежде Оуэн ничего подобного не видел. Ридли остался доволен. А Оуэн, видя неподдельную радость хозяина, гордившегося своим домом, невольно испытал к нему чуть больше приязни.

Тем не менее Арчер был рад покинуть Риддлторп. Между Ридли и его женой чувствовалось какое-то напряжение, и Оуэн сознавал, что явно им мешает. Наверняка им было что сказать друг другу по поводу смерти их общего знакомого.

После ужина Оуэн продолжал рассказывать Люси о результатах своей поездки.

— Самое странное то, как менялась Сесилия Ридли в присутствии мужа. Ее лицо темнело, становилось каменным. Явно несчастливый брак, любовь моя.

Люси задумалась над тем, что услышала. Богатый дом, простота вкусов Сесилии Ридли, спор между Краунсом и Ридли в ночь убийства, мнение Сесилии о Краунсе.

— Похоже, Сесилия Ридли испытывала гораздо более теплые чувства к Уиллу Краунсу, чем к собственному мужу.

Оуэн обратил на жену здоровый глаз.

— У меня создалось такое же впечатление.

Люси задумчиво прикусила губку.

— В этом ничего нет удивительного, Гилберт Ридли постоянно был в отъезде. Но если это так очевидно нам, то что мог решить он?

— Ты хочешь сказать, он мог убить Краунса за то, что тот завоевал любовь его жены?

Люси собиралась было кивнуть, но потом вздохнула и отрицательно покачала головой.

— Нет, Все это не укладывается в твое описание Гилберта Ридли. Предмет его страсти — богатство, а не супруга.

— А что ты узнала о Джаспере де Мелтоне?

— Он исчез. Его мать умерла, а Джаспер неизвестно где.

— Именно этого я и опасался. Мальчик боится, что за ним придут убийцы.

— Или уже пришли. — Люси не хотелось произносить это вслух.

Оуэн потер шрам.

Люси набрала в легкие побольше воздуха.

— Незнакомец, который помог мне на дороге из Фрейторпа, предложил поискать мальчика.

Оуэн грохнул ладонью по столу.

— А что он здесь делал?

— Ты слышал, что я сказала? Он предложил помочь.

— Не нужна мне его помощь.

В глазах Люси вспыхнуло пламя. Она вскочила, отбросив табуретку.

— Вот как? Я унижаюсь и рискую своей бессмертной душой, сплетничая с горожанами Йорка ради тебя, а ты отвергаешь помощь, которую я нашла? Очень любезно с твоей стороны.

И Люси выскочила из комнаты.

Оуэн почувствовал себя лицемером: и он еще посмел критиковать брак Ридли!