"М.Зуев-Ордынец. Панургово стадо " - читать интересную книгу автора

вызвать искусственно. Видите эту музыкальную игрушку? В ней семь свистков
разных тонов. И если я начну в присутствии обезьян извлекать из нее звуки в
известном сочетании, тогда... Не дай бог, чтобы это произошло! Этот кошмар
трудно вообразить. Как вам это нравится?
Пфейфер ничего не ответил. Слышно было лишь его громкое недовольное
сопение да поскрипывание под ним стула.
- Чего это вы вдруг заелозили? - с откровенной издевкой спросил
Батьянов. - Не нравится? Но довольно запугивать друг друга! Ну-с, господин
Мефистофель двадцатого века, душу свою я вам продал, а теперь мне очень
хочется спать.
- Завтра жду вас для подписания договора, - сухо сказал Пфейфер. -
Отель "Провиданс", апартамент "Д".
Батьянов вдруг вспылил: заговорила кровь кубанца, потомка древних
запорожцев и лихих черноморских пластунов:
- Нет уж, извините, милостивый государь, не приду я в ваш апартамент
"Д"! Ни по чьим передним я еще не таскался и впредь не намерен! Если вас
интересует это дело, привозите договор сюда, ко мне!..
Переждав, пока не затихли где-то в дальних комнатах шаги и голоса
Пфейфера и Батьянова, Араканцев вылез из-за несгораемого шкафа, за которым
он прятался. То, что он услышал, наполнило его сердце злобой к Пфейферу и
брезгливой жалостью к Батьянову. Пора было подумать и об отступлении, но в
голове был дикий сумбур. Дотащился до кресла и безжизненным кулем опустился
в него. Не мог бы сказать, сколько времени просидел он так, в состоянии
мрачной прострации. К действительности его вернули тяжелые медленные шаги,
раздавшиеся в соседней комнате. Араканцев прислушался. Шаги определенно
приближались к кабинету. А через минуту (Батьянов, уходя, не погасил
настольной лампы) Араканцев увидел, как завертелась дверная ручка.
Вскочил, ищуще оглядываясь. Решил быстро, что как нельзя лучше подойдут
тяжелые портьеры, прикрывавшие окна. На цыпочках скользнул к окну и закрылся
тяжелым бархатом. Скрипнула дверь. В кабинет кто-то вошел.
Из своего укрытия Араканцев видел только одну почти голую стену
кабинета. По ней проползла тень.
Араканцев насторожился: ведь по тени можно будет узнать, кто в
кабинете. Вот тень снова легла на стену. Араканцев вгляделся. И сердце его
заколотилось мелкими судорожными толчками. Он увидел на стене лишь силуэт
широких вислых плеч да головы, огромной, но короткой и как бы сплюснутой
спереди назад. Никто из людей, никакой самый жуткий дегенерат, идиот и
кретин не мог иметь такого черепа.
Это была голова обезьяны.
Араканцев подался глубже за портьеру, как будто это могло спасти его.
Впервые в жизни он растерялся, не зная, что ему предпринять - приготовиться
ли к отчаянной защите, или же попробовать уладить дело мирным путем.
В этот момент ему послышался тихий как будто человеческий голос:
- Гик, гик! Вук, вук! - удивленно верещал кто-то в кабинете. Араканцев
инстинктивно понял, что обезьяна почувствовала его присутствие. А вслед за
этим тяжелые шаги начали приближаться и кто-то с силой потянул портьеру.
Араканцев с диким отчаянием тоже вцепился в бархатные складки. Но тот, еще
невидимый, оказался вдесятеро сильнее. Араканцев уступил, закрыв глаза.
- Гик, гик! Вук, вук! - снова, но уже с иными, тревожными интонациями
прозвучало над самым его ухом. Араканцев же, как ребенок, даже и в темной