"Патрик Зюскинд. Повесть о господине Зоммере" - читать интересную книгу автора

впереди других велосипедистов, я останавливался и ждал, пока они проедут
мимо. Обгоняя прохожего, я, немного не доехав до него, слезал, бежал бегом,
толкая велосипед, пока не оставлял пешехода далеко позади, и только тогда
снова ехал. Чтобы ехать, мне нужен был совершенно свободный в обоих
направлениях участок дороги, и никто, по возможности, не должен был
наблюдать за мной. И наконец, на полпути между Нижним Озером и Верхним
Озером имелся еще пес госпожи д-р Хартлуб, отвратительный маленький терьер,
который вечно носился по дороге и с тявканьем кидался на все, что имело
колеса. Избежать его наскоков можно было только одним способом: направить
велосипед на обочину, ловко остановиться у садового забора и крепко
вцепиться в штакетину, чтобы, подобрав ноги, скрючиться на седле и ждать до
тех пор, пока госпожа д-р Хартлуб свистом не отзовет своего зверя. Так что
неудивительно, что в подобных обстоятельствах мне часто не хватало и
двадцати минут для преодоления пути на другой конец Верхнего Озера, а потому
я взял себе за правило, безопасности ради, отправляться из дому уже в
половине третьего, чтобы более или менее вовремя появиться у барышни
Функель.
Рассказывая о том, что барышня Функель иногда поручала своей матери
угощать учеников кексами, я намеренно уточнил, что это происходило в очень,
очень редких случаях и отнюдь не было правилом. Потому что барышня Функель
отличалась строгостью, и ей было трудно угодить. Если ты небрежно приготовил
урок и при игре с листа брал одну за другой фальшивые ноты, она начинала
угрожающе трясти головой, багровела, толкала тебя локтем в бок, яростно
щелкала пальцами и вдруг разражалась громким рыком, извергая бешеную брань.
Самую страшную из подобных сцен я пережил примерно через год после того, как
начал учиться музыке, и сцена эта так меня потрясла, что я еще и сегодня не
могу вспоминать о ней без содрогания.
Я опоздал на десять минут. Терьер госпожи д-р Хартлауб пригвоздил меня
к забору, два автомобиля попались навстречу, и пришлось обгонять четырех
пешеходов. Когда я заявился к барышне Функель, она уже бегала взад-вперед по
комнате, вся багровая, тряся головой и оглушительно щелкая пальцами.
"Ты знаешь, который час?" - проворчала она. Я молчал. У меня не было
часов. Свои первые наручные часы я получил в подарок к тринадцатилетию.
"Гляди! - возопила она и щелкнула в направлении угла, где над
неподвижно восседавшей Ма Функель тикали настенные часы с маятником. - Ровно
четверть четвертого! Где ты опять шлялся?"
Я залепетал что-то о собаке госпожи д-р Хартлауб, но она не дала мне
оправдаться. "Собака! - перебила она меня. - Так и есть, играл с собакой!
Еще скажи, что ел мороженое! Знаю я вас! Вечно торчите у киоска госпожи Хирт
и только и думаете, как бы налопаться мороженого!"
Ну уж это была чудовищная подлость! Бросать мне упрек в том, что я
якобы покупаю мороженое в киоске госпожи Хирт! Когда я еще даже не получал
карманных денег! Мой брат и его приятели - те занимались подобными вещами.
Они просаживали в киоске госпожи Хирт все свои наличные. Но только не я! Я
был вынужден униженно выклянчивать у мамы или сестры каждую порцию
мороженого! Я спешил на урок музыки, преодолевая в поте лица огромные
трудности, а меня обвинили в том, что я ошиваюсь вокруг киоска госпожи Хирт
и лопаю мороженое! Это была такая низость, что я просто онемел от обиды и
расплакался.
"Прекрати реветь! - гаркнула барышня Функель. - Вынимай свои ноты и