"Лёд" - читать интересную книгу автора (Корнев Павел Николаевич)

Глава 9

Проснулся я из-за холода. Скользкие щупальца стужи за ночь проникли сквозь одежду и проморозили, казалось, меня до самых костей. Всё тело затекло, руки, ноги онемели, но шевелиться не было никакого желания. Единственное, чего хотелось – сжаться в комочек, согреться и ещё хоть чуточку подремать. Время действия обогревательного артефакта закончилось, и сейчас покорёженный, покрытый патиной медный шар валялся в паре метров от меня. Судя по всему, сдох он совсем недавно – снег вокруг медяшки подтаял и пока не застыл, да и я окончательно не закоченел. А вот кострище уже запорошило снежком. Не думаю, что огонь потушили специально – скорее ненасытное пламя успело за ночь сожрать все запасённые Жаном дрова. Кстати, а сам-то Жан где? И парней что-то не видно. Преодолевая боль в окоченевших мышцах, я осторожно перевернулся на другой бок. Под фуфайку сразу же забрался холодный воздух, и спать расхотелось.

Вчера в темноте как следует рассмотреть место ночёвки не получилось, и сейчас я с интересом огляделся. Небольшой овражек, в котором мы укрылись, был всего метрах в двадцати от дороги на Лудино. За ночь у защитного круга намело высокий вал снега. С той стороны дороги лес подходил вплотную, с этой заканчивался метров за двести до оврага. К утру ветер стих, и посеребрённые инеем деревья стояли совершенно неподвижно. Дальше к Лудину начиналось поле, за ним в туманной дымке неясно виднелась стена елей и пихт. Если память меня не подводила, миновав этот лес, мы окажемся всего в паре километров от села.

– О! Лёд проснулся. – Макс откусил от бутерброда и энергично задвигал челюстями, пытаясь прожевать промёрзшую колбасу. – Ну ты и здоров храпака давить.

Ветрицкий, сидя на своём рюкзаке, что-то втолковывал рассеянно кивающему Ворону. Жан вольготно устроился на расстеленном прямо на снегу коврике и листал журнал. Судя по обложке, тот самый, которой вчера предлагал Николаю.

– Ты где это бутерброд надыбал? – Я закашлялся и кое-как поднялся на негнущиеся ноги. Потом присел. Снова поднялся-присел, и так раз пятьдесят. Под конец ноги свело судорогой, связки и мышцы загорелись огнём, но мне почти удалось согреться. Онемевшей от холода оставалась только правая рука, которая к тому же неимоверно чесалась. Ничего, чешется – значит, заживает. Или Бояринов, подлюка такая, мне заразу занёс? Да нет, вряд ли. В Лудине надо будет посмотреть, что там. Засунув за пояс меховушки, я зачерпнул пригоршню снега и потёр лицо. Мелкие крупинки больно врезались в кожу, но тумана в голове как не бывало.

– Я ж вчера как у Фёдора бутерброды взял, так про них и забыл. – Макс отправил в рот последний кусок. – Правда, они в кармане за ночь смёрзлись наглухо.

– Ещё есть? – Я сглотнул слюну и отряхнул с ладоней налипший снег.

– Обижаешь. – Макс протянул испачканный масляными пятнами газетный свёрток. – Специально для тебя оставил.

– А остальные? – Я развернул газету и обнаружил, что в неё завернут не целый бутерброд, а только неровно откромсанная ножом половина. Газетный лист полетел в кострище к валявшейся там смятой пачке сигарет.

– Всем хватило.

Колбаса была жёсткой и холодной, хлеб черствым, но голод не тётка. На ходу жуя, я подошёл к мешку и, подняв, стряхнул с него снег. А ведь мне вчера с вещами повезло: в санях остались только топор и бинокль.

– Лёд! – Ветрицкий оставил Ворона в покое и повернулся ко мне.

– Чего?

– Поговорить надо.

– Слушаю тебя внимательно.

– Пойдём отойдём. – Николай зашагал на обочину дороги. Жан убрал журнал в сумку и начал сворачивать коврик, Макс подмигнул мне и запрыгал на месте, пытаясь согреться.

Я хмыкнул и зашагал следом. Что это с Колей? Спал плохо? Не нравится мне такое начало дня.

– Этот что, с нами идёт? – Развернувшись, Ветрицкий кивнул на Жана.

– Ну, и? – Я с интересом посмотрел на насупившегося парня. Так всё дело в колдуне? Да, крепко он вчера его поддел, ничего не скажешь. Или они уже с утра поцапаться успели?

– Я против.

– Обоснуй. – Я скрестил руки и решил набраться терпения.

– Мы же о нём ничего не знаем! Взбредёт чего в голову, и удавит нас во сне, как котят!

– Об этом раньше следовало побеспокоиться. – Долго искать ответ на вполне логичный довод у меня не было необходимости. – Когда ты вчера дрыхнуть завалился.

– Да ты только посмотри на него! – Из последних сил сдерживаясь, чтобы не повысить голос, Ветрицкий сжал кулаки. – Даже по лицу видно, что у него с головой не всё в порядке!

– Ты у нас, никак, последователь Ломброзо? – Я старался не грубить, но терпение у меня уже подходило к концу. – Тоже физиономист знатный был.

– Ну зачем нам этого старика с собой тащить? Я же копчиком чую – с ним что-то не так!

– Ты конкретное что-то сказать можешь? – медленно проговорил я.

– Я против, – упрямо нахмурился Николай.

– Понятно дело, – усмехнулся незаметно подошедший Макс. – Ты ж у нас великий лучник, всех вампиров одной левой, а тут какой-то колдун под ногами путается.

– Тебя, чмо, не спрашивали, – немедленно отреагировал Ветрицкий.

– За чмо ответишь. – Макс придвинулся вплотную к Николаю и кулаком несильно толкнул его в грудь. Типа, наметил место для удара.

– Макс, иди погуляй где-нибудь, пока мы разговариваем, а? – попросил я. Ещё не хватало, чтобы они прямо тут сцепились.

– Ладно, ладно, ухожу. – Макс сошёл с обочины и угрожающе добавил: – Потом поговорим.

– Вот что, Коля, колдун пойдёт с нами. – Ветрицкий открыл рот, но я выставил вперёд обкусанный бутерброд. – Ты дослушай сначала! Колдун пойдёт с нами. И не потому, что мне на твоё мнение наплевать, а потому, что с ним у нас гораздо больше шансов дойти до Снежных Пиков целыми и невредимыми.

– Раньше мы сами неплохо справлялись. – Николай гордо опёрся о чехол лука.

– Раньше нам везло. – Я решил опустить его с небес на землю. – Вечно такое везение продолжаться не может. Что мы будем делать, если нас вампиры найдут? Стрела с осиновым древком всего одна осталась. Так?

– Придумаем что-нибудь, – уже менее уверенно ответил Ветрицкий.

– Что? Колья осиновые строгать пойдём? Или сразу застрелимся? – Я в упор посмотрел на него. – В общем, так. До Снежных Пиков идём вместе с Жаном. И это не обсуждается. Всё ясно?

– Всё. – Ветрицкий обиженно сжал губы и отвернулся.

– Коля, – позвал его я.

– Да?

– Спасибо, что с оборотнем помог. Он бы меня порвал. – Мне почти не пришлось делать над собой усилие, чтобы признать это. – И насчёт лука я тогда неправ был. Ты уж извини.

– Да чего там, – махнул рукой Николай и, расправив плечи, зашагал к поджидающему его Максу.

Я погрозил тому пальцем, вздохнул и потёр гудящие виски. Не рейд, а детский сад какой-то. Будь здесь Крест, мигом бы присмирели и лишний раз почесаться боялись, а мне как няньке за всеми следить приходится.

– Собирайтесь, выходить пора. – Я дожевал бутерброд и вытер руки о штаны.

– Чем пешком идти, не проще обоз какой подождать? – засомневался Жан.

– Не проще, – не согласился я. Теперь понятно, почему меня сразу не разбудили. Ножками топать неохота. – До полудня вряд ли кто проедет, а нам время терять не с руки.

– А ведь и верно. – Жан закинул ремень сумки на плечо. – Если кто с утра из Волчьего лога или Ключей выехал, пока лишь до половины пути добрался.

Мы вышли на дорогу и пошли через поле. Повезёт – кто-нибудь нагонит, нет – часа через два сами в Лудино придём. Тем более что погода вполне ничего себе: солнце почти не проглядывало из-за облаков и глаза не слепило, да и потеплело. Только почему я так мёрзну? Ох, сейчас бы кофейку горячего с коньячком. На худой конец чаю с лимоном. Я отдёрнул потянувшуюся к фляжке руку – путь предстоит неблизкий, ещё пригодится.

Макс, раздражённо пиная пушистый снег, шёл впереди, Ветрицкий с Вороном немного поотстали. Я молча плёлся рядом с Жаном. Да и о чём разговаривать с совершенно незнакомым человеком? Нет, конечно, тему всегда найти можно, но особого желания пообщаться у меня не возникало. У Жана, видимо, тоже. Нельзя сказать, чтобы мы и рта не раскрыли, но несколько ничего не значащих фраз нормальным разговором назвать нельзя.

– Как думаете, найдут нас вампиры? – Я потеребил рукав фуфайки, пытаясь почесать зудящее предплечье.

– Кто их знает? – Жан поправил съехавший ремень сумки. – Не должны. Но если ауры ваши запомнили и даже случайно рядом окажутся – обязательно достать попробуют.

И снова тишину нарушали только скрип снега под ногами и тихо переговаривающиеся сзади парни. Ветра не было, но облака над головой неслись с бешеной скоростью. Тёмно-зелёный лес впереди время от времени светлел, и по полю начинали бег полосы сверкающего под солнцем снега. Разрывы в тучах стремительно смещались, и освещённые пятна часто исчезали, даже не успев добраться и до середины поля.

– У вас, я смотрю, больно амулеты хитрые. – Жан повернул голову, и я увидел почти незаметную паутинку белых шрамов, тянущуюся от виска к скуле. На последствия ранения не похожи, уж больно аккуратные. Если бы не покрасневшее от мороза лицо и солнечный свет, ничего разглядеть бы не получилось. – Глядишь, и не смогут вас по аурам отыскать.

– Хитрые? – переспросил я и хмыкнул. – Да нет, вроде стандартное всё.

– Ну, может быть, – не стал спорить колдун, но мне показалось, что он остался при своём мнении.

– Ворон, ты как думаешь, в Лудине затариться съестным получится или там три шкуры сдерут? – повернулся я к идущим сзади парням.

– Лёд, я тебе ещё раз повторяю – я в Лудине ни разу не был, – отмахнулся Ворон и спросил у Ветрицкого: – А это что у тебя за ножичек?

– Это не нож. – Николай вытащил клинок из ножен и поймал солнечный луч украшенным драконами лезвием. – Это саньцайцзянь. Вот и отверстие для верёвки.

– У кореша моего почти такой был – ну, он по дурости его всегда с собой и таскал. Так вот, отработался парнишка как-то по формовкам на рынке, чешет домой, никого не трогает. И тут менты. А у него такое палево на руках. Был ему тогда и сань, и цзянь, две недели кровью ссал. – Ворон оценивающе осмотрел нож. – Как ты сказал, саньзаоцзянь? Откуда слова такие умные знаешь?

– Я у-шу занимался. – Ветрицкий убрал нож.

– А! Ты из этих. Видел тут недавно двух узкоглазых, всё никак не могли решить, что круче – боевые грабли или боевая лопата.

– Зря смеешься. Умеючи...

– Вы в Лудине раньше не были? – Я потерял интерес к их разговору и решил расспросить Жана по более важному для нас вопросу. И заодно выяснить хоть что-нибудь о нём самом. – Не знаете, как в селе с едой?

– Бывать там не доводилось, но по опыту могу сказать...

– Смотрите!

Крик Макса заставил меня вздрогнуть и машинально скинуть с плеча ружьё. Что случилось? Неужели засада? Но Макс повёл себя странно: он не стал хватать висящий на ремне автомат, а, открыв рот, молча уставился на нас.

– Чего блажишь? – Ветрицкий потёр покрасневший на морозе нос. – Рот закрой, муха залетит.

– Пирамида! – Макс трясущейся рукой ткнул куда-то нам за спину.

– И когда только чем закинуться успел? – прикинул Ворон. – Это ж вроде с ангеликса всякая экзотика мерещится...

Я неторопливо обернулся и обмер. Посреди поля примерно в метре над землёй парила огромная пирамида. Её стены казались монолитными, без щелей и зазоров между немного отличающимися по цвету квадратами плит. В высоту странное сооружение было никак не меньше девятиэтажки. Солнечные лучи не проходили сквозь кристальные грани, и снег под основанием казался чёрным. Как ни странно, тень была только под пирамидой и за её периметр не выходила. Мне пришлось прикрыть глаза ладонью – до того ослепительно сверкал отражённый от небесно-голубых плит свет.

– Что это? – охнул Николай.

У меня по спине пробежали мурашки, захотелось лечь и зарыться с головой в снег. В этот момент по плитам побежали радужные разводы, они подёрнулись рябью, пирамида начала поворачиваться, на мгновение стала плоской – словно было в ней не четыре грани, а всего одна, тонкая как волос – и исчезла.

– Что, что... конь в НЛО, – увидев, что мы тоже ничего не понимаем, пришёл в себя и ответил Николаю Макс.

– Обычный мираж, – как ни в чём не бывало объяснил Жан.

Ничего себе обычный! Меня чуть инфаркт не хватил. Первый раз такое вижу. Да и баек о чём-либо подобном слышать не доводилось. Слишком уж реально для обычного миража эта пирамида выглядела. И когда она исчезла, словно холодом всего обдало.

– Валим отсюда. – Ворон подтолкнул Ветрицкого и, ускорив шаг, нагнал Макса. – Не к добру это.

– Да уж, без магии не обошлось. – Я настороженно оглядел поле и заторопился за остальными.

– Что за привычка – любой чих объяснять магией?! – всплеснул руками колдун. – Запомни, мальчик: сверхъестественные события происходят куда реже, чем это кажется людям. И большинство так называемых чудес законам природы вовсе не противоречат. Я ещё могу понять, когда от страха мерещится чёрт-те что, но сейчас-то зачем огород городить? Всего-навсего искривились солнечные лучи в атмосфере.

– Получается, эта пирамида где-то стоит на самом деле? – задумался я.

– Совсем даже не факт. Фата-моргана и не такие картинки создать может.

– По-вашему выходит, что все колдуны обычные шарлатаны? – Ветрицкий не смог удержаться, чтобы не подколоть Жана.

– Вовсе нет. – Сбить колдуна с толку оказалось непросто. – Биоизлучения...

– Биоизлучения? Ага! – не дал договорить ему Николай. – И каким образом эти самые излучения могут оживить трёхдневный труп? Я тут недавно работу медиума-дознавателя наблюдал – до сих пор не отпустило.

– Медиумы как раз трупы не оживляют. Воскрешение под силу только сами знаете кому, – вздохнул колдун. Он уже сам был не рад, что затеял этот разговор, но признать, что погорячился, не собирался. Есть такие люди, даже заведомо сморозив глупость, пытаются доказать – а часто и доказывают – свою правоту. – Хотя при должном наборе инструментов, руководствуясь той же теоремой СРТ, действительно можно восстановить жизненные функции умершего организма.

– Да? А каким образом связаны душа и квантовая физика? – ядовито поинтересовался Ветрицкий.

– Кто говорит о душе? – в свою очередь задал вопрос Жан и, улыбнувшись, добавил: – Нормальное функционирование человеческого организма вовсе не подразумевает обязательного наличия души.

– Коля, ты кто по образованию? – спросил я прежде, чем спорщики начали приводить новые аргументы. Теорема СРТ, надо же. И не слышал о такой, а Коля сразу просёк, о чём речь.

– Программист, – немного удивившись, ответил Ветрицкий. – А что?

– А квантовая физика здесь каким боком? – внимательно посмотрел я на него. Кто бы мог подумать, какой у меня разносторонне развитый боец! Скалолаз, ушуист, программист, ещё и физик, не говоря уже о владении луком.

– У нас кафедра информационных технологий на физическом факультете была.

– Понятно, – кивнул я и вскинул руку. – Замрите!

– Чего опять? – развернувшись, недовольно пробурчал Ворон.

– Ничего не чуете? – Я принюхался и тут же закрыл нос меховушкой. Лёгкое дуновение ветра донесло тошнотворный запах. Мало кто сам нюхал тухлые яйца, но всем прекрасно известно, что именно так пахнет сероводород. Вот им сейчас и воняло.

– Попахивает чем-то. Может, сдох кто, – потянул носом воздух Макс. – Пошли, чё встали.

– Стоять! – крикнул я, матюгнулся и, убрав варежку от лица, снова принюхался. Нет, не показалось. К вони сероводорода примешивался слабый запах разложения. Повезло. Дуй ветер в спину, всё могло бы выйти намного печальней. Наступил не туда – и поминай, как звали. Снежные черви неосторожных путников любят. Любят – с точки зрения пожрать...

– Да что такое? – не выдержал Ворон. – Лёд, не ... нам мозги...

– Рот закрой. – Я присел, слепил снежок и по навесной траектории кинул на дорогу впереди. Ударившись о наледь, комок снега рассыпался на несколько кусков. То же самое случилось и со следующим, который упал немного дальше.

– Тебе гаек дать? – пошутил Николай.

– Да нет там ничего, – поддержал его Жан. – Я бы почувствовал.

– Ещё как есть. – Вышедшее из-за туч солнце осветило дорогу, и мне удалось разглядеть на обочине пятно, снег на котором оставался тусклым и каким-то матово-безжизненным. Точно нацеленный снежок угодил прямо туда и, не разбившись, бесшумно исчез в, казалось, намертво утоптанной дороге.

Первым пришёл в себя Жан:

– Ледяные змеи или снежные черви?

– Снежные черви. – Мои кисти онемели, но я слепил ещё один снежок. Упав на середину дороги, он ушёл в снег только наполовину. Что ж, должны пройти. – Идём цепочкой, след в след. И воздуху наберите побольше.

Перейдя на противоположную обочину, мы выстроились гуськом и начали осторожно продвигаться вперёд. Я шёл первым и тщательно прощупывал ногой припорошенную снегом дорогу. Тошнотворный запах усилился, из глаз потекли слёзы. Макс вздрогнул и указал на торчащий из сугроба кулак. Кисть мертвеца цветом походила на кусок льда. Не повезло кому-то. Не останавливаясь, мы прошли мимо. Метров через десять вонь начала слабеть. Я с облегчением перевёл дыхание. Пронесло. Прибавив ходу, мы поспешили к лесу. Не стоит здесь задерживаться – на запах мертвечины столько зверья может собраться, что и с помощью Жана не отбиться.

– А что там было-то? – тяжело дыша, спросил Макс. – Что за зверь такой?

– Хреновый зверь. – Ворон высморкался и, достав кисет, начал сворачивать самокрутку. – Провалишься в рыхлый снег над гнездом – и схарчат заживо.

– Табачком не угостишь? – попросил Николай, уже успевший выкурить и свои сигареты, и трофейного «Петра».

– Покурим, у меня кропали остались, – щёлкая колёсиком газовой зажигалки, сплюнул табачные крошки Ворон.

– Но как гнездо на дороге оказалось? – Жан никак не мог поверить в то, что не заметил логова червей.

– Да какая разница? Смотрите внимательней по сторонам. – Я снял с плеча штуцер, проверил патроны и только после этого приблизился к деревьям. – Селянам расскажем, пусть сами выясняют. Но, думаю, либо кто-то заражённый там умер, либо личинку специально подбросили – слишком уж место для гнездовья неподходящее.

Через лес мы прошли без проблем. Расчищенное от деревьев пространство рядом с дорогой местами достигало метров двадцати, а пеньков с момента моего последнего визита в Лудино заметно прибавилось. За время пути на глаза ни разу не попались ни лианы ежовника, ни дрожащие иглы чёрного дерева. Такое впечатление, что это не нормальный лес, а городской парк. Интересно, здесь везде так или просто вокруг дороги за порядком следят? Несмотря на тишину, мы настороженно зыркали по сторонам, и лишь Жан шёл, не вертя головой. Но после того, как он не почуял снежных червей, это меня совсем не успокаивало. Человек есть человек – может и ошибиться. Через полчаса лес закончился. За это время не встретилось ни одно живое существо, но расслабиться я себе позволил не раньше, чем мы отошли от деревьев на пару сотен метров.

– Вот и Лудино. – Я повесил ружьё на плечо и посмотрел на расположившееся неподалёку село. Дома прятались за высоким частоколом, над которым возвышались только золочёные купола церкви, серые стены трёхэтажного здания местной милиции и покрытая шифером крыша сельсовета. Из многочисленных труб поднимался дым, и над селом колебалось грязно-серое марево. В безветрии есть свои минусы.

– Это? – У Николая даже вытянулось лицо. – Да Волчий лог раз в пять больше!

– В пять не в пять, но Волчий лог – село не из последних, – согласился я.

– А почему забор такой хлипкий? – прищурился Макс. – Форт далеко к югу, а стена там раза в три-четыре выше.

– То, что можно увидеть простым взглядом, не всегда соответствует действительности, – глубокомысленно заметил Жан.

– Опять лапшу на уши вешать собрался? – скептически посмотрел на него Ветрицкий.

– Стены защищены мощными чарами. – Колдун закрыл глаза. – Периметр небольшой, и местные маги держат защитные заклинания круглосуточно.

– Маги? – удивился я. Маги народ редкий – кроме Аарона, лично мне никто знаком не был. – Не колдуны? Первый раз слышу, чтобы целое село маги прикрывали. Да и местные о них ничего не болтали.

– Братья Борисовы светиться не любят, но на пару даже Гадесу из Форта мало чем уступят. – Жан открыл глаза. – А Барона из Ключей так и вовсе за пояс заткнут.

– Барона? – переспросил я. – В Ключах же колдун рулит.

– Шаман? Он у него на подхвате.

– Да ну?! А как этот маг выглядит? – В Ключах мне бывать приходилось частенько, может, и смогу кого по описанию узнать.

– Сам не видел, но, говорят, здоровый бугай.

– Здоровый? – У меня вырвался нервный смешок. – С топором постоянно таскается?

– Он самый.

– Вот суки! – улыбнулся я. Провели как ребёнка! И ведь этого лабуха все наши парни, даже Крест с Дроном, простым телохранителем считают. Конспираторы, блин. Интересно, откуда Жан про него узнал?

– Это ты о ком? – заинтересовался Макс.

– Да так, о своём, – покачал я головой.

– Припрётся крупная банда – никакие заклинания не помогут, – немного подумав, выдал Ветрицкий.

– Бандиты по большому счёту это забота милиции. – Жан потёр ухо. – Да и неоткуда здесь крупной банде взяться, разве что снежные люди с севера подойдут. Куда важней защита от нечисти, которая всё село за одну ночь загубить может.

– А в Форте тогда зачем такие стены? Ещё и колючка в три ряда.

– Когда стены строили, колдунов по пальцам пересчитать можно было. К тому же колдуны не маги, им чары постоянно контролировать надо. Гимназия и теперь весь периметр максимум три дня удержать сможет. И потом все неделю в лёжку лежать будут, – объяснил я и опомнился – за время разговора стены села значительно приблизились. – Слушайте сюда! На случай проверки – мы идём в Туманный за серками.

– Блин, да чё ты зациклился на этих серках? – не выдержал Ветрицкий. – Ну что нам сделают, если мы патрульными представимся?

– Ничего не сделают. Запрут в камеру и ключ выкинут. А когда выпустят – тебя снова закроют, но только уже в Форте и насовсем. – Я заметил удивление на лице Жана и поспешил объяснить свои слова: – В Лудине рейнджеры остановились. Узнают, что мы из Патруля, прицепятся. Вы уж нас не выдавайте.

– О чём речь! Не выдам, конечно, – оскорбился колдун. – А чего городские так далеко на север забрались?

– Не знаю, – пришлось признаться мне. – Мы сами про них краем уха услышали. Вас-то как представлять, если спрашивать будут? Может, тоже охотником?

– А почему бы и нет? – с готовностью принял моё предложение Жан. – Всё вопросов меньше будет. Я вообще не уверен, что есть смысл в село заходить.

– Смысл есть: без припасов и лыж мы далеко не уйдём. – Я тоже не горел желанием лезть на рожон, но выбора не было. – К тому же, ну пройдём мы мимо, и что? Какое-никакое патрулирование территории у них должно быть налажено.

– Это точно. – Ворон указал на вышедшего из ворот охранника. А в бревенчатой башенке над воротами рядом с торчащим пулемётным стволом блеснули стёкла бинокля. – Вон уже пасут.

– Он покурить вышел, – пригляделся Макс. – А если они насчёт снаряжения спросят, что отвечать?

– Правду. – Я внимательно рассмотрел небольшой укатанный пятачок перед воротами и нахмурился – наст был перемолот автомобильными шинами. Придумывать что-то путёвое уже времени нет. Начнут поодиночке допрашивать – на противоречиях сразу же подловят. – Сами, мол, еле от туманников ноги унесли, а манатки покидать пришлось.

– Пацаны, смотрите, а это что такое? – Ветрицкий указал рукой на поле рядом с селом, на котором возвышались чуть ли не двухметровые сугробы снега. – Из села, что ли, снег вывозят?

– Коля, ты чё думаешь, булки на деревьях растут? – Макс покрутил варежкой у виска. – Слово «озимые» тебе что-нибудь говорит?

– Какие озимые? Да за два месяца даже сорняки вырасти не успеют! И вон деревья почти до макушек завалили!

– Всё правильно, чтобы яблони не помёрзли, – поддержал Макса я. – На селе кто самый уважаемый человек? Колдун-агроном. Колдун-агроном – это куда круче, чем агроном просто. И магически модифицированные продукты вызревают даже куда быстрее, чем модифицированные генетически.

– И яблоки вызревают? – ошарашенно спросил Николай.

– А ты как думаешь, почему мы здесь с голоду ещё не померли? – усмехнулся я. – Агромагия хоть и уступает по распространённости боевой, но на селе важна не менее. Сорт модифицировать, заклинанием рост ускорить и от заморозков защитить, в удобрение специфических ингредиентов добавить... вот и успевают за два месяца тепла урожай снять. И себе хватает, ещё и в Форт на продажу везут. Правда, к апрелю все запасы подчистую подъедаются.

– Ты-то откуда это всё знаешь? – не выдержал Ветрицкий.

– С умными людьми беседовал. Всё, успокаиваемся – пришли почти.

К тому времени, когда мы подошли к селу, курильщик уже заскочил внутрь, и мы беспрепятственно протиснулись в узкую дверь рядом с воротами. Прямо напротив был вкопан БТР. Нехилый сюрприз для нападающих. Где они его надыбали? Гуманитарная помощь Города? Полгода назад ничего подобного ещё не было.

– Куда собрались? – раздался голос откуда-то сверху.

– Сюда. – Я задрал голову и увидел охранника, спускающегося по лестнице из башни над воротами. Высокий, усатый, лет немного за тридцать. Всё бы ничего, охранник и охранник, но когда он наклонился к нам, стали видны погоны... Погоны на камуфляжной бело-серой куртке были капитанские: четыре маленьких пятиконечных звезды. Насколько я знал, советские знаки различия продолжали использовать только в Городе. У них там склад старого обмундирования, что ли? Местные милиционеры так и таскали ментовскую форму, дружинники в Форте давным-давно непонятно зачем перешли на ромбы на петлицах, а мы в Патруле как-то обходились без всей этой ерунды.

А ведь первый раз вживую наблюдаю рейнджера. Да и мёртвых солдат вероятного противника видел только один раз, когда наш отряд наткнулся на попавших в бандитскую засаду разведчиков. Очень неприглядное было зрелище – зверьё только-только успело распотрошить трупы.

– Да уж вижу, что не туда. – Капитан придержал висящий на ремне пистолет-пулемёт и через три ступеньки спрыгнул на землю. Второй охранник – а вот этот уже местный – высунулся из окна и навёл на нас ствол АКМ. – Михалыч, ходь сюды!

Чуть погодя из-за угла выскочил полноватый мужик, которого буквально волокли за намотанный на руку поводок две здоровенные рыжеватые лайки. Завидев нас, собаки азартно затявкали и замахали свернутыми в колечки хвостами. Мужичок поднатужился – туго застёгнутый тулуп едва не разошёлся по швам, – упёрся валенками в снег, но смог остановить лаек только прямо перед нами. И кому пришла в голову мысль охотничьих собак использовать как сторожевых? Нюх у них, не спорю, замечательный, и если натасканы правильно, то учуют что угодно, но слишком уж азартны.

– Кто такие? – спросил капитан, когда собак наконец удалось оттащить. Судя по всему, ничего необычного в такой бурной реакции не было. Думаю, унюхай они что-нибудь подозрительное, вели бы себя по-другому. Из караулки выглянул ещё один рейнджер, вроде старший сержант. С соседней улицы вышли три милиционера. Двое остановились у БТРа, третий – в серой шинели и непонятного цвета ушанке – решил подойти поближе.

– За шкурами серков в Туманный идём, – выдал я заготовленное объяснение.

– Да ну? – с улыбкой оглядел нас рейнджер. – Вот так налегке и идёте?

– В Лудине прибарахлиться думали, – не стал я отклоняться от разработанной легенды. Не поверил. Как пить дать не поверил. Но виду не подал, словно ему ровным счётом на нас наплевать. И смотрит как-то странно, словно мимо. Даже непонятно, к кому обращается. Да он же косой!

– А у меня подруга здесь живёт, – влез в разговор Ворон. – Я до весны, наверное, у неё останусь.

Я про себя выматерился. Куда он лезет?! Сейчас ещё Жан заявит, что видит нас в первый раз, и совсем кабздец настанет. Но нет, колдун молча стоял у меня за спиной и не делал никаких разоблачений. Наоборот, мне показалось, что он не хотел привлекать к себе лишнего внимания.

– Кто такая? – заинтересовался местный мент.

– Татьяна Горлицкая. Живет где-то у церкви.

– Есть такая, – кивнул милиционер. – Только у неё жених есть.

– Разберёмся, – помрачнел Ворон.

– Намотай на ус: натворишь чего, сразу вздёрнем.

– Да не, нашла кого, я навязываться не стану, – пошёл на попятную парень.

– Давайте ближе к теме, – предложил внимательно разглядывающий нас капитан. – Как долго в селе пробудете?

– В идеале, нам бы сразу после обеда выдвинуться, – не стал скрывать планов я. – Но это если всё необходимое купить успеем.

– Понятно. И ещё два вопроса. – Рейнджер сделал паузу. – Сами откуда?

– Из Волчьего лога. – Мне даже не пришлось врать. Мы ж вчера оттуда вышли.

– Все?

– Все.

– Документы есть? – скорее для проформы спросил капитан, почти потеряв к нам интерес.

Я стянул меховушки, расстегнул фуфайку и достал замызганный паспорт. Мельком пролистав страницы, капитан задумчиво завертел его в руках. Не знаю, до чего ещё он мог докопаться, но в этот момент с дозорной башни раздался крик:

– Попов едет!

– Дуйте в караулку, посмотрите фотографии и свободны, – распорядился капитан и сказал, обращаясь уже к милиционеру: – Что-то Попов сегодня рано. Как бы ни стряслось чего, Валер, ты как думаешь?

– Чего гадать? – флегматично заметил мент. – Сейчас сам всё расскажет.

– Товарищ капитан, – вспомнил я, – там со стороны Волчьего лога на дороге гнездо снежных червей.

– Да знаем мы, – отмахнулся Валера. – Не видели, что ли, табличку?

– Не было там ничего.

– Блин... Вчера ж такая ветрюга была, посносило всё на фиг. – Рейнджер посмотрел на Валеру. – Надо послать ограждение поставить, пока никто не влетел.

– У меня людей нет, – сразу понял мент, к чему идёт дело.

– А в участке?

– Там и так трое всего осталось.

– Вот двое пусть и сходят. Тут делов на пару часов.

– Кто арсенал будет охранять? – уставился на носки своих ботинок Валера. – А туда нынче ещё и продукты завезли.

– Я одного бойца выделю. – Капитан достал рацию.

– А с хрена ли твой боец в тепле сидеть будет, а мои через лес пешком попрутся?

– Валера, ты совсем опух, что ли? У меня весь отряд через день на разведку ходит!

– Пётр, ты только волну не гони, а? – не сдавался мент. – Вы сюда как на курорт приехали, а мы без выходных с осени вкалываем!

Мои спутники уже шли к караулке. Я подхватил скинутый на землю вещмешок и тихонько направился следом за ними. Нечего местным глаза мозолить, а то ещё придумают чего-нибудь.

В маленькой, плохо протопленной комнатке перед нами выложили два толстых альбома, забитых в основном чёрно-белыми фотографиями. Каких только лиц здесь не было! Физиономий... рыл... морд... Пухлые и с ввалившимися щеками, откровенно бандитские и вполне приличные, старые и молодые. Объединяло их одно – мрачная сосредоточенность. Под конец сержант вытащил совсем тоненькую папочку с десятком фотографий. А вот на этих лицах уже не было мрачной отрешённости. Создавалось впечатление, что снимали людей или для пропусков, или вообще без их ведома.

– Никого не узнаёте? – широко зевнув, спросил сержант.

– Нет, – за всех ответил Макс.

– Ну так валите отсюда. И без вас дышать нечем.

Мы вышли на крыльцо. Ворота уже открыли, из въехавшего в них «уазика» выскочил лейтенант и зашагал к капитану. Водитель, прикрыв глаза, откинулся на кресло, двое рядовых вылезли из машины и закурили.

– Чего так рано вернулись? – Капитан одернул ремень с пистолетом-пулемётом. – Ладно, Попов, раз приехал, скатайся до гнезда червей – поставь таблички.

– Выжечь его надо, а не таблички ставить. – Попов закашлялся и схаркнул на снег мокроту. – Мы у новой просеки на следы наткнулись. Утром прошло от семи до десяти человек. Вчетвером в ельник за ними не полезли, сам понимаешь.

– Правильно сделали. – Капитан заметно оживился. – Бери ЗИЛ, отделение Кравченко и прочешите местность. Похоже, наши клиенты.

– Там до Туманного рукой подать, братья могли границу перейти. – Валера его уверенности не разделял.

– Снегоступы небольшие были, не выдержали бы они братьев, – подумав, заявил лейтенант.

– Вы отдохните пока, я сам до Кравченко скатаюсь. – Капитан подошёл к «уазику» и распахнул дверцу.

– Товарищ капитан! – из караулки выскочил сержант. – Через час сеанс связи с центром!

– Успею. – Пётр уселся на кресло рядом с водителем.

У них ещё и радиостанция есть! Доложу по возвращении, может, премию выпишут. Или, что более вероятно, просто спасибо скажут. Вероятно более, приятно менее. Я подтолкнул замешкавшегося Ветрицкого и свернул на соседнюю улицу. Что ни говори, мы правильно сделали, что в село завернули. Угодили бы в облаву – доказывай потом с дырой в голове, что не верблюд. А теперь здесь засветились, без предупреждения стрелять не станут. Наверное...

– Что за липу ты охраннику сунул? – с любопытством спросил Николай.

– Какую ещё липу? Паспорт это мой. Самый что ни на есть настоящий. – Я похлопал себя по нагрудному карману.

– Здесь что, паспорта наши действительны?

– Паспорт, он и в Африке паспорт. – Одно время в Форте хотели ввести новые удостоверения, но из-за нехватки денег и сложностей с типографией дело застопорилось. Более серьёзных проблем хватает. Вот и ходят без разбора паспорта, водительские права, военные билеты и совсем уж экзотические документы и справки.

– Не расстраивайся ты из-за бабы, не стоит оно того, – попытался Макс успокоить ссутулившегося Ворона.

– Да если по чеснаку, плевать мне на неё, – приостановился тот. – Просто теперь из села выпрут.

– Пойдём с нами? – предложил я.

– Придётся. Но сначала я к этой стерве всё-таки заверну. Может, чего и выгорит. – Ворон раздражённо пнул смерзшийся комок снега. – Вы когда затариваться пойдёте? У меня патроны почти кончились.

– Думаешь, здесь парабеллумовские продаются? – засомневался я.

– Почему нет? В Форте без проблем доставал.

– Так то в Форте.

– А какая разница? Не такая уж они редкость. Видел, какой у капитана ствол был?

– «Клин», – припомнил я.

– Вот! Тоже патрон на 19.

– Да ну на фиг! – не поверил я. – Семёныч, когда свой «Клин» продавал, говорил, что к нему стандартные «макаровские» подходят.

Подпрыгивая на кочках и выплёвывая из выхлопной трубы сизый дым, нас обогнал «уазик» и свернул на перекрёстке.

– Не обманешь, не продашь, – ухмыльнулся Ворон. – Сколько он за него просил?

– Просил сотню, отдал за полтинник.

– Так дёшево? – удивился Макс. – Я бы взял.

– Ну и зачем он тебе нужен? – не одобрил я такой выбор. – Машинка неплохая, но только для городских условий. Оптимальная дистанция стрельбы до двадцати пяти метров. Семёныч тогда его еле-еле какому-то дружиннику впарил.

– Кончайте о стволах трепаться, – не выдержал Ветрицкий. – Куда жрать идём?

– Наконец-то хоть кому-то пришла в голову здравая мысль, – остановился Жан на перекрёстке.

Я огляделся по сторонам. Улица, на которую мы вышли, была застроена теснящимися друг к другу одноэтажными домиками. Здесь ловить нечего. Надо идти ближе к центру. В кабаке рядом с церковью и рынком светиться не стоит – наш отряд, когда останавливался в Лудине, всегда там столовался. Но мне рассказывали ещё про закусочную у сельсовета, вот туда и двинем.

– Нам сюда. – Я махнул рукой вслед за уехавшим «уазиком». Даже на первый взгляд дома на этой улице были побогаче и стояли не так близко друг к другу.

– Ну, веди нас, Сусанин. – Макс потёр скрытый под полушубком живот. – А то кусать хоца.

А чего вести? Село небольшое, крыша сельсовета на виду торчит, опять-таки светло. Даже я не заблужусь. Правда, пару раз мы свернули не туда, а один раз зашли в тупик, но к огороженному дощатым забором дому с вывеской «ТрактирЪ» дошли всего за десять минут. Трактир выглядел вполне солидно. Видно, что хозяин за имуществом следит. В заборе ни одной гнилой или сломанной доски, резные ставни недавно выкрашены, а крыша покрыта блестящей металлочерепицей. И два широких окна не фанерой забиты, а застеклены.

– Неплохо. – Ветрицкий, распахнув дверь, зашёл в трактир. Притянутая мощной пружиной, дверь с грохотом захлопнулась. Технологии энергосбережения, блин.

Мы зашли за Николаем. Внутри действительно неплохо, но народу нет. Единственный посетитель уже собирался уходить. Я мельком взглянул на него и отвернулся. Не понравился мне этот хмырь. Такой, типа, весь из себя реальный пацан. На шарнирах весь. Как говорят, пальцы веером, сопли пузырями. Хорошо, что он уже сваливает. Не дожидаясь нас, Николай подошёл к стоящему в центре зала столу, повесил на спинку стула рюкзак и стянул капюшон. Его выбор мне поначалу не понравился, но оглядевшись, я понял, что более удачного места не найти: большинство столов рассчитаны на четырёх человек, а садиться у самой двери глупо: просквозит запросто. В помещении полумрак, оно и понятно, чего свечи жечь, если народу никого? Барной стойки как таковой нет, её заменял подоконник прорезанного в стене окна на кухню. Дёшево и сердито.

– Что заказывать будете? – Лысый как бильярдный шар хозяин выглянул в окно и опёрся локтями на широкий подоконник.

– Нам... – Я начал прикидывать, на что у нас хватит денег.

– Я закажу, – перебил меня Жан.

– Да ладно...

– Вы меня угощали, теперь моя очередь. – Колдун даже не обратил внимания на моё слабое возражение. Если он думал, что мы начнём отказываться, то его расчёт не оправдался. Мы не гордые. Спросите патрульного, что может быть лучше бутылки водки? Он ответит: две. А лучше двух? Две, но на халяву. Так-то вот.

– Как скажете. – Я развязал ушанку, но фуфайку снимать не стал: не жарко.

– Чего, Лёд, не раздеваешься? – Макс положил полушубок на стул за соседним столом и остался в линялой мастерке. Парни тоже уже скинули верхнюю одежду. Ворон поправлял забившуюся под джемпер рубаху, а под лыжным костюмом Ветрицкого оказалась короткая спортивная куртка.

– Знобит меня что-то. – Я уселся за стол лицом к входу и положил штуцер себе на колени. Странная всё-таки штука привычка. В Форте мне наплевать, как сидеть, а в рейде моментально начинаю нервничать, если вход не вижу. И это при том, что шанс получить пику в почку в Форте нисколько не меньше. Я бы даже сказал, наоборот.

– Ща выпьем, согреешься, – азартно потёр руки Макс.

Выпьем, ага. Раскатал губу. Нет, конечно, для сугреву это дело просто необходимо. Но только по чуть-чуть. Не больше двухсот граммов на брата, и то если местная бормотуха приличной окажется. Я хмыкнул, но портить настроение никому не стал. Пусть порадуются пока. Пойти, что ли, к очагу погреться? Или попробовать стол туда перетащить?

– Что получается, рейнджеры кого-то ищут? Фотографии, облавы... – Ворон задел рукавом и опрокинул солонку. К его облегчению, она оказалась пустой. – Фу ты, ну ты...

– Поаккуратней. – Я поправил перекосившуюся пирамидку салфеток. Надо же, бумажные салфетки. Уже и забыл, когда последний раз их видел. – Может, и ищут.

– Интересно, кого?

– Всё, я договорился. – Жан вернулся к столу. – Сейчас принесут.

– Чё на обед? – сразу же забыл о собственном вопросе Ворон.

– Гороховый суп, жареные караси и макароны. – Старик скорчил гримасу. – Хозяин предлагал пюре из снежных ягод и отбивную из северного свина, но я отказался.

– И правильно.

– А компот? – подмигнул Макс.

– Вот, – выставил на стол из карманов плаща две поллитровки горилки колдун.

– Само то. – Макс внимательно осмотрел этикетку и скрутил пробку.

– Обожди, – остановил я его и забрал бутылку.

– Чего?

– Того. Стаканов нет – это раз. Сначала поедим – это два.

– А как аперитив, для аппетита? – предложил Николай. – Стаканы не проблема.

– На аппетит никто не жалуется, а на голодный желудок пить – окосеем махом, – не пошёл я на уступку. А то так мы оба фляна ещё до горячего приговорим.

– Да ну тебя. – Ветрицкий почесал щёку и с ужасом уставился на прилипший к пальцу длинный кусок отслоившейся кожи. – Это что?!

– Да не парься, – сразу просёк, в чём дело, Ворон, – обгорел просто.

– Обгорел?! Зимой?! – Николай подцепил край отошедшей кожи и отодрал лоскут размером с полщеки. – Не гони.

– Обычное дело, – подтвердил я. – Да не бойся ты. По первому разу все облазят.

– С ума сойти. – Коля ожесточенно тёр щёки, пытаясь скомкать омертвевшую и легко отрывающуюся кожу. – А где очки лицо прикрывали, нормально всё.

– Да это ерунда, – махнул рукой Макс, сам облазивший всего недели две назад. – Некоторые каждый месяц сгорают.

– Иди ты!

– Я серьёзно. Сам наверняка видел красномордых. Это у них от солнца.

– Гадство!

– А то. Я, когда веки облазили, думал, сдохну. – Макс о чём-то задумался.

– Это не опасно? – Николай занялся заросшим длинной щетиной подбородком.

– Наплюй, главное, чтобы мутации не пошли, – нетерпеливо развернулся на стуле в сторону кухни Ворон.

– А могут? – судорожно сглотнул Ветрицкий.

– Запросто. Тогда одна дорога – в Чёрный квадрат.

– Куда?

– В гетто. Не бери в голову, туда только конченых уродов закрывают. Красная морда – это ерунда. – Мне припомнились мрачные, обнесённые колючей проволокой бараки гетто. Последнее пристанище для тех, кого Приграничье переварило и превратило в странных созданий, иногда лишь отдалённо напоминающих людей. И патрульным из-за возможных осложнений, а вовсе не из-за заботы о людях, давали отдохнуть в Форте времени не меньше, чем длился предыдущий рейд.

– Зачем закрывают?

– Для их безопасности в основном. – Я расстегнул воротник фуфайки. Уродов никто не любит. Особенно жители ближайших к Чёрному квадрату кварталов.

В зал вошёл низенький хозяин, двумя руками удерживавший огромный, заставленный посудой поднос. Пристроив его на краю стола, он начал быстро выставлять на стол тарелки и стаканы. Закончив с этим, исчез на кухне и минуту спустя появился с супницей, из которой торчала ручка черпака. Интересно, у него прислуги вообще нет? Вон как лихо с тарелками управляется. Или помощники к вечеру подходят?

– Хозяин, это ж мандаринами пахнет? – потянул носом Макс.

– Ну, – простуженно прогундосил тот.

– Почём?

– Червонец.

– За пуд? – полезли на лоб глаза у Ветрицкого.

– За фунт.

– Сам ешь, – пододвинул к себе тарелку с супом Макс.

– Ваше дело, – пожал плечами хозяин и ушёл на кухню.

Я разлил в стаканы граммов по пятьдесят горилки:

– За здоровье!

– Будем.

– Неплохо. – У Макса сразу же заблестели глаза.

– Да ну, отрава. Не умеют хохлы водку делать. Вот медовая з перцим – гарна штука. – Николая перекосило, и он отправил в рот полную ложку супа. – Запивона нет?

– Какой тебе ещё, Лучник, запивон нужен? Суп ешь. – Макс взял бутылку и снова набулькал в стаканы. – Хорошо пошла.

– Между первой и второй... – поднял стакан Жан.

Я выпил, взял небольшую ржаную лепёшку и начал есть суп. Ворон правильно сказал, надо кушать, а то развезёт. Сорокаградусную запивать себе дороже. Суп вкусный, разве что мяса могло быть побольше, а костей поменьше. Но это так, мелкие придирки.

– Теперь согрелся? – Макс уже выхлебал тарелку супа и ногтем лениво ковырялся в зубах.

– Вроде. – Я прислушался к своим ощущениям. Согреться согрелся, только кости чего-то ломит. Погода меняться будет? Меновазином бы натереться.

– Вы сейчас куда, на рынок? – Ворон вылил себе в тарелку остатки из супницы.

– Да надо бы, – задумался я.

– Зачем? – Ветрицкий выловил из супа кость и начал обгладывать с неё мясо.

– Еда, лыжи. Может, что-нибудь типа плащ-палаток присмотрим.

– Понятно. – Николай кинул обглоданную кость обратно в тарелку. – Что за мясо, кстати?

– А ты уверен, что хочешь знать? – оторвался от еды Жан.

– Не-а.

– Вот видишь...

Увидев, что суп съеден, хозяин унёс супницу и принёс взамен большое блюдо с жареной рыбой, кастрюлю с макаронами и чашку с острым соусом. Не отметить это событие было нельзя, и мы ещё раз выпили. Жан ел мало и вскоре, осоловело откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза.

– Обожаю карасей! Самая та закусь. – Обрадованный Ворон вытаскивал кости из немаленькой рыбины. Вроде шпендель, а жрёт за троих. И куда только девается?

– А на что закупаться будем? – дурацким вопросом испортил мне настроение Макс.

– Вопрос, конечно, интересный, – тяжело вздохнул я. – Поскольку бабок нет, придётся продать что-нибудь ненужное.

– Чтобы продать что-нибудь ненужное... – напомнил мне Николай.

– К счастью, не всё ненужное приходится покупать, – усмехнулся я.

– На что это ты намекаешь? – забеспокоился Ветрицкий.

– На ножик твой с дракошками он намекает, – загоготал Макс.

– А почему на мой нож, а не на твой кинжал?

– Да пожалуйста, для пользы дела не жалко, – великодушно согласился Макс. Вот и хорошо, никто его за язык не тянул, теперь можно будет раскулачивать без проблем. Парень сплюнул рыбьи кости и гордо улыбнулся. – Мне этот кинжал на фиг не нужен. У меня мачете есть.

– Макс, ты как скажешь что-нибудь, – оторвался от карася Ворон, – хоть стой, хоть падай. Что ты в этой железяке нашёл?

– Сам ты железяка. Это труподел.

– Тебя на-это-самое... Ну, ты понял. – Я свинтил пробку со второй бутылки. – Накололи.

Труподел – это клинок, на который наложено комплексное боевое заклинание. Помимо прочности и невероятной остроты, такое оружие получало способность пробивать зачарованную броню и практически без помощи владельца находить щели и слабые места в доспехах. Один удар – один труп. Очень в Братстве такие клинки уважали. Вот только не могу себе представить чародея, потратившего кучу времени и сил на корявую железяку Макса. Да и стоил настоящий труподел столько, что дешевле стволами с ног до головы обвешаться. Не по Максовым доходам.

– Много лавэ спустил? – поинтересовался Ворон.

– Да что вы понимаете? – вскипел Макс и обнажил мачете. На широком лезвии без долов и граней засеребрился странный узор. – Мне его со склада выдали.

– Заклинание сильное, постоянного действия. – Жан ненадолго заинтересовался лезвием и снова закрыл глаза. – Заряд почти полный.

– А скажи мне, Макс, дружище, – мягко проговорил я, – с какого перепугу кладовщик тебе его выдал?

Раз Жан говорит, что заклинание настоящее, значит, так и есть. Но если продукты теоретически ещё можно незаметно умыкнуть со склада, то с оружием такой номер не прокатит. Тем более с магическим.

– Ну... – замялся парень, – я с ним договорился...

– Каким образом? – Я кое-что заподозрил и не собирался закрывать эту тему.

– Это экспериментальный клинок, одна из первых серий. – Чувствовалось, что Макс что-то недоговаривает. – Всё равно только зря на складе пылился...

– Лук тоже пылился? – Мне пришла в голову одна идея, и я закинул пробный шар.

– Ну да, пылился, – отвёл глаза Макс. Мой выпад попал точно в цель.

– Что такое с моим луком? – очнулся Ветрицкий.

– Да всё нормально. – Я нервно постучал по столу вилкой. – Ты взял этот хлам и оставил кладовщику второй «Калашников»?

– Да, – словно признание вытягивали из него клещами, прохрипел Макс.

– Что ещё?

– Что – ещё?

– Дурочку не включай! – рявкнул я. – Что ты ему ещё оставил?

– Бинокль морской, пару амулетов: «Кошачий глаз» и «Игла поиска»... – начал перечислять побледневший Макс.

– Ну ты и свистишь. – В отличие от Ветрицкого, до Ворона сразу дошло, чем это чревато.

– Зачем? – тихо спросил я и выпил горилку. Список выходил приличный. Часть имущества получится списать, но и на мне нехило повиснет.

– Мне деньги нужны были.

– Зачем тебе деньги в рейде? – устало поморщился я, прикидывая, не пристрелить ли мне его прямо сейчас – благо, и до ружья тянуться не надо. Нет, не время, да и причина не та. В Форте сочтёмся.

– Я верну, как только в Форт вернёмся, сразу верну, – зачастил Макс, словно прочтя мои мысли. – Честно. У меня деньги будут.

– Зачем тебе нужны были деньги?

– Я на Араба поставил, – выдохнув, сознался Макс.

– Бой с Магометовым на следующей неделе? – догадался я.

– Да.

– Один к трём ставил?

– Ну.

– Хоть не у Гонзы? – Я почесал кончик носа.

– У него.

– Зажмёт он твой выигрыш, – с набитым ртом проговорил Ворон. – Меня эта сволочь один раз кинула.

– Посмотрим... – пробурчал я. Связываться с этим гадёнышем не хочется, но мой выигрыш – да, теперь уже именно мой – ему не достанется. Надо будет, на куски порежу. И плевать, что он не только Торговому Союзу, но и Семёре процент отстегивает. Главное, чтобы Араб Магометова сделал. – Ладно, Макс, отложим этот разговор до возвращения.

– Спасибо!

– О чём речь вообще? – Ветрицкий ничего не понимал. – Бои без правил, что ли?

– Бокс. – Макс залпом замахнул полстакана горилки. – Бой за звание чемпиона Форта.

Вообще-то Ветрицкий не так уж намного и ошибся. Правил действительно было немного. Ниже пояса не бить, удары локтями и ногами не наносить. Вот, пожалуй, и всё. Количество раундов не ограничено, ну и очки, понятное дело, никто не считает. Кто на ногах остался, тот и победил. Самые популярные состязания в Форте. И ставки на поединки делались просто громадные.

– Сколько уже времени? – Я оглядел стены в поисках ходиков.

– Двенадцать. – Ворон достал часы и отпустил их болтаться на цепочке. – Не сможет Араб чемпиона положить. Маг его одной левой сделает.

– Ты это мне говоришь? – завёлся Макс. – Я десять лет боксом занимался. Видел я, как ваш хвалёный Маг боксирует, открывается постоянно. Араб его порвёт.

– Ты ещё скажи, как тузик тряпку. Спорим, Арабов в первом раунде ляжет?

– Сам ты ляжешь. Это Магометову больше трёх раундов не продержаться. Он здоровый, но техника никакая, и двигается, будто в штаны наложил.

– Араб – задохлик. Хороший удар в дыхалку – и он сдохнет.

– Маг – тормоз.

– Да ты ваше ни фига в боксе не шаришь.

– Я?! – брызнул слюной Макс и от возмущения аж привстал со стула.

– Спорим, не подерётесь? – Ветрицкий убрал пустую бутылку под стол.

– Да ладно. – Макс отодвинул тарелку. – Хотите, загадку загадаю?

– Давай.

– Между ног болтается, на «X» называется?

Ворон открыл рот, но Макс быстро сказал:

– И совсем не то, что ты подумал.

– А чё? Хвост?

– Часы. А на «X» потому, что хреновые. – Макс встал из-за стола. – Пойду отолью.

– Брейк. – Жан махнул ладонью перед лицом напрягшегося Ворона.

– Да пошёл он, – выругался тот в спину Максу. Часы – это святое.

К моему удивлению, уборная располагалась не во дворе, а в доме. Попасть туда можно было, не выходя на улицу, через завешенный покрывалом проём справа от входной двери. А что там на дворе за сарай тогда?

– Что делать будем? – Ветрицкий сыто оглядел остатки еды.

– Ещё по чуть-чуть? – предложил Ворон.

– Нет, – не раздумывая, отказался я. Не хватало набраться. – На сегодня хватит.

– Никто не будет? – Не дождавшись согласия, Ворон направился к кухонному окну. – Тогда я себе возьму.

– Меру надо знать, – наставительно произнёс Жан. – Все проблемы у людей оттого, что меры не знают.

– И не говорите, – вздохнув, согласился я. Если нажрётся, с собой не потащу, пусть к подружке катится.

– Прикиньте, там бумага туалетная есть, – заявил Макс, вернувшись к столу.

– И что такого? – не понял его Ветрицкий.

– Ты не въехал – не газета нарезанная, а нормальная туалетная бумага.

– Не свисти, – не поверил Николай.

– Иди сам посмотри.

– Пойдём стырим, – предложил Ветрицкий.

– Пошли, – согласился Макс.

– Вещи забирайте. Мы вас на улице ждать будем, – остановил их я. Состояние у меня какое-то непонятное: на улице холодно, в помещении душно. И горилка вообще не берёт, хотя вроде и не бавленная. Парни оделись, похватали вещи и отправились в туалет. Как дети малые. И чего их газеты не устраивают?

– Собираемся? – спросил Жан.

– Ага, сейчас пойдём уже. – Я посмотрел на него в упор. – А скажите мне, Жан, как при мизерном расходе энергии вам удаётся творить столь мощные заклинания?

– Мне пришлось пройти долгий путь самосовершенствования, – ушёл от ответа колдун и, взяв салфетку, начал её разворачивать.

– Научите? – Не то чтобы у меня были хоть какие-то сомнения в отказе, просто была интересна ответная реакция.

– А этому нельзя научить. – Жан сворачивал квадратную салфетку по диагонали и глаза на меня не поднял. – Можно научить мыслить, можно вдолбить знания. Колдовству можно только научиться. Любое обучение будет лишь оболваниванием, а вместо умений человек получит набор клише. Это не мастерство – это костыли.

– Но ведь учат же!

– Ты про Гимназию? – презрительно фыркнул Жан. – Вот там-то как раз оболванивание в чистом виде. Какие бы ни были способности у человека, его загоняют в один стандарт. Потенциал ученика в расчёт не принимается. Тот, кто может стать настоящим мастером, всю жизнь будет учиться взглядом свечу зажигать, только потому, что его способности лежат в несколько иной плоскости. В Гимназии чего-либо достигают только те, кто изначально близок к их стандартам.

– А чародеи? – не сдавался я.

– Они больше ремесленники, чем мистики. – Жан кинул на стол свёрнутую треугольником салфетку. – Главное: формулы и рецепты, а способности – дело десятое.

– Значит, раскрыть все свои возможности можно, только занимаясь самостоятельно?

– На первый взгляд это так, – хитро прищурился колдун. – Но возьмём для примера магов и колдунов. Первые имеют доступ к морю энергии, вторые могут усвоить только крохи. Но маг на простейшее заклинание потратит столько же, сколько колдун на сотню более мощных чар. Почему? Маги идут по экстенсивному пути: больше энергии, ещё больше энергии. Максимально раскрываются они, лишь присосавшись к какой-нибудь силовой линии. А колдуны тратят своё время на придумывание всё более эффективных способов потратить доступные им капли силы. Очень уж сложно колдунам увеличить свою восприимчивость к имеющейся в природе энергии. Маги, наоборот, идут по этому пути без особых проблем. А когда понимают, что зашли в тупик, уже поздно.

– Получается, если бы был наставник, который мог подсказать...

– В этом-то вся загвоздка! – нацелил на меня указательные пальцы Жан. – Как научить, но не задавить собственным опытом? Каждый сам должен трезво оценивать свои умения к поглощению силы и к работе с ней. И уже на основе этого расставлять приоритеты.

– Вам, вижу, это удалось, – улыбнулся я. Блин, да где Макса с Колей носит? Бумагу туалетную поделить не могут?

– Звучит нескромно, но – да. Тебе тоже не стоит расстраиваться, испортить твою энергетику в Гимназии не успели.

– Откуда вы знаете, что меня обучали в Гимназии? – насторожился я. – Вдруг я из этих самородков-самоучек?

– Не смеши меня. Стандартные схемы видно сразу. Оптимизированные токи внутренней энергии, усиленный ментальный блок, немного изменённое восприятие. Не самый идеальный вариант, но... – Колдун не договорил: открылась дверь, и со двора в трактир зашёл встречавший нашу компанию у ворот капитан.

Этому-то что здесь надо? За нами или пообедать заглянул? Я положил руку на штуцер, но капитан направился на кухню к хозяину. Всё правильно, до отделения здесь недалеко, куда ему ещё кушать ходить?

– Так вот, о чём это я? – Жан окунул мизинец в тарелку с соусом и мазнул по сложенной салфетке. – Стандартные схемы...

Проходя мимо, капитан резко развернулся и навёл на нас пистолет-пулемёт. Короткое дуло замерло, уставившись прямо между мной и Жаном. В это же мгновение с грохотом распахнулась дверь и внутрь заскочили два автоматчика.

– Остальные где? – Капитан сместился немного в сторону, чтобы не перекрывать линию стрельбы остановившимся у входа рейнджерам. Один из них целился куда-то мимо нас – а, там же Ворон, – второй прикрывал капитана.

– В туалет пошли, – незамедлительно сообщил хозяин.

Прикрывавший капитана автоматчик развернулся к туалету. Приплыли. Я боялся даже сглотнуть, не то что рукой пошевелить, Жан невозмутимо вытирал о салфетку заляпанный соусом палец. Рейнджеров всего трое? Успею я всех завалить прежде, чем «Чешуя дракона» сдохнет? Если...

– И зачем надо было эти сказки рассказывать? Думал, не вычислим? – глядя куда-то в сторону, невесело улыбнулся капитан. На кого он смотрит? На кого из нас смотрит эта косая сволочь?! – Ну, поиграли и будет. Сам о...

Стремительного замаха Жана не заметил не только капитан, но и я. Каракули на зажатой в его руке салфетке побагровели, и бумага с легкостью перерубила запястье рейнджера. Хлынула кровь, «клин», расколов тарелку, упал на стол. Второй взмах – теперь по диагонали – рассёк горло. А потом уже не бумажный, а стальной треугольник, бешено крутясь, понёсся к держащему на прицеле Ворона автоматчику. Сталь рассекла переносицу и глубоко вонзилась в голову. Очнувшись, я вскочил и, снося дулом на пол посуду, начал вскидывать ружьё, но оставшийся в живых рейнджер оказался быстрее: он уже почти навёл на нас автомат, когда прямо сквозь закрывающее дверь в туалет покрывало ударила очередь. Автоматчик выронил АКМ и, скрючившись, свалился на лавку. Сзади раздался звон разбиваемого стекла. Оказалось, это Ворон ударом бутылки по лысине отправил хозяина в нокаут.

– Быстро уходим. – Я закинул вещмешок на плечо и побежал к двери. Разбираться, за что к нам прицепились, некогда. Надо из села улепётывать. – Живее!

Макс и Николай уже выскочили во двор. Я вылетел вслед за ними. Никого. Пока везёт. Если с личным составом у них напряг, может, и успеем ноги сделать.

– Бегом! – крикнул я на схватившего под мышку дублёнку Ворона и отошёл в сторону, пропуская на ходу натягивающего плащ Жана. – Макс, к воротам!

Выбегая, Ворон споткнулся о табуретку, но, удержав равновесие, боком вывалился на улицу. Тяжёлая дверь захлопнулась, он резко остановился, удерживаемый зажатой цепочкой. Не желая терять часы, он толкнулся внутрь, но из трактира ударила автоматная очередь. Ворон упал и, прижав руки к животу, скатился по ступенькам на снег.

– Ложись! – Я едва успел отскочить от брызнувшего во все стороны осколками оконного стекла, выстрелил внутрь картечью и сразу же прижался к стене трактира.

С улицы во двор залетел вращающийся юлой шарик размером не больше теннисного мяча и, подскакивая, подкатился к крыльцу. Отвернувшись, я метнулся к углу дома, но опоздал: сзади оглушительно грохнуло, по глазам ударила ослепительная вспышка света. С миром начало твориться что-то непонятное: враз онемевшие ноги подкосились, но прежде чем моя щека врезалась в утоптанный снег, прошла целая вечность. Я попытался подняться, однако неприятности вовсе и не думали заканчиваться: откуда-то сбоку вынырнул ботинок и издевательски-неторопливо поплыл к моей голове. Единственное, что удалось сделать – прикрыть ладонью висок на миг раньше, чем тяжёлая подошва отправила меня в беспамятство.

Сознание возвращалось мучительно медленно и к тому же как-то по кускам. Сначала пришло осознание того, что я лежу на земле, потом стало понятно, что белый экран перед глазами – это снег. Далеко не сразу удалось моргнуть и сглотнуть накопившуюся во рту слюну. Руки и ноги не слушались, но, даже восстановись способность двигаться в полном объёме, дёргаться, не прояснив ситуацию, не стоило. Хуже всего обстояли дела со слухом: до меня даже не сразу дошло, что непонятные звуки, раздающиеся вокруг – это человеческие голоса. Немного позже я начал различать слова, но звук плыл и звучал словно из-под земли. Разобрать, сколько человек разговаривает, и даже примерно вычислить их местонахождение не получалось.

– ...что...

– ... хозя...

– ...рейнд...

– Капитан и сержант убиты. Петров...

Слух почти восстановился, но пинок по рёбрам помешал расслышать окончание фразы.

– Всех взяли?

– Да.

– Валер, вешать где будем?

– ...нулся? Капитан говорил, живыми брать!

– Петя покойник.

– И что? Ему полковник приказал.

– Попов вернётся, всё равно их кончит.

– Вот пусть полковник потом Попова кончает, а не нас.

– Понял.

– ... «абакан»...

– Положи, где взял, придурок! Сначала рейнджеры их шмотки проверят.

– Блин, ну не автомат же они ищут.

– Положи, кому сказано!

– Валер, которого в спецкамеру?

– Сейчас посмотрим... Вот наш клиент...

– А этот?

– Прибор зашкаливает. Бляха-муха, заряд почти на нуле!

– Повыползали, мать их за ногу! В соседнюю камеру. Отвезете, сюда возвращайтесь...

– Автомат не фонит? Можно...

– Пошел в жопу!

Что-то ударило меня по затылку, и я снова потерял сознание, а очнулся уже в камере. Понять, что это ментовка, много времени не понадобилось. Чай, не в первый раз залетаю. Узкий тёмный пенал. С одной стороны кое-как ошкуренная деревянная скамья. Обитая железными полосами дверь, небольшое окошко из толстого оргстекла с просверленными дырками забрано решёткой. Разве что стены не бетонные, а кирпичные. Холод и запах мочи. В дальнем углу пластиковая полторашка, до половины заполненная какой-то бледно-жёлтой жидкостью. Хотя что значит какой-то? Тут двух мнений быть не может. Надо быть ворошиловским стрелком, чтобы в полторашку струёй попасть. Но вонь не захочешь нюхать – попадёшь.

Покачиваясь, я забрался с ногами на лавку и осмотрел опухшую левую кисть. Вроде ничего не сломано, но болит, зараза, сил нет! Ничего, зато голова цела. Некстати вспомнился диалог на суде у одного моего приятеля. Судья: «Подсудимый, вы пинали потерпевшего по голове?». Подсудимый: «Нет». Судья: «Но свидетели...». Подсудимый: «Я пинал потерпевшего по рукам. А руками он закрывал голову...». Суд – это не самое страшное. Суд – это цветочки. Вопрос «А судьи кто?» нас волновать уже не должен. Выбор небольшой: либо Попов, либо таинственный полковник. Кто раньше в Лудино вернётся, тот к стенке и поставит. Три трупа не простят. А уж если вспомнить, что кто-то из нас серьёзно заинтересовал городских, так вообще тошно становится. За кем они пришли? Или за мной, или за Жаном. Других вариантов нет.

От размышлений разболелась голова, я решил отвлечься, а попутно проверить, чем располагаю. В карманах даже не пустота, а вакуум. Абсолютный ноль. И с шеи цепочку сняли. Сволочи. Даже Катин оберег не пропустили. В карманах поднятой с пола фуфайки тоже шаром покати. Слово из четырёх букв, первая «Ж», последняя «А», посередине «О» и «П». И все большие и жирные. Вот гады, даже из ботинок шнурки выдернуть не поленились, и ремня нет. Хоть мысли удавиться не было и в помине, но всё равно неприятно. Нашарив на полу ботинки и морщась от боли в левой кисти, я натянул их на ноги. Как бы не свалились без шнурков-то.

Что-то в этой камере мне не нравилось. Нет, в камере вообще нечему нравиться, но здесь атмосфера просто давила, лезла под кожу, высасывала жизнь... Вот оно! Я сосредоточился и постарался почувствовать магические потоки. Белый шум. Всё было забито мощными электрическими помехами. Спецкамера, понятно. Но это не всё; я с ужасом почувствовал, как из меня вытекают последние остатки магической энергии. Это не страшно, мне так и не удалось восстановиться после сугробников, но на помощь Жана рассчитывать не стоит.

Под потолком что-то зашуршало, по воротнику побежала струйка пыли, и мне едва удалось отдёрнуть голову от выпавшего из стены кирпича. Это что ещё за узник замка Иф? Я встал на лавку и с опаской заглянул в образовавшееся отверстие. Оттуда блеснули налитые кровью глаза Жана. Меня аж мороз пробрал. Стена ж в четыре кирпича!

– Кто? – с натугой прохрипел колдун, по его лицу текли струйки пота и крови.

– Я.

– Лёд! Подойди к двери и подзови караульного!

– Зачем это? – Получить лишний раз по рёбрам за нарушение порядка мне вовсе не улыбалось. Какой смысл геройствовать? В камеру меньше чем вдвоём все равно не зайдут.

– Позови. Подойдёт – толкай дверь, я петли вырву.

– А сам что? – попробовал просчитать ситуацию я. Получалось, что хуже уже не будет. В конце концов, какая разница: сейчас пулю в голову получить или часом позже с верёвкой станцевать?

– Я после этого даже ширинку не расстегну, – признался Жан. И думаю, не соврал.

– Отскочить успеет, – всё же засомневался я.

– Ты толкни, остальное – моя забота.

Ну что ж, семь бед – один ответ. Я подошёл к двери и несколько раз по ней пнул. Звук получился глухим, а расшнурованный ботинок чуть не слетел с ноги. Подойдёт кто? Непохоже. Выждав с минуту, я развернулся и что есть мочи заколотил подошвой по железной пластине, укрепляющей дверь. На этот раз меня услышали.

– Чего долбишься? – В оконце возник смутно различимый сквозь толстое оргстекло силуэт головы надзирателя. – Головой лучше постучись, недоносок!

– Давай! – скомандовал колдун.

Я отошёл в глубь камеры на пару шагов и, метнувшись к двери – на лице охранника мне почудилась ухмылка, – со всей дури врезался в неё плечом. Тяжёлая дверь рухнула вниз, будто её вовсе не удерживали стальные запоры и массивные петли. У охранника вырвался вопль ужаса, моментально оборвавшийся, когда его припечатала к полу усиленная железными листами деревянная плита, весившая никак не меньше четырёх-пяти пудов. Не теряя времени, я вылетел из камеры. Как и следовало ожидать, надзирателей оказалось двое. Второй – молодой бородатый парень – сидел за столом у выхода и тянул из кобуры пистолет. Добежать до него не успел бы и чемпион мира, я прыгнул к стоящим рядом полкам, забитым всякой ерундой, и метнул в охранника первое, что подвернулось под руку – банку тушёнки. Пролетев через комнату, она попала точно в бороду. Взмахнув руками, охранник слетел со стула. И тут уж я мешкать не стал. Парень только начал подниматься с пола, когда мой ботинок угодил ему в висок. Голова, мотнувшись в сторону, стукнулась о стену, и охранник обмяк. Так-то, не всё вам меня пинать.

Я подхватил выпавший «Макаров» и лежащую на столе связку ключей и, скользя по полу шерстяным носком – ботинок с правой ноги слетел при пинке, – побежал обратно к камерам. Зажатый надзиратель пытался вылезти из-под двери, пришлось его успокоить. Времени на это ушло куда больше, чем на его коллегу: то ли голова у него оказалась крепче, то ли у меня левой ногой орудовать не так ловко выходит.

С третьей попытки подобрав ключ к замку камеры Жана, я распахнул дверь. Колдун вывалился наружу и, судорожно глотая воздух, скрючился на полу. Из носа и ушей у него текли тонкие струйки крови, лицо стало тёмно-пунцовым, а набухшие на шее вены, казалось, могли лопнуть в любой момент. Слишком много при наложении чар собственных сил потратил. Хорошо, если кровоизлияние в мозг не заработал.

Помочь ему я ничем не мог и, выдернув из замочной скважины ключ, побежал освобождать парней. Закрытых камер оставалось ещё три, и открывать их наугад мне вовсе не улыбалось. Враг моего врага – мой друг, но попробуй объяснить это местным уголовникам. Ни фига не успеешь. Колотя рукояткой пистолета по окнам, я обежал все камеры.

– Коля, Макс, Ворон!

– Мы здесь!

– Открываю. – Я отпер замок и выпустил парней. Кроме Макса и Николая, в камере больше никого не оказалось. – Ворон где?

– Не было его с нами, – неразборчиво пробормотал разбитыми губами прислонившийся к стене Ветрицкий. Нос у него сильно опух, а под глазами тёмно-синими отеками набухли синяки.

– Лихо ты, – с уважением посмотрел на вывороченную дверь Макс. А вот этот целёхонек. То ли на Ветрицком менты всё зло сорвали, то ли занятия боксом даром не прошли – закрыться сумел.

– Это всё Жан. – Я посмотрел на зажатого дверью надзирателя, который уже начал приходить в себя. – Надо ментов в вашу камеру закрыть.

– А может, их того? – Макс чиркнул пальцем по горлу.

– Хочешь, чтобы за нами не только рейнджеры, но и местные гонялись? – Я с интересом посмотрел на поднявшегося на ноги Жана, который нашарил на стеллаже милицейскую дубинку. И что он с ней делать собрался? Ментов лупить? Широко размахнувшись, колдун влепил дубинкой по висящему на стене прибору, отдалённо напоминавшему электросчетчик. Железную крышку прибора сорвало, на пол полетели обломки микросхем и цветные осколки стекла. Тусклая лампочка под потолком мигнула и засветила чуть ярче, а мешающий сосредоточиться белый шум исчез. Я послюнявил палец, потёр рассечённую отлетевшим осколком щёку и посмотрел на державшегося за стеллаж Жана. – Предупреждать надо. Коля, вытаскивай этого, пока я дверь держу. Макс, там за столом мент валяется, тащи его сюда. И ботинок мой кинь.

Я сунул ПМ в карман фуфайки и взялся за дверь, Макс, шаркая по полу болтающимися на ногах ботинками, подошёл к столу и, перегнувшись, посмотрел вниз. От сильного толчка дверь за его спиной распахнулась, и в комнату заскочил охранник.

– Мужики, чё у вас за грохот? – выпалил он, увидел выломанную дверь, перевёл взгляд нас и сорвал с плеча автомат. – Су...

Больше он ничего сделать не успел. Макс оттолкнулся от стола, одним прыжком оказался рядом и, всем корпусом подавшись вперёд, провёл прямой удар правой. Немаленького охранника отшвырнуло назад. Врезавшись в косяк, он, как бильярдный шар, отлетел обратно и нарвался на апперкот левой. Да, правильно поставленный удар – вещь жутко эффективная. Макс перешагнул через рухнувшего на пол мента, осторожно выглянул в коридор, прислушался и прикрыл дверь.

– Иди, второго притащи, – отпустил я Ветрицкого, подхватил вытащенного из-под двери надзирателя под мышки и отволок в камеру. Так, а ПМ тебе совершенно ни к чему. Вот и вторым пистолетом разжились. Немногим позже парни заволокли сюда двух охранников. Заперев дверь, я сломал ключ в замочной скважине. – Макс, хватай автомат – и на шухер.

– Лови. – Он кинул мне мой ботинок и, подняв с пола АКМ, немного приоткрыл дверь.

– Может, надо было у ментов спросить, куда они наши вещи дели? – взяв протянутый мной ПМ, спросил Ветрицкий.

– Чего раньше молчал? – разозлился я.

Теперь даже если захотим спросить, нам до них не добраться. А без шмоток и оружия из села бежать совсем невесело. Шансов от погони уйти ноль. Да, автомат и пара пистолетов у нас есть, но патронов всего ничего.

– Только что в голову пришло.

– Пришло ему...

– Не ссорьтесь, всё здесь. – Оклемавшийся Жан уже распотрошил чёрный пластиковый пакет, в который обычно складывают мусор, и копался в его содержимом.

Я вытащил с полки ещё один такой пакет, вспорол валявшейся на стеллаже отвёрткой, посмотрел содержимое и кинул Ветрицкому. Мои вещи оказались в следующем пакете. Значит, в последнем имущество Макса. Быстро зашнуровав ботинки и вдев ремень, я нашёл свою цепочку и надел на шею. Как и приказал Валера, ничего не пропало. Уже легче.

– Странно, всё на месте, – удивился Николай, – даже стрела серебряная и бумажник. Ты смотри, а здесь консервы на полке!

– Кинь себе в мешок. – Я прицепил себе на пояс чехол с метательным ножом.

– Да, ничего не стянули. – Подбросив на ладони, Жан зажал в кулаке половинку небольшого яшмового шарика. – Шансы есть.

– У тебя все усы в крови. – Я взял штуцер и зарядил патрон с картечью.

– Неважно. – Колдун разжал ладонь и провёл второй рукой над каменной полусферой.

– Что это? – Ветрицкий краем глаза заметил, как изменился цвет яшмы, и выжидательно посмотрел на колдуна.

– Телепорт.

– И куда он ведёт? – Я заподозрил неладное. Слишком уж лихорадочно заблестели у Жана глаза. Сейчас он сожмёт кулак, и...

– Маяк я недалеко от Форта оставил. В развалинах мельзавода. – Колдун убрал камень в карман.

– Старая мельница, – сообразил я.

– Ну, так чего мы ждём? – заволновался Николай. – Телепортируемся...

– Ага, а в Форте нас расцелуют за то, что мы задание провалили. – Макс присел рядом с дверью и, посматривая в оставленную щель, вытаскивал из мешка свои вещи.

– Портал рассчитан на одного. – Жан с трудом приподнялся с пола и прижал руки к голове. – На двоих запаса прочности ещё хватит, но не на троих и уж тем более не на четверых...

– Всё понятно? – Я подошёл к выломанной двери. – Помоги мне её на место поставить.

Совместными усилиями нам удалось поставить дверь на место и кое-как приладить засов. Если не присматриваться, то вывороченные петли в глаза не бросаются.

– Уходим. – Подняв перевёрнутый стул, я осмотрелся – вроде всё на месте – и вытащил нож. – В отделении не должно быть много народу. Попробуем с чёрного хода выйти.

Так и оказалось. Пробираясь полутёмными коридорами к выходу во внутренний дворик, мы не встретили ни одной живой души. Мёртвые, впрочем, тоже не попадались. Пост охраны у запертой двери оказался пуст. На столе дежурного дымилась чашка кофе. Вышел куда, или это мы его вместе с надзирателями заперли? В любом случае следует поторопиться: утром Валера говорил, что в отделении оставалось трое, и если тех двух специально к нам приставили, то где-то в здании бродят ещё два вооружённых мента.

– За мной. – Я посмотрел в глазок, отодвинул засов и выскользнул в приоткрытую дверь.

– Чё не открываете? – Рейнджер, стоящий на ступеньках спиной к двери, выкинул в снег «бычок» и начал поворачиваться. Не колеблясь, я ударил его ножом в шею и оттащил труп в сторону. Вслед за мной выскочил Макс и завертелся из стороны в сторону, выискивая цель. Никого.

– Ключи здесь, – заглянул внутрь стоящей посреди двора пассажирской «газели» Ветрицкий.

– Кто водить умеет?

– Я, – отозвался Макс.

– Снимай с трупа камуфляж и ушанку. – Я зачерпнул снег и затёр капли крови, заляпавшие крыльцо. Потом открыл дверь и через заднюю дверь запихнул Жана в машину. Внутри вдоль стенок стояли две металлические скамьи. Жёстко, но комфорт сейчас не главное. – На машине поедем.

– Трупы нам ни к чему, – передразнил меня Макс, брезгливо стягивая с мёртвого рейнджера одежду. – А этот так, совсем чуть-чуть мёртвый. Типа, не считово.

– Это не мент, а рейнджеры теперь от нас всё равно не отстанут. – Я отволок тело к стене и постарался засыпать его снегом. Получилось не очень, будем надеяться на наступающую темноту. Закончив с трупом, залез к Жану и принял у Ветрицкого лежащий на переднем сиденье «кедр». Не признаваться же, что растерялся. – Шевелись ты.

– Здесь граната.

– Давай сюда.

Гранату удалось пристроить в вещмешке.

– Эх, давненько я за баранку не держался! – Накинувший камуфляж поверх полушубка Макс устроился на водительском кресле. – Пора-а в путь-дорогу, дорогу дальнюю, дальнюю...

– Поехали уже. К воротам дорогу помнишь? – Я надеялся, что в наступивших сумерках сразу разобрать, кто сидит за рулём, рейнджеры не смогут. Нам бы только из села выехать...

– К воротам? Может, через стену перелезем? – предложил Ветрицкий.

– Сигнальные чары сработают, – не открывая глаз, предупредил Жан.

– А что делать будем, если остановят? – По моей просьбе Николай пересел с переднего сиденья к нам назад. Нечего лишний раз светиться.

– Стрелять. – Я проверил «кедр» и, пригнувшись, посмотрел в боковое окошко. Ни черта не разобрать. – Жан, ты нас не прикроешь?

– На меня не рассчитывайте, – закашлялся колдун. – Мне б хоть чуть-чуть оклематься.

– Может, морок навести?

– У ворот такие чары наложены, что любой морок как быку красная тряпка.

– Плохо.

– Чего ж хорошего.

Мне пришла в голову неплохая идея:

– Макс, слышь, а ты тот тупик, в который мы забрели, найти сможешь?

– Найду.

– Вот и рули туда.

Как ни странно, тупичок Макс нашёл, даже ни разу не заплутав. Он задом направил «газель» в проулок, немного отъехал от дороги и заглушил мотор. Неплохо. Вряд ли кто сюда забредёт по своим делам, а с дороги машину не видно – нас прикрывал высокий забор.

– Ждите. – Я выскочил наружу, вышел на дорогу и огляделся. Память не подвела, крыша нужного мне сруба торчала на соседней улице. Ещё бы хозяин дома был. Стараясь держаться подальше от заборов и не раздражать цепных псов, я миновал несколько домов и свернул на перекрёстке. На улице никого. Надеюсь, в окно никто не палит. Пробираясь по высокой куче мусора и облитого помоями снега, пролез в узкую щель между двумя заборами. Ага, окошко светится. Подняв не шибко запачканный мусором комок смерзшегося снега, я прицелился и метнул в окно. Угодив в раму, он отлетел в сторону. Теперь ждать. Через пару минут на пороге появился хозяин, левой рукой запахнул полу шубы, настороженно огляделся и, пряча за спиной ППШ, направился через огород к забору.

– Кого принесло? – Дуло ППШ уставилось на забор.

– Я это, Слава. – Снятый с предохранителя ПМ был зажат у меня в руке.

– Лёд? – Закинув ППШ за спину, Слава быстро зыркнул по сторонам и расстегнул ширинку. Конспиратор хренов.

– Он самый. – А вот я пистолет убирать не спешил.

– Ты какого ... здесь делаешь? Жить надоело?

– Так получилось. – Я переступил с ноги на ногу. – А что?

– Всех, кто с Патрулём работал, какая-то сука сдала. – Слава закончил свои дела и закурил.

– Ты не с Патрулем, ты с нами работаешь, – отрезал я. С нами – это со мной и с Шуриком Ермоловым. Когда мы одно время таскались на север, то обратно тащили много чего интересного, а часто и незаконного. В Форт с такими вещами соваться не стоит, вот и понадобился человек, через которого это самое незаконное, но от этого не менее ценное можно было сбыть. В этом отношении Слава был незаменим. За соответствующие комиссионные он мог сбыть что угодно. И что характерно, ни разу не подвёл.

– Когда в трудотряд отправят, мне от этого легче будет? Тебя хоть никто не видел?

– Нет. Нам из села убраться нужно, есть варианты? – Слушать его жалобы не было ни времени, ни желания.

– Какие варианты? Менты с рейнджерами спелись, перекрыто всё, – сплюнул Слава. – А после сегодняшнего шухера хоть вообще лавочку закрывай.

– А что случилось?

– А то ты не знаешь. – Слава выкинул «бычок». – Три трупа случилось. Ещё двое тяжёлых в больнице.

– Понятно, – протянул я, скрывая удивление. Что, получается, Ворон выжил? В любом случае из больницы нам его не вытащить, самим бы убраться. – Так ты поможешь?

– Да не могу я! – сорвался парень. – Не могу! Понимаешь?

– Я всё понимаю, но нам из села надо сваливать.

– Сегодня шишку какую-то ждут. На воротах не до досмотров будет. – Слава развернулся и зашагал к дому. – Удачи.

– И на том спасибо. – Я вылез на улицу и зашагал к машине. Если бы не «газель», к воротам нечего было бы и соваться, а так... так хоть какой-то шанс есть. Посмотрим.

– Ну, и как оно? – Ветрицкий отдал «абакан» Максу и залез в «газель». – Удачно?

– Поехали. – Я с грохотом захлопнул дверцу. – Жми к воротам.

Макс вёл машину осторожно, скорость увеличивал, только проезжая перекрёстки, но болтало на разбитых дорогах просто ужасно. Ему-то там хорошо, а мы на лавках, пожалуй, всё себе поотбивали. Перед самим выездом из села дорога улучшилась, но Макс замедлил ход до скорости черепашьего бега. Правильно, ещё не хватало в какие-нибудь сани врезаться.

Пост у ворот напоминал растревоженный муравейник. Как и в суете муравьев, в беготне людей особого смысла заметно не было. Что-то куда-то тащили, где-то протягивали кабель, зачем-то вешали новый прожектор. Работали рейнджеры, а собравшиеся в кучку милиционеры всё это со смаком комментировали и, видимо, тихо радовались, что их работать не заставляют. Да, с размахом готовятся. Неужели того самого полковника ждут?

Мы объехали припаркованный рядом с БТРом «зилок», в кузове которого торчала закутанная брезентом конструкция – крупнокалиберный пулемёт? – и поехали к воротам. Никто на нас не обратил ни малейшего внимания, только стоявший у сторожевой башни рядовой бешено замахал руками. Отъехав немного в сторону, Макс набрался наглости и хотел уже посигналить, но створки ворот начали медленно открываться. Прибавив газу, мы выехали из села. В лобовое стекло ударили лучи фар, проехавшая мимо нас автоколонна въехала в ворота.

– Макс, выключай габариты, поворачивай на север – и газу!

Он так и сделал. Подпрыгивая на ухабах и рытвинах, «газель» помчалась на север. Каждый рывок болью отдавался в избитом теле, но нас это уже не волновало. Вырвались! Все проблемы, даже неминуемая погоня, отошли на задний план. Прорвались! Были бы силы, запросто от избытка чувств устроили бы дебош, а так просто расслабленно растеклись по скамьям.

– А-а-а-ха-а-а! Мы их сделали! – заорал Ветрицкий, на радостях перебрался вперёд и воткнул в магнитолу одну из валявшихся в бардачке магнитофонных кассет.

– Не говори гоп. – Музыка неизвестной мне металлической группы неприятно царапнула по нервам. Так просто рейнджеры нас не отпустят. Теперь бы ещё и от погони уйти.

Макс потянулся и выключил магнитолу.

– Чего ты? – развернулся к нему Николай.

– Отвлекает. – Макс напряжённо всматривался в вечерние сумерки. С выключенными фарами дорогу рассмотреть было нелегко.

– А! Тогда ладно. – Ветрицкий развалился на сиденье и задремал.

– Ехать куда?

– Прямо.

– Долго?

– Пока дорога не кончится. Или бензин.

Я и Жан с удовольствием последовали бы примеру Ветрицкого, но узкие и жёсткие лавки для сна были приспособлены мало. А бьющаяся о кузов на каждой кочке голова мешала уснуть куда круче чувства долга. Жан всё же умудрился прикорнуть. Развернувшись к задней дверце, я смотрел в окно. В стороне от дороги осталась бьющая в небо струя огня. Неужели сопутствующие газы сжигают? Вышка у них там нефтедобывающая, что ли? Интересные дела. Так, а как там с погоней? Пока никого не видно, но это ненадолго. Ничего, если до леса добраться успеем, замучаются нас искать. Рейнджеры – это не егеря.

Машину повело в сторону, рвануло, резкий удар швырнул меня на заднюю дверцу, и я едва не вышиб головой стекло. Жан скатился на пол, Николай успел выставить руки и удержался от столкновения с лобовым стеклом.

– Приехали. – Макс помассировал ушибленную о руль грудь и уточнил: – Да нет, приплыли.

– Уснул, что ли? – затряс ушибленной рукой Ветрицкий. – Водила хренов. Морду бы набить тому, кто тебе права дал.

Я сдвинул боковую дверь и вывалился из машины. Вот уж действительно приплыли. Вылетевшая с дороги «газель» наглухо засела в сугробе. Вытолкать не получится. Придётся до леса пешком топать, благо вон он уже – тёмные очертания деревьев чётко выделялись на более светлом фоне неба.

– Ну что? – выпрыгнул наружу Ветрицкий.

– Всё. Собирайтесь живее. – Я развернулся и внимательно осмотрел дорогу: ни черта не видно. Жан передал мне вещмешок и АКМ. – Может, автомат себе оставите? У меня ружьё есть.

– Зачем он мне? – отказался колдун и, кряхтя, выпрыгнул из «газели».

– Я себе возьму? – Ветрицкий поднял упавший на пол «кедр».

– Бери, – разрешил я. – Патронов сколько?

– Один магазин на тридцать штук.

– Макс, у тебя?

– Два рожка.

Плюс ещё один у меня. Неплохо. Утром даже меньше было. Можно, конечно, этот АКМ с собой не тащить, но, подумав, я решил всё же оставить автомат себе. Не помешает.

– Макс, чего ты там возишься? – Обойдя все четыре колеса, я пропорол их ножом. Глядишь, кого караулить машину оставят – нам будет легче.

– Сейчас я, сейчас. – Макс продолжил увлечённо копаться в аптечке.

– Что ты там ищешь? – нервно оглянулся на дорогу я. Показалось или фары мигнули?

– Тарен.

– Солдаты давно все колёса сожрали. Выкинь её на фиг. – Я пошёл догонять уже идущих к лесу Николая и Жана. – А лучше с собой забери – пригодится.

Выбросив аптечку, Макс побежал вслед за нами. Лес оказался даже ближе, чем это казалось в темноте. Минут через пять нам пришлось сойти с дороги и начать пробираться через глубокий снег напрямую к деревьям. Разумеется, лучше дойти до новой просеки и уже с неё свернуть на одну из охотничьих троп, но сейчас главное убраться с открытого пространства.

– Быстрее, быстрее, – заторопил всех я. – Оружие приготовьте.

– Здесь тропа, – остановился Николай. – По ней пойдём?

– Да, сворачиваем, – решил я. Так далеко в лес не углубиться, но зато быстрее просеку перейдём. А уж там я пару укромных местечек знаю. Безжалостно топча лыжню, мы побрели вперёд.

Идти по тропинке было намного легче, чем прорываться через сугробы, наметённые под деревьями, но меня не оставляло чувство, что мы допустили ошибку, выбрав этот путь. В чаще найти нас было бы куда трудней, а так могут перехватить. К тому же начало казаться, что кто-то за нами следит. Интуиция или паранойя разыгралась?

– Давайте-ка прибавим, – скомандовал я. Тропа вильнула в сторону. Блин, мы уже почти на опушку вышли. Впереди открылась небольшая, окружённая со всех сторон густым ельником полянка. Её имело смысл миновать как можно быстрее.

Макс уже добежал до первых елок, а Жан выдерживать заданный темп не мог, и Ветрицкому приходилось тащить его за руку. Забежав немного вперёд, я прикоснулся к оберегу. Всё спокойно.

Мы догнали дождавшегося нас Макса, но в этот момент из ельника со стороны дороги на поляну вывалилось три человека. Заслышав треск веток, я развернулся, упал на одно колено и открыл стрельбу. Макс прыгнул за поваленную сосну и поддержал меня длинной очередью. Не растерявшись, попавшие под обстрел люди залегли в снег и начали отстреливаться. Мгновение спустя засверкали вспышки выстрелов в ельнике. Нарвались! В лесу укрылось никак не меньше пяти-шести человек. Палят вроде из «Калашниковых». Плюс несколько лучников. Огневое преимущество, бесспорно, не на нашей стороне. Я едва успел свалиться за сосну к Максу, когда прилетевшая из темноты стрела расщепила ветку, рядом с которой только что находилась моя голова. Жан оттолкнул Николая, вскинул руки, и нас накрыл мерцающий защитный купол. Я подивился простоте и эффективности заклинания: пули расплавленными свинцовыми комочками молотили о завесу и, вспыхивая белым пламенем, моментально сгорали.

– Уходите! – крикнул я, пристроил автомат на поваленной сосне и одной очередью расстрелял оставшиеся в магазине патроны. Не думаю, что в кого-нибудь попал: в ельнике включилась магическая защита, не менее мощная, чем у нас. Пули с визгом ушли вверх и посбивали хвою с елок. Значит, это не рейнджеры, те такими штуками не пользуются. Да и одёжка странная: короткие куртки, плотно облегающие головы капюшоны, полностью закрывающие лица маски, высокие сапоги. Где-то я что-то подобное уже видел. Вспомнить бы, где.

Ветрицкий обхватил Жана за плечи и потащил в глубь леса. Защитное поле мигнуло и исчезло. Да, колдун явно не в форме. Макс перекатился поближе к тропе и махнул мне рукой:

– Я прикрою!

Бросив разряженный АКМ, я пригнулся и метнулся с поляны. Автоматная очередь прошла рядом, но амулет не сплоховал – меня не зацепило. Откуда-то издалека донёсся надсадный гул мощного двигателя, а потом со стороны дороги ударил крупнокалиберный пулемёт. Первая очередь прошла высоко и посрубала верхушки елок. А вот это уже явно работа рейнджеров. Визг летящих пуль вызвал желание распластаться на снегу и закрыть уши руками. Второй раз прицел взяли ниже, и тяжёлые пули серьёзно проредили подлесок. Не завидую тем, кто сейчас там: от крупнокалиберного пулемёта никакая защита не поможет. Понимая, что больше в ельнике задерживаться нельзя, несколько человек, стреляя на бегу, выскочили на поляну и залегли около деревьев.

Макс привстал над поваленным стволом и, прицелившись, начал расстреливать распластанные на снегу фигуры. Ответ не заставил себя ждать: ударившись о сосну, напоминающий дождевой гриб кругляш отлетел в сторону и взорвался, выбросив в воздух целое облако светящейся пыли. Облако краем зацепило Макса, и он, скрючившись, принялся тереть лицо руками. Задержав дыхание и закрывшись рукавом, я схватил за шиворот бестолково мотающего головой Макса – автомат где? – и оттащил в лес. Отбежав на десяток шагов, зачерпнул горсть снега и протёр ему лицо.

– Не глотай! Плюй! – заорал я Максу прямо в ухо. – Беги!

Он побежал, я за ним. Вскоре мы догнали Ветрицкого, волочившего за собой еле передвигающего ноги колдуна. Жану было ещё хуже, чем Максу, который непрерывно кашлял, сморкался и никак не мог отдышаться. Какой гадостью его траванули?

– Я вас догоню. – Развернувшись, я спрятался за лиственницей и прислушался. Невдалеке шёл бой, но погони не было. Всё правильно, им сейчас не до нас. Если успеем, пока они не опомнились, просеку перейти, совсем замечательно будет.

Успели. Перестрелка уже стихла, когда мы, опасливо озираясь по сторонам, перебежали просеку и, не разбирая дороги, вломились в кусты. А потом ещё час бродили по лесу, пока наконец не вышли к оставленной летним пожаром плеши, посреди которой торчал расщеплённый молнией ствол лиственницы. Знакомое место. Ещё немного поплутав по лесу, я вывел отряд к небольшому занесённому снегом домику. Окна были выломаны, брёвна прогнили, но лучшего убежища на ночь сейчас не найти. Точнее, нам до него не дойти.

– Это что за хибара? – просипел Макс.

– Ледяная избушка, – внимательно осмотрелся я. Вроде пусто. Следов на снегу, по крайней мере, вроде не видно.

Взяв ружьё наизготовку, я заглянул в окно. Привыкшим к темноте глазам хватило слабого света узкого серпа месяца, чтобы разглядеть обстановку – в единственной комнате никого не было. Открыв немилосердно скрипящую дверь, я пробрался между раскиданным по полу хламом и, поднявшись на несколько ступенек по ветхой лестнице, заглянул на чердак. Порядок. Ерунды какой-то навалено, и всё.

– Заходите, – выглянул я в дверь. Потом, пошарив в шкафу, вытащил оттуда закопчённый чайник. Где-то здесь и огарок свечи должен быть. Ага, вот он в щели между полкой и задней стенкой. Зажжённая свеча осветила комнату. По стенам сразу же забегали таинственные тени.

– Ну и мрак, – закашлялся Макс. – У нас в камере и то чище было.

– Вот и прибрался бы. – Ветрицкий ногой смёл мусор за порог и попытался заделать одно из окон оторванной спинкой стула.

– Займитесь огнём.

– Да без проблем. – Макс, зажав нос пальцами, высморкался и начал при помощи мачете расщеплять обломки мебели. – О, а тут дровишки уже заготовлены!

Я вышел на улицу, наполнил чайник снегом и, вернувшись, плотно прикрыл за собой разбухшую дверь.

– Не найдут нас здесь? – Ветрицкий закончил с окном и, положив на колени рюкзак, присел у стены.

– Об этом месте мало кто знает. – Я закрыл второе окно, сдвинув в сторону шкаф. – Да и не суются сюда зимой.

Макс защёлкал зажигалкой, щепки занялись было огнём, но тут же задымили и почти сразу потухли. Комната наполнилась дымом.

– Ну кто так разжигает! – потёр заслезившиеся глаза Николай. – Дымогон развёл только!

– Нормально я разжигаю. – Макс снова щёлкнул колёсиком зажигалки. – А что дым... Ты повторяй: «Дым, дым, я масла не ем» – и всё путём будет.

– Вьюшка открыта?

– Открыта.

– Тогда воздушная пробка в дымоходе, – предположил я.

– Это мы просто. – Жан подошёл к очагу, присел на колени и, сосредоточившись, хлопнул в ладоши. Акустический удар ушёл вверх, оттуда посыпалась зола. – Ловкость рук и совсем чуть-чуть магии.

На этот раз быстро разгоревшийся огонь осветил комнату. Тяга с лёгким гулом угоняла дым в трубу. Я убрал потушенную свечу обратно в тайник. Ещё пригодится. Не мне, так другим. С огнём хорошо, сразу уютней стало. Плохо только, что очаг прогреет комнату лишь к утру. Будем дежурить? Да ну, на фиг. Плюнув на экономию, я активировал обогревательный амулет. Надо перекусить по-быстрому и спать завалиться.

Очнувшийся Жан внимательно осмотрел опухшее лицо непрерывно сморкающегося Макса, покопался в своей сумке и молча протянул какой-то бумажный пакетик.

– Это что?

– Залей кипятком и выпей. – Колдун закутался в плащ и, вытянувшись на полу, отвернулся к стенке. – Вы спать ложитесь, я охрану поставлю.

– Сил хватит? – Николай начал выкладывать из рюкзака консервы.

– На сигнализацию много не надо.

– Дай сюда. – Я забрал у Макса железную кружку, высыпал туда порошок и залил уже закипевшей в чайнике водой. – Жан, а от чего это?

– Судя по симптомам, произошло лёгкое отравление каким-то парализующим зельем. Этот абсорбент очистит дыхательные пути.

– Пей. – Я взболтал выпавший осадок и протянул кружку Максу. Парализирующее? Странно, обычно жахают шаровой молнией. Но где-то я про что-то подобное уже слышал.

– Остынет, выпью. – Макс отставил кружку в сторону. – Блин, даже Ворона помянуть нечем.

– Помянуть всегда успеем, – Я вовсе не был уверен в его смерти. – Коля, что у нас из жратвы?

– Бобы кубинские консервированные, ветчина датская консервированная, зелёный горошек болгарский, само собой, консервированный. А это что? – Ветрицкий покрутил в руках запакованный полиэтиленом брикет. – Похоже на курагу, с миндалём прессованную.

– Кидай сюда, – попросил я. – И ветчину открой.

Наскоро перекусив, мы начали устраиваться на ночлег.

Места было не очень много, но на чердаке ночевать слишком холодно. Поколебавшись, я решил караульным никого не оставлять – если что, заклинание Жана сработает, а нам денёк завтра предстоит не из лёгких. Просто так рейнджеры не отстанут, искать будут. А тут ещё повезло на каких-то отморозков нарваться. Интересно, кто такие? Те, чьи следы рейнджеры утром видели? Может, зря я стрелять начал? Странно, что оберег о них не предупредил.

Ночью нас здесь не найдут – ночью по лесу шарахаться дураков нет. Да и случайно на избушку не выйти. Сюда и зная дорогу не каждый раз добраться получается. Аномальная зона, блин. Но утром надо постараться как можно раньше через границу перейти. Может, на севере и оторвёмся. Там я знаю немало укромных уголков. Не думаю, что за год с ними что-нибудь успело случиться. Решено, прямо к срубу на Лысой горе и двинем. Немного не по пути, но там уж точно скинуть с хвоста можно кого угодно.

– Жан, – тихо позвал я, подождал и позвал снова: – Не притворяйся. Знаю, что не спишь.

– Чего надо?

– Жан, зачем тебя рейнджеры искали?

– Меня? Я думал, это за тобой пришли, – не купился на мой блеф колдун.

– Не прикидывайся, капитан всё время на тебя смотрел, – продолжал настаивать я.

– У тебя паранойя. – Жан замолчал, а вскоре и захрапел.

Уснул. Паранойя, значит. Может быть. И сейчас моя паранойя никак не могла решить: врёт Жан или это весь мир решил сжить меня со свету? Если врёт Жан – понятно, дело житейское. Но если рейнджеры охотились именно за мной, то это вообще ни в какие ворота не лезет! За что? Что я такого сделал, что все встречные-поперечные меня убить пытаются? Всемирный заговор?

Устроившись поудобней в углу рядом с очагом, я вытянул ноги и прислонился к стене. Что-то у меня все кости ломит. Особенно руки. С левой кистью понятно, но правая-то почему никак не проходит? И голова гудит. И глотать больно. Уж не заболел ли я? Как не вовремя! И отлежаться не получится. Надеюсь, завтрашний день будет лучше сегодняшнего. Очень на это надеюсь. Но почему-то совершенно в это не верю...