"Патрик Зюскинд. Повесть о господине Зоммере" - читать интересную книгу автора

Иногда случалось, что при этом детская рука и кончики старческих
пальцев на краткий миг соприкасались, и становилось очень страшно, потому
что вместо ожидаемого контакта с чем-то жестким и холодным, как рыба,
происходило теплое, даже горячее и притом невероятно нежное, легковесное,
беглое и все-таки вызывавшее ужас касание, словно тебя задела птица,
вылетевшая из чьей-то руки. Оставалось только выдавить из себя: "Большое
спасибо, госпожа Функель", и можно было удирать прочь из этой комнаты, из
этого мрачного дома на улицу, на свежий воздух, на солнце.
Не помню, сколько мне понадобилось времени, чтобы овладеть непостижимым
искусством езды на велосипеде. Помню только, что я освоил его
самостоятельно, со смесью отвращения и упорного азарта, экспериментируя с
маминым велосипедом на покатой дорожке в лесу, где меня никто не мог
увидеть. Заросли по обеим сторонам дорожки были такими густыми и высокими,
что я мог в любой момент зацепиться за кусты и остановиться, а падать было
довольно мягко, в листву или на рыхлую землю. И в какой-то очередной раз
после многих, многих неудачных попыток, почти ошеломляюще неожиданно, я
вдруг почувствовал, что качусь. Назло всем моим теоретическим соображениям и
глубокому скепсису я свободно двигался на двух колесах; поразительное
чувство и гордое! На террасе нашего дома и прилегающем газоне состоялся мой
испытательный заезд, награжденный аплодисментами родителей и пронзительным
хохотом сестры и брата. В заключение брат преподал мне важнейшие правила
уличного движения: прежде всего, правило строго держаться правой стороны,
причем правая сторона определялась как та, где на руле находится ручной
тормоз, и с тех пор я один-одинешенек ездил раз в неделю на урок музыки к
барышне Функель, по средам, днем, с трех до четырех. Конечно, о тринадцати с
половиной минутах, которые затрачивал на преодоление этой дистанции мой
брат, в моем случае не могло быть и речи.
Еще и сегодня я придерживаюсь этой впечатляющей дефиниции, когда в
состоянии минутного замешательства забываю, где право, а где лево. Тогда я
просто представляю себе велосипедный руль, мысленно нажимаю на ручной тормоз
и снова отлично ориентируюсь в ситуации. На велосипед с двумя ручными
тормозами или - еще хуже - с левым тормозом я не сел бы никогда в жизни.
Брат был старше меня на пять лет и щеголял на велосипеде с гоночным
рулем и тремя скоростями. Я же крутил педали, стоя на велосипеде моей мамы,
слишком большом для меня. Даже спустив до упора седло, нельзя было
одновременно и сидеть на нем, и крутить педали, можно было только или
сидеть, или крутить, а этот способ передвижения был весьма неэффективным,
утомительным и, как я понимал, со стороны казался чрезвычайно смешным. Я
должен был стоя нажимать на педали, приводя велосипед в движение, на полном
ходу плюхаться на седло, удерживаться на тряском сиденье, широко разведя или
задрав вверх ноги, пока велосипед почти не остановится, а потом снова
вставать на вращающиеся педали и развивать скорость. Таким толчковым
способом я одолевал путь от нашего дома, вдоль берега, через Верхнее Озеро,
до виллы барышни Функель всего за двадцать минут, если - вот именно, если! -
по дороге не встречалось никаких препятствий. А препятствий встречалось
много. Дело Б том, что хотя я мог ездить, рулить, тормозить, садиться,
слезать и т.п., я не умел обгонять, пропускать вперед или разъезжаться со
встречным движущимся объектом. Едва заслышав шум мотора идущего впереди или
сзади автомобиля, я тут же тормозил, слезал и ждал, пока он пройдет. Завидев