Глава 6

«Кадиллак» доставил их к отелю. Всю обратную дорогу Росс либо молчал, либо ограничивался короткими репликами, и Эшли поняла, что он не хочет разговаривать в присутствии шофера. Выйдя из, машины, они молча поднялись в номер.

— Что-то не так? — с тревогой спросила Эшли.

Росс подошел к бару и, достав бутылку бренди, плеснул себе в стакан.

— У меня создалось впечатление, что в компании кто-то работает на Дзанетти. Кто-то поставляет ему конфиденциальную информацию.

— Почему вы так думаете?

Росс залпом выпил бренди и задумчиво посмотрел в окно. Вечер уже давно перешел в ночь, и город превратился в скопище мигающих огней.

— Марио проявил поразительную осведомленность относительно наших последних операций. Мало того, он в курсе наших ближайших планов.

— Насколько это серьезно?

— Это очень серьезно. Его новые предложения нас никоим образом не устраивают, а потеря заказа грозит последствиями, о которых я уже говорил.

— Что вы собираетесь предпринять?

— У меня в запасе неделя. Завтра мы едем в Рим, где я проведу еще одни переговоры. Главное сейчас — выяснить, кто в компании ведет двойную игру.

Эшли рассказала о последней реплике Дзанетти.

— Он так и сказал — «американский друг»?

— Да.

— Что ж, это только подтверждает мои подозрения. — Росс посмотрел на часы. — Вы хотите спать?

— Нет. Я, наверное, еще не адаптировалась к местному времени. А что, есть предложения?

— Есть. Здесь неподалеку ночной клуб. Мы могли бы потанцевать.

— Неплохая мысль. Но мне же надо переодеться. Да и вам тоже. Ночной клуб и вечернее платье…

— Поверьте, в этом нет ничего странного».

Многие из тех, кто возвращаются с официальных или полуофициальных обедов, заворачивают в клуб, чтобы просто снять напряжение и хоть немного развлечься. Тем более что Милан в этом плане город гораздо более свободный, чем, к примеру, Ричмонд.

Эшли усмехнулась.

— У вас, похоже, большой опыт по этой части? Ну, если вы так уверены…

— Обещаю, не пожалеете. В конце концов, вы же прилетели в Италию не для скучных разговоров с такими, как Дзанетти. Кстати, он определенно положил на вас глаз.

Ночной клуб встретил их громкой музыкой.

На невысокой сцене прыгала затянутая во все черное фигура. Певец — а может, и певица — то визжал, то бормотал что-то неразборчивой скороговоркой, то просто колотил микрофоном о стойку. Четверо музыкантов за его спиной напоминали впавших в транс шаманов, которые тем не менее ухитрялись еще и организовывать производимые ими звуки в некое подобие мелодии.

Бар пустовал, но вся площадка была забита танцующими. Плотная людская масса двигалась и шевелилась в полутьме как одно живое существо неопределенной формы. Через несколько секунд Эшли поймала себя на том, что отстукивает ногой ритм. Просто стоять здесь было невозможно. Росс схватил ее за руку и потащил в глубь дергающейся толпы.

— Потанцуем?

Ее разгоряченное танцем лицо было рядом: блестящие глаза, длинные черные ресницы, призывно приоткрытые губы.

Росс обнял ее за талию и почувствовал, как Эшли подалась ему навстречу.

Разумеется, это был не первый поцелуй в ее жизни, но впервые Эшли ощутила в нем непреодолимое желание, заполнившее и ее саму.

Росс поцеловал ее уверенно и крепко, без спешки и жадности, характерных для тех, кто, будучи не уверен в себе, торопится сорвать лепестки страсти.

Вспыхнувший внутри Эшли огонь раскатился по телу, лишая ее сил, затмевая сознание, отдавая ее во власть чувства, возникшего еще когда они возвращались от Марио Дзанетти.

Росс почувствовал, как распрямляется в нем пружина желания, как разгорается пожар, грозящий испепелить его изнутри. Он и сам не ожидал подобного всплеска эмоций. И это после довольно-таки невинного поцелуя! Что же будет, если они продвинутся дальше?

Наверное, кого-то другого неопределенно опасная перспектива испугала бы и заставила отступить, но если Росс и добился чего-то в жизни, то только потому, что никогда не отказывался от избранной цели и всегда шел вперед.

Эшли застонала.

— Уйдем отсюда, — прошептал Росс.

— Да.

Он взял ее за руку и начал пробиваться к выходу.

Эшли плохо помнила, как они добрались до отеля, как, не говоря ни слова, вошли в кабину, как оказались в номере, за захлопнувшейся дверью. Сердце ее стучало так сильно, что его, наверное, слышал и Росс, в ушах гудело, словно где-то рядом бушевал океан.

Она остановилась посреди комнаты, не зная, что делать дальше. Не включая свет, Росс подошел к ней сзади и, обняв за плечи, прикоснулся губами к шее. Звезды и огни города замигали, сдвинулись с мест и завертелись в калейдоскопе.

Его губы поцелуями то опускались к плечам, то поднимались к затылку, оставляя за собой жгучий след, но, хотя они и становились все настойчивее и требовательнее, Росс очевидно сдерживал себя.

Чувствуя его нарастающее желание и удивленная его пассивностью, Эшли повернулась к нему лицом и подалась вперед.

Росс как будто только и ждал от нее некоего сигнала. Его палец пробежал по ее спине сверху вниз. Ласка оказалась столь неожиданной, столь возбуждающей, что Эшли задрожала, как дрожит до предела натянутая струна скрипки, когда ее касается смычок музыканта.

Она нашла губы Росса и впилась в них со страстью и отчаянием слишком долго отказывавшей себе в наслаждениях женщины. В тот же момент его руки взлетели вверх к узким полоскам ткани, на которых держалось ее платье, и, разведя их в стороны, опустились к обнажившимся полукружьям грудей.

То, что копилось и росло внутри Эшли, то, что растекалось вместе с кровью по всему ее телу, то, что обжигало, переполняло и сводило ее с ума, соединилось в вылетевшем из горла то ли стоне, то ли вздохе. Смутно понимая, что противостоять завладевшей ею силе поздно, она уперлась руками в грудь Росса.

Он отреагировал мгновенно: вернул на место бретельки, поправил лиф и, сделав шаг назад, холодно произнес:

— Очень жаль, но я, очевидно, не дотягиваю до стандартов Мелвина Грэхема.

Чувствуя себя так, будто только что с замиранием сердца неслась по американским горкам, но вдруг оказалась не на гребне, а на земле, Эшли растерянно посмотрела на него.

— Наверное, нам следует пожелать друг другу спокойной ночи и разойтись по комнатам, — тем же бесстрастным тоном добавил Росс, — завтра у нас нелегкий день.

Не говоря больше ни слова, он повернулся и направился к себе. Через секунду дверь за ним тихо закрылась.

Конечно, он совершенно неверно интерпретировал ее инстинктивное движение! Какая глупая ошибка! Но еще большей глупостью прозвучало сравнение с Мелвином.

Никогда в жизни Эшли не испытывала со своим недавним женихом того, что испытала сейчас с Россом.

Шокированная столь неожиданным, необъяснимым и совершенно неестественным завершением многообещающей прелюдии, она не знала, что делать.

Мелвин… Он всегда заботился только о своих интересах, о своих потребностях. Путь к цели был для него узкой тропинкой, по которой он карабкался неуклюже и не заботясь о партнере.

Разумеется, думать так о своем бывшем женихе было в высшей степени недостойно, но достоинство и правда не всегда ходят одной дорогой, и Эшли удивлялась только тому, что эти мысли не посещали ее раньше.

Обычно после нескольких неуклюжих поцелуев Мелвин, не дождавшись от нее нужной реакции, опускал руки и угрюмо погружался в себя, считая унизительным тратить время на бесплодные усилия.

С Россом все было по-другому. Росс не тешил. Росс умело пробудил в Эшли то, что дремало уже многие годы, и превратил слабый огонек в бушующее пламя.

Терзаемая неудовлетворенным желанием, пошатываясь и безуспешно стараясь удержать разбегающиеся мысли, Эшли прошла в спальню, включила свет и без сил опустилась на кровать. Спать совершенно не хотелось, но и лежать неподвижно она не могла.

Может быть, душ поможет расслабиться?

Сколь ни слаба была надежда, Эшли сбросила платье, сняла белье, отшвырнула туфельки и направилась в ванную, где попробовала сначала горячий, а потом и холодный душ.

Ничего не помогало. Отчаяние засело в душе, как заноза в пальце.

Эшли вытерлась насухо пушистым полотенцем, почистила зубы, тщательно расчесала волосы, не уставая упорно повторять себе, что все могло быть еще хуже, если бы Росс не отступил.

Надо только радоваться, что события не пошли по непредвиденному сценарию.

Но психотренинг не срабатывал. Эшли хотелось переживать в его объятиях то восхитительное возбуждение, которое словно переносило в другое измерение, чувствовать его желание, стонать под его ласками.

Дура! Идиотка! Ты же прекрасно знаешь, что ему надо. Роман на две недели. Он просто не успел обратиться в агентство эскорт-услуг.

Просто подцепил тебя на итальянский крючок. Разве тебе это нужно?

Вообще-то Эшли плохо представляла, что именно ей нужно. До сих пор она считала, что секс и любовь нераздельны, но при этом любовь куда важнее секса. Воспитанная в строгих, едва ли не пуританских правилах, Эшли всегда боялась сильных чувств, избегала потенциально опасных ситуаций и сторонилась мужчин, откровенно демонстрировавших свои намерения.

Только Мелвин сумел подобраться к ней относительно близко. Но она устояла, и он отступил. Отступил, потому что предпочел не тратить силы на долгую осаду, а взять крепость одним решительным штурмом.

Я — крепость. Эшли горько усмехнулась. Ледяная крепость.

И что теперь? Остаться на всю жизнь девственницей и упиваться своей неприступностью? Умереть, не став ни женой, ни матерью?

Прожить жизнь, так и не попробовав любви, так и не познав ее сладость и горечь?

Накинув халат, Эшли вернулась в спальню. На кровати лежала ее белая ночная сорочка, похожая на убитую горем героиню викторианской мелодрамы. Но она-то, Эшли, не викторианская героиня! Возможно, по нынешним меркам ее взгляды и принципы отдавали старомодностью, но она реально жила в двадцать первом веке и не считала себя чужаком в нем. Просто у каждого свой путь, хотя большинство предпочитает не тратить время на его поиски.

Росс Макдермот стал первым мужчиной, пробудившим в ней женщину, но, неверно истолковав ее реакцию, он отступил, и Эшли не сомневалась, что второй попытки уже не будет.

Если она хочет его любви, то должна не ждать неизвестно чего, а пойти к нему и… Короче, главное — пойти, а там будет видно.

Зная, что, приняв решение, надо приступать к его выполнению, пока желание не остыло, Эшли вышла из спальни, пересекла гостиную и подняла руку, чтобы постучать в его дверь.