"М.Зуев-Ордынец. Панургово стадо " - читать интересную книгу автора

комнате закрывающий глаза перед неведомыми страхами, еще крепче сжал веки.
- Гик, гик! Вук, вук!.. - И холодные пальцы коснулись его лица.
Араканцев вскрикнул, подался назад, чуть не выдавив стекла окна, и открыл
глаза.
Орангутанг стоял так близко, что Араканцев мог разглядеть до мельчайших
подробностей его широкое плоское лицо, закругленные, почти человеческие уши,
бегающие, но не мигающие глаза и отвисшее брюхо.
Странное ощущение вызывает у нас вид обезьяны, особенно
человекообразной. В этом весьма сложном чувстве переплетаются и
брезгливость, и легкий страх, и больное любопытство (какое мы испытываем
иногда к трупу), и жалость, и безотчетная тоска.
Нас отталкивает эта жуткая карикатура на человека и в то же время
притягивает, странно, необъяснимо притягивает. Не говорит ли это
действительно чувство родства, уходящего корнями в темную бездну
тысячелетий? Не перекликаются ли молчаливо, когда обезьяна и человек смотрят
друг на друга, древние голоса, приглушенные веками, но при первой
возможности вновь и вновь находящие отклики в этих двух до жути схожих
существах?..
Именно такое чувство испытал сначала Араканцев, увидев Гамилькара.
Страха не было, его заглушило любопытство. Страх пришел потом уже, налетел
темным, душным шквалом; и, повинуясь ему, Араканцев рванулся вперед. Но
орангутанг едва заметным движением локтя отбросил его снова к окну.
Араканцев попытался взять себя в руки. Сначала надо было уяснить,
каковы намерения обезьяны.
Кто знает, какие жуткие желания затаились в темном сознании
орангутанга, но по внешнему виду он был совершенно спокоен. С холодным
безразличием глядел он поверх головы Араканцева; руки его, длинные, с
буграми мускулов, были опущены, касаясь пальцами лодыжек ног. Лишь
вздрагивания верхней морщинистой губы, обнажавшей желтые собачьи клыки,
доказывали, что он все слышит, все видит и каждый его нерв начеку.
Араканцев осмотрел внимательно поле предстоящего боя. Позиция его была
отвратительна. Он очутился в тесном углу, ограниченном стеною с одной
стороны и большим книжным шкафом с другой. Расстояние между ними было не
более двух с половиной метров.
Стараясь обмануть бдительность врага, Араканцев попробовал бочком, по
стенке шкафа, выскользнуть на простор кабинета. Но тотчас же послышалось
угрожающее: "Гик, гик!" Орангутанг вытянул руки и без труда покрыл два с
половиной метра, коснувшись кончиками пальцев и шкафа и стены.
Все это он проделывал совершенно спокойно, даже без гримас и обычных
обезьяньих ужимок. А когда обезьяна не гримасничает, когда движения ее
размеренны, спокойны и точны, как у человека, она особенно страшна.
Теперь орангутанг буквально запер человека в ловушку. Выход был только
один, и Араканцев решился на него. Медленно завел он руку за спину и начал
шарить пуговицу револьверного кармана.
И тотчас же орангутанг преобразился. На морде его появилось выражение
свирепой ярости, он затопал ногами, а на нижней, сильно выступающей челюсти
маленькими кинжалами сверкнули клыки. Видимо, он уже хорошо знал, что
следует за этим якобы безобидным движением руки за спину.
Араканцев поспешно опустил руку. Моментально успокоились кривые ноги,
исчезли клыки, и на морде обезьяны появилось выражение полного безразличия.