"Лёд" - читать интересную книгу автора (Корнев Павел Николаевич)

Глава 8

Старый добрый пинок по рёбрам по праву может считаться самым надёжным средством пробуждения. Самым надёжным не столько из-за высокой эффективности, сколько из-за доступности. В конце концов, ведро ледяной воды или коробок спичек не всегда под рукой, а приложиться тяжёлым ботинком по рёбрам спящего обычно проблем не составляет. Как правило, одного пинка вполне достаточно, чтобы поднять с постели кого угодно. Нет, разумеется, вбить в лентяя сознательность с первого же удара мало кому под силу, но что делает обычный человек в этом случае? Правильно, порывается дать вам в зубы. А это уже результат. Ветрицкий только хрюкнул, перевернулся на другой бок и с головой укутался в одеяло.

– Во сколько он вчера припёрся? – повернулся я к Максу.

Тот потянулся, зевнул и потёр глаза костяшками указательных пальцев. Немного подумал и пробурчал:

– Ни разу не угадал. Во-первых, он не припёрся – его принесли. Во-вторых, не вчера, а сегодня. Часа три назад.

– Не умничай. – Я сдёрнул с Коли одеяло – он, что-то недовольно бормоча, съёжился – и начал выбирать место для следующего пинка. Человек я относительно добрый, но только не сейчас. Мало того, что невыносимо раскалывалась голова, а рукава фуфайки заштопали просто отвратительно, так ещё вопреки договорённости Ветрицкий не появился на постоялом дворе ни вчера, ни сегодня. Я с Вороном битый час напрасно торчал в номере и, уже собравшись идти вызволять его из застенков инквизиции, решил заскочить за Максом. Не понимаю, как мне удалось сдержаться, когда оказалось, что в дупель пьяный Николай преспокойно дрыхнет у Кузьмы Ефимовича.

– Ты ж его покалечишь! – Ворон оттащил меня от вяло отбрыкивающегося парня, сел на корточки, ухватил Колю за голову и начал яростно тереть ему уши. – Ну ты и Штырлиц, Лёд! Вчера и словом не обмолвился, что оборотня завалили.

– Да я тут вообще не при делах, – отбрехался я и, почесав зудящую руку, спросил: – С чего ты взял, что это мы?

– Когда ты ушёл, я пацанов знакомых встретил. Весь вечер только и разговоров было, как Бояринова какой-то лучник пристрелил. – Ворон сжал голову Николая и слегка приподнял. – Ну а как этого обормота увидел, сразу сообразил, о ком базар был. Сам рассказать не мог?

– Делов-то. Было бы что рассказывать.

– Ой-ой-ой. Типа, тебе это как два пальца?

– Задрали уже с этим оборотнем. – Макс со всего размаху ударил по стене ребром ладони. – Николай то, Николай сё... Тьфу!

Ветрицкий наконец пришёл в себя, оттолкнул руки, сел на постеленном прямо на полу тюфяке и даже открыл глаза.

– Коля, ты живой? – Макс поднялся с кровати, застегнул пуговицы, заправил рубашку за пояс и, слегка припадая на раненую ногу, подошёл к заваленному одеждой столу. В выделенной ему целителем беньдёжке было жарко, но из открытой двери потянуло сквозняком.

– Ещё не знаю, – кратко, но очень ёмко выразил свои мысли по этому поводу Николай.

– Ты уж определяйся побыстрее. – Я постучал кулаком о ладонь. – И учти, если мы через полчаса не выйдем, то ты стопудово будешь скорее мёртв, чем жив.

– Куда спешим? – Николай, зажав ладонями виски, покачивался из стороны в сторону.

– Вообще-то мы уже час как выйти должны были. – Макс натянул свитер и взял со стола пояс.

– Сейчас уже утро? – ошалело оглядел нас Ветрицкий.

– А ты как думал? Давай, приходи в себя в темпе. – Я сунул Коле железную кружку с холодной водой и оглядел комнатку. – Лук твой где?

– Под столом вместе с автоматом валяется. – Макс принюхался к остывшему травяному чаю, вытащил размокшую апельсиновую корку и одним глотком допил. – Ефимыч сказал, в кости трещина.

– Когда ходить нормально сможешь? – чуть в голос не взвыл я. Ну и команда собирается! Хромой, два похмельных – Ворон с утра уже подлечился, но надолго ста граммов самогона не хватит, – и я, тоже не совсем здоровый.

– Как вчера и обещал – к обеду. – В открытую дверь заглянул целитель, без тени улыбки оглядел нас – думаю, его интересовало, не сотворили ли мы чего с комнатой – и с непонятным намеком произнёс: – Тут вами интересуются...

– Это кто ещё? – насторожился Ворон и положил ладонь на рукоять пистолета-пулемёта. «Узи-мини» в ближнем бою машинка чертовски эффективная, но где он умудряется боеприпасы к нему доставать? Как ни крути, девятимиллиметровый парабеллумовский патрон – это совсем не та вещь, которую можно купить в первой попавшейся оружейной лавке. Или у нас тоже девять на девятнадцать клепать начали?

– Спасибо, Кузьма Ефимович. Дальше я сам. – Отодвинув целителя в сторону, на пороге появился монах. Просторная чёрная ряса скрывала фигуру, но я бы поставил последний медяк на то, что до монастыря святой отец занимался либо тяжёлой атлетикой, либо борьбой. Да и сбитые костяшки пальцев и немного приплюснутый нос тоже о многом говорили. Где-то я его уже видел. Точно, это ж вчерашний иеродьякон, который осматривал двор Мишки Ряхина. Чего ему надо? Не знаю, но думаю, что-то для нас малоприемлемое. И судя по топоту ополченцев в коридоре, монах на этом будет настаивать.

– Никак вы награду нам вручать пришли? – через силу улыбнулся я.

– Сто рублей из церковной кассы лучник вчера уже получил. – Иеродьякон, слегка склонив голову, посмотрел на Николая. Тот кивнул, зажмурился и приложил кружку ко лбу.

– Тогда какое неотложное дело привело вас к нам? – попытался как можно спокойней поинтересоваться я. Во как завернул! Сам не ожидал, что так гладко выйдет.

– Мы сейчас обходим всех людей, которые общались с Бояриновым... с оборотнем. Проверяем, не заразился ли кто. – Иеродьякон на мгновение замолчал, подбирая слова.

Я кивнул. Да, появится новый перевёртыш, хлопот не оберёшься. Понятно, к чему дело идёт. Ну и задачку ему поставили! С одной стороны, задержав патрульного в рейде, можно огрести по полной программе, с другой стороны, выпускать заражённого человека из села совсем не дело.

– Тебя он мог во время драки оцарапать... – Монах специально не стал доводить свою мысль до конца. Думает, в обморок грохнусь? Зря.

– Вот. – Я вытащил из пластикового файлика с документами разрезанную напополам тетрадь и протянул монаху.

– Вам и от ведьминой хвори прививки ставить начали? – удивлённо протянул иеродьякон после долгого изучения содержимого тетради. Особое внимание он уделял печатям и подписям.

– Угу. Два месяца рука еле ворочалась. – Я забрал свою медицинскую карту и засунул её обратно в файл.

– Что ж, к вам больше вопросов нет. – Монах вышел из комнаты. – Да хранит вас Господь.

Ворон убрал руку с «узи» и, плотно прикрыв дверь, уставился на меня:

– Что-то я ничего не слышал про прививки, спасающие от заражения при укусе оборотня.

– А их и нет. – Я невозмутимо убрал документы в карман. Укушенные оборотнем или волколаком вообще выживают крайне редко – пасть у этих тварей будь здоров.

– Выходит, ты черноряснику фуфло толкнул... – задумчиво постукивая пальцами по дверному косяку, пробормотал Ворон.

– Э-э-э, Лёд, а ты по ночам выть не станешь? – забеспокоился Николай, которому после кружки воды стало немного легче.

– Не стану.

– Точно? – не поверил мне Ветрицкий.

– Тебе-то чего беспокоиться? – не упустил случая поддеть Николая Макс. – Ты ж у нас теперь «Лучник – смерть вервольфов».

– Оборотнем может стать только тот, у кого есть к этому генетическая предрасположенность, – решил разрядить обстановку я. – При приёме в Патруль всех проверяют на сопротивляемость магическим воздействиям, психические отклонения и эту самую предрасположенность.

– И? – Ветрицкий поднялся с тюфяка и засуетился. – Макс, где здесь толчок?

– Направо по коридору, последняя дверь.

– И у меня её нет. – Мне не удалось скрыть улыбки, когда позеленевший Николай, зажав ладонью рот, выскочил из комнаты. Ему ещё повезло – обычно туалеты во дворе ставят. – О чём и была сделана соответствующая запись в моей медицинской карте. Всё ясно?

– Да ладно, Лёд, чё ты? – заулыбался Ворон. – Я ж так, для твоёго же блага...

– Проехали. – Я решил не устраивать разборок. Не будь у меня с Максом соответствующего штампика в медицинской карте, до сих пор бы после встречи с волколаком в больничке парились.

– Слушай, Лёд, а у меня этот штамп смазан, ничего не разобрать. – Макс пытался рассмотреть запись в собственной медицинской карте.

– Тебе это зачем? Печать же синяя.

– А что написано?

– Да без разницы. – Я уселся на освобождённый Ветрицким тюфяк.

– А заразившись, вылечиться можно? – Макс свернул тетрадку и сунул её во внутренний карман полушубка.

– Можно. Серебряной пулей в висок. – Ворон приставил палец к виску. – Пух-х-х!

– Полностью только так, – согласился с ним я. – Но вроде есть препараты на основе серебра, которые блокируют трансформацию и мозги в полнолуние прочищают.

– Не помешаю? – В открытую дверь заглянул худой светловолосый паренёк лет двадцати.

– Чего надо? – Ворон оценивающе оглядел залатанные валенки и потёртый тулуп пришедшего.

– Я предлагаю...

– Ничего не покупаем, – даже не дослушав, перебил парня Макс.

– Но лошади... – начал мять в руках ушанку пацан.

– Не понял? Не надо ничего, – придвинулся к нему Ворон.

– Лошади? Ну-ка подожди, – заинтересовался я. – Какие лошади?

– Да вы их видели, – заторопился парень. – Вас вчера на них подвозили.

– Мишкины, что ли? – сообразил Макс. – А ты сам-то кто такой?

– Мишкины, Мишкины, – как китайский болванчик, часто-часто закивал пацан. – А я племянник его, Фёдор Ряхин.

– И каким боком ты к этим лошадям отношение имеешь? – Макс не обратил внимания на протянутую для знакомства руку. – Они разве не детям его достаться должны были?

– Каким детям? – не понял Фёдор. – Не было у него никого.

– Не было? – Я не то чтобы сильно удивился, но всё же... «Четверо детей по лавкам». Вот оно как.

– Не было. Всё мне перешло, – подтвердил парень. – Не верите, у Кузьмы Ефимовича спросите.

– И ты лошадей продаёшь?

– Продаю.

– А к нам чего пришёл? – процедил Ворон.

– Ну... – замялся Фёдор, – вы ж награду за оборотня получили...

– И что из этого? – поскрёб заросший щетиной подбородок Макс.

– А деньги без движения лежать не должны, – почти моментально нашёлся паренёк. – Вот я вам лошадей и предлагаю. Выгодное капиталовложение, между прочим.

– Ну и какая, на фиг, нам здесь выгода? – цыкнув зубом, усмехнулся я. Понахватался от дядьки умных слов, стервец. – Учитывая, какой дрянью Мишка этих коняг пичкал, мы их даже на мясо продать не сможем.

– Зачем на мясо? Я их вместе с санями продаю.

– Сани продаёшь? – вернувшийся Ветрицкий сразу же взял быка за рога. – Сколько хочешь?

– Трёшку.

– Лучник, а ты разве не все деньги вчера пропил? – с вполне различимым намёком в голосе полюбопытствовал Макс.

– Не, меня угощали, – не понял подтекста, а может, специально не обратил внимания тот.

Ну что с ним делать? Кто так торгуется? Вообще-то нам эти сани не нужны, но если можно взять по дешёвке, то почему бы и нет? Всё не пешком топать.

– За таких доходяг больше полтинника просить грешно, – решил поторговаться я.

– Что? Палтус за двух лошадей с санями? – выпучил глаза Фёдор. – Не смешите мои тапочки! Две с половиной сотни и ни копейкой меньше.

– Да? А чем мы кормить этих проглотов будем? – взмахнул я руками. – Они завтра же без жратвы околеют! Семьдесят пять рублей максимум. И то только из-за доброй памяти о Мише.

– Ой, только не надо! – и не думал уступать наследник. – Кормить нечем! Можно подумать, серый мох только у нас растёт! Я вам мешок овса и два сена могу в довесок дать.

– Сотня. Больше даже не проси, – сделал последнее предложение я. У Ветрицкого как раз сто рублей должно быть. Тратить свои деньги у меня никакого желания нет.

– Сколько? Да вы в Форте на одном мясе больше заработаете!

– Это после того, как их неизвестно какой гадостью кормили?

– А кто там об этом знает? – привёл железный аргумент Фёдор. – Смотрите – не купите, сам в Форт поеду.

– Давай сделаем так... – задумался я. – Коля, ты свою сотню в это дело вкладываешь?

– Да, – без колебаний согласился Ветрицкий. Сразу видно, не знает деньгам цену.

– Мы тебе даем сто рублей золотом. – Я поднял АКМ – всё равно патронов к нему больше нет – и развернулся к Фёдору. Тот побледнел, сделал шаг назад и упёрся спиной в стену. – И автомат.

– Куда я эту тарахтелку дену? – отошёл от испуга продавец.

– Твои проблемы. Хошь, продай, хошь, сам пользуй, – улыбаясь, заявил Ворон.

– Договорились, нет? – спросил я.

– А, леший с вами. По рукам, – поняв, что больше из нас ничего не выжать, согласился Фёдор. Да и рассчитывал ли он получить больше, чем сотню? – Давайте золото.

– Не гони, – остановил его я. – Макс, иди узнай у Кузьмы Ефимовича, не набрехал ли он нам про наследство.

Фёдор оскорблённо надулся, но Макс, не обратив на его мину никакого внимания, пошёл искать целителя. Вернувшись минут через пять, он утвердительно кивнул:

– Порядок.

– Пошли товар проверим, там и рассчитаемся. – Я отдал продавцу АКМ – чего лишнюю тяжесть таскать? – и тут мне в голову пришла неожиданная мысль. – Пацаны, а кто-нибудь с лошадьми обращаться умеет? Я нет.

Макс и Николай отрицательно помотали головами.

– А чё там сложного? – удивился Ворон. – Запрячь-распрячь и я могу.

– Ты?! Откуда?

– Я к своей, когда она в Еловом жила, частенько мотался, там и научился.

– Замечательно, а что мы без тебя делать будем? – пробормотал я, но, подумав, решил махнуть на это рукой. Если что, мы их в Лудине и перепродадим. А не получится – сдадим на живодёрню. Денег не наварим, но и в большом убытке не останемся. – Ну всё тогда – забираем сани и в путь.

– А завтрак? – возмутился Макс.

– Мы у Якова уже позавтракали, – почесал я затылок. – Коля, ты есть хочешь?

Ветрицкий снова позеленел, но сумел взять себя в руки и выдавить, что-то отдалённо похожее на отрицание.

– Не судьба, Макс. В дороге перекусишь. – Я закинул на плечо брезентовую сумку. – Фёдор, ты нам пару бутериков не сварганишь? Сделку объесть.

– Сделаю. Куда деваться?

Уже через час мы, без проблем миновав пост на воротах, выехали из села. Дорога на север потянулась среди унылых полей. Леса должны были начаться дальше, а пока из снега только изредка торчали пеньки спиленных деревьев. Задувший ещё вчера северо-восточный ветер за ночь только усилился, и по полям замела позёмка. Не нравится мне эта погода. Как бы нам в буран не попасть.

Нет, как всё-таки кстати оказались сани! Без них наша инвалидная команда рисковала сразу после выхода устроить привал и уже с него не подняться. А так – всё путём, все при делах. Похмельный Ворон, нахохлившись и подняв воротник своей короткой дублёнки, правил санями. Макс, вытянув больную ногу, откинулся с автоматом в руках к задней спинке саней и посматривал по сторонам. Николай время от времени перегибался через левый борт и оставлял на снегу длинную жёлтую полосу с ошмётками вчерашних полупереваренных закусок. Я оккупировал с той же целью правый борт, но рвало меня только желудочным соком, и след с моей стороны был намного скромней. Блин, похоже, я вчера сотряс заработал.

– Завязывай, – остановил я Ворона, уже не первый раз вытащившего пластиковую полторашку, в которой плескалось больше литра самогона.

– Лучник, хлебни сэма, – предложил Ворон, косясь на меня.

– Выблюю, – отказался Николай.

– Выблюешь, ещё глотнешь.

– Я блевану ещё раньше, чем хлебну.

– Кидай сюда соску, – распорядился я, видя, что Ворон не торопится закручивать пробку. Нажрётся, кто тогда лошадьми заниматься будет? Убрав пойманную пластиковую бутыль себе в рюкзак, я посмотрел на небо. Совсем облаками затянуло. Едва проглядывающее сквозь снежную пелену тусклое пятно солнца уже начало клониться к горизонту.

– Что, Коля, легче не стало? – Макс почесал лоб дулом автомата.

– Неа.

– Ты б убрал автомат, – посоветовал я. – Вышибешь мозги, а нам потом сани чистить.

– Закон компенсации: чем лучше было вчера, тем хуже сегодня. – Макс положил «абакан» на колени.

– Да, вчера было хорошо. – Николай мечтательно вздохнул. – Холодная водочка, баня, девочки...

– Девочки? Девочки – это хорошо, – согласился с ним Макс. – Главное, ничего не намотать.

– Думаешь? – забеспокоился Ветрицкий.

– Запросто, Лучник, запросто, – на полном серьёзе подтвердил Макс и хохотнул: – Да ты не переживай, лучшее средство от излишней застенчивости – как раз лечение венерических заболеваний.

– Пошёл ты!

– Уймись, Макс, – попросил я. Понахватался, понимаешь, от Шурика Ермолова. У того таких присказок на каждый случай по две. По две дюжины. Лучшее лекарство – цианистый калий. Лучшее средство от тошноты – два пальца в рот. И без счёту куда более циничных и совершенно нецензурных.

– А чё я? – Макс и не пытался скрыть ухмылку.

– Ты, Коля, не парься. Это в Форте подцепить что-нибудь проще простого, – я решил успокоить парня, – в Волчьем логе за этим следят строго.

– У нас проблемы, – негромко сказал непривычно задумчивый Ворон.

– Что такое? – поднял я штуцер. Макс схватился за автомат и завертел головой по сторонам. Волки? Или кто похуже? В такую метель, да ещё под лазурное солнце из нор выползти может что угодно.

– Ветер усиливается, – объяснил Ворон.

– И что? – облегченно выдохнул я.

– Буран будет, вот что. Надо укрытие искать.

– С чего ты это взял? – засомневался Макс. Но тут порыв ветра швырнул ему в лицо горсть снега, и он поднял воротник. Я опустил на лицо шапочку, Николай поправил широкие пластиковые очки.

– Глаза разуй, – огрызнулся Ворон. Ветер стал ещё сильнее, видимость упала метров до двадцати.

– Смотри, это же перекрёсток на Ключи? – спросил я.

– Это ты у меня спрашиваешь? – хмыкнул Ворон. – Кто из нас патрульный?

В этот момент из снежной мглы появился деревянный столб с прибитым указателем. Я напряг глаза и прикрыл их ладонью от летящей снежной крупы. На одной доске было выведено: «Лудино – Волчий лог». Мы выехали на перекрёсток, и стала видна надпись на второй табличке: «Ключи – Еловое».

– Смотрите: где-то слева должна быть просека, – стараясь перекрыть вой ветра, крикнул я, когда мы миновали перекрёсток. Ещё б её разглядеть! Ветер нёсся со скоростью бешеного быка и швырял в лицо и за шиворот непрерывный поток снега.

Просеку мы едва не пропустили. Узкая прореха в стене деревьев на миг показалась и тут же исчезла, скрытая вьюгой.

– Поворачивай! – заорал Ветрицкий и затряс Ворона за плечо, указывая на проезд. Тот отмахнулся и направил лошадей на просеку. Раскачивающиеся под порывами вьюги ветви деревьев почти задевали сани. Ветер, усилившийся в узкой просеке, словно в аэродинамической трубе, без труда проникал сквозь одежду и забивал под неё колючие ледяные снежинки. Моментально закоченело все тело, запястья и шею начало ломить. К нашему счастью, вскоре мы выехали на широкую расчищенную от деревьев площадку, и ветер поутих. Посреди поляны сквозь пелену падающего с неба снега уже были различимы огораживающие хутор стены. Добрались! Ещё б нас внутрь пустили.

– И ни слова, что мы из Патруля, – сразу предупредил я. – Идем в Туманный за шкурами серков.

– А что такое?

– До Лудина рукой подать, ещё стуканут рейнджерам.

– Да, палево, – согласился со мной Ворон. Дёргать за ручку звонка пришлось минут десять. Когда мы уже окончательно потеряли надежду, что нас услышат, и начали решать, кому лезть через забор, железная пластина, закрывающая смотровую щель, ушла в сторону.

– Чего надо? – расслышали мы сквозь завывание метели.

– Переждать буран! – прокричал, придвинувшись к забору, я.

– Переночевать?

– Нет! Переждать! Буран переждать! – снова заорал я. Нас бы только впустили. Если буран не стихнет, о ночёвке вечером договориться можно будет.

– Кто такие?

– Промысловики. Серков в Туманный бить идём.

– Сколько вас? – Хуторянин сдвинулся в сторону и попытался рассмотреть, не прячется ли кто сбоку.

– Четыре человека, но ещё нужно укрытие для лошадей!

– Заходите. – Толстенная дубовая створка немного подалась назад, и мы с Максом, навалившись, с трудом раскрыли ворота. Я обратил внимание на массивные железные петли и на отсутствие на них защитных рун. Странно.

Хуторянин в длинном меховом плаще с капюшоном, полностью скрывающим лицо, отошёл в сторону и освободил проезд для саней. Ветер сдёрнул капюшон с головы, я успел рассмотреть узкое и худое лицо нашего хозяина. Совсем молодой ещё парень производил впечатление то ли восстанавливающегося после тяжёлой болезни, то ли просто постоянно недоедающего. Из-за тёмных кругов и выступающих надбровных дуг глаза казались глубоко запавшими. Да он совсем околел на морозе, бедняга! В лице ни кровинки, губы посинели.

– Макс, как нога? – спросил я, закрыв свою створку ворот и задвинув брус засова.

– А? Нога? – Макс опустил руку, прикрывающую лицо от ветра – во дворе было гораздо спокойней, казалось, даже снег валил не так сильно, – и задумался. – Нормально нога, не болит.

Вот и замечательно, не зря Кузьма Ефимович свой хлеб ест. Я вытащил из саней вещмешок и осмотрелся. Просторный двор ограничивали фасад жилого дома, хлев и сарай. Или конюшня? Ну да, вон ещё не заметённый снегом конский помёт валяется. На противоположной от ворот стороне двора прямо у забора из сугроба выглядывала деревянная крышка и колодезный журавль. Одноэтажный жилой дом больше напоминал длинный барак. В узкие, закрытые ставнями окна не смог бы протиснуться даже ребёнок. Из двух печных труб – всего их торчало на крыше четыре – шёл дым. Саму крышу покрывала солома, но под ней я приметил добротные доски. Странно, конуры нигде не видно, да и собаки не гавкают. А вообще небогато живут. Обычное дело для небольших хуторов.

– Куда лошадей загнать можно? – спросил я, подойдя к хуторянину.

– Распрягайте и ведите на конюшню, там стойла свободные есть, – парень указал на сарай, стоящий напротив сеней барака.

Макс подошёл к конюшне и раскрыл одну створку широкой двери. Пока он возился с щеколдами, запирающими вторую створку, я махнул рукой Ворону:

– Подъезжай!

Здесь хоть немного сарай от снега прикроет. Макс наконец справился с дверью и вошёл в конюшню.

– Пойду, посмотрю, где лошадей можно привязать, – объяснил он мне.

Ага, так ему кто-то и поверит. Явно ведь погреться решил. Я попытался до конца открыть дверь, но из-за наметённого снега сделать это оказалось совсем не просто. Пришлось налечь изо всех сил. Ветрицкий выскочил из саней, закинул за спину рюкзак с прицепленным к нему чехлом с луком и распахнул вторую створку. Ему это удалось без труда – снегу с той стороны нападало куда меньше.

– На, подержи. – Я отдал ему штуцер и вещмешок и снова приналёг на дверь.

– Лёд! – Крик Макса заставил меня оторваться от сворки и раздражённо выпрямиться.

– Чего? – Зачем так орать? Нельзя подойти и нормально сказать?

– Лёд! Сюда, быстрее!

Я чертыхнулся и зашёл в конюшню. Ничего не понимающий хуторянин оглянулся на сани и пошёл за мной.

– Чё орёшь? – рыкнул я на Макса, который чуть ли не подпрыгивал от нетерпения у привязанной к столбу лошади. Ну, лошадь, ну, не распряжённая. Выходит, этот паренёк только что откуда-то прискакал. Теперь понятно, почему он такой замёрзший. Но хоть убей, не понимаю, из-за чего все эти крики.

– Клеймо!

Я пригляделся внимательней и разглядел выжженное на крупе тавро. Очень простое тавро. Круг, вписанный в треугольник. Сзади раздался шорох шагов. Рванув из кобуры «кольт», я резко развернулся и вскинул пистолет.

Все сомнения – мало ли как здесь мог оказаться конь с клеймом Нижнего хутора? – улетучились, стоило мне взглянуть в сверкающие глаза хуторянина. Я нажал на курок, и парень подавился собственным криком: тяжёлая пуля, выпущенная почти в упор, ударила его в лоб и отшвырнула на пол. Оскалившись – из-под верхней губы полезли белые клыки, – вампир приподнялся на локтях, но я подскочил и выстрелил сначала в левую сторону груди, потом в правую. Уж и не помню, откуда в голове засело, что у кровососов два сердца. Пули сорок пятого калибра раздробили рёбра и должны были в клочья разнести внутренности, но обольщаться не стоило: пули надрезанные, и первый выстрел в голову вообще полчерепа снёс. И уж если дыра во весь затылок эту тварь не остановила...

– Макс, Ворон, на руки! Коля, осиновые стрелы доставай! – на одном дыхании проревел я, сунул пистолет в кобуру и выхватил нож.

Макс ухватился за дёргающуюся руку вампира и навалился на неё всем телом. Влетевший в конюшню Ворон поступил умнее, схватив стоящие у стены вилы, размахнулся и пришпилил правую руку кровососа к доскам пола.

– Дверь держи! – Мой крик заставил бестолково суетящегося вокруг нас Ветрицкого заняться делом. Я упал на колени прямо в чёрную лужу крови, левой рукой ухватился за волосы и, оттянув голову вампира назад, резко ударил вниз занесённым ножом. Клинок вонзился в открытое горло. Лезвие с хрустом рассекло гортань, чёрная струя крови ударила мне в лицо. Руку словно пронзил электрический разряд, но я не останавливался и продолжал выдергивать и снова всаживать нож. Рассечённое когтями оборотня предплечье заломило, лезвие тесака из тёмно-синего стало чёрным. Шея кровососа превратилась в сплошную рану, а эта тварь всё никак не желала подыхать. Наоборот, вампир делал всё возможное, чтобы сдохли мы: его левая нога взметнулась вверх и, неестественно выгнувшись, угодила прямо в лоб Максу. Тот кубарем покатился по полу.

– А-а-а! – Щёлканье тетивы лука перекрыл дикий вопль Ветрицкого.

– Макс, помоги ему, – прохрипел я, пытаясь плечом прикрыть горло от освободившейся руки вампира. Нож, угодив в позвоночник, застрял между двумя дисками. Покачав вправо-влево, мне удалось освободить лезвие и снова ударить в то же место. От двери послышались короткие – в два патрона – очереди «абакана». Третье попадание в повреждённый позвонок оказалось удачным – клинок перебил спинной мозг. Тело вампира выгнулось в агонии, но я не переставал бить ножом до тех пор, пока его голова не осталась болтаться на волосах у меня в руке. Ну что, тварь, попробуй отрасти новую черепушку! Или приживи эту. Откромсанная голова полетела в дальний конец конюшни, туда, где бесновались в стойлах одуревшие от стрельбы и запаха крови лошади.

Раздалось несколько ружейных выстрелов, привязанный напротив двери конь вскинулся на дыбы, забил копытами и повалился на пол. Оп-па, надо мне к стене перебираться, пока не прилетело чего. Убрав нож в чехол, я размял плечо, в которое мёртвой хваткой вцепился вампир – как бы в ключице трещины не было – и посмотрел, как дела у парней. Ветрицкий, тяжело дыша, прислонился к стене. Макс укрылся с другой стороны двери и перезаряжал автомат. Ворон осторожно выглядывал из-за поддерживающего крышу столба. Заряды дроби вхолостую выбивали щепки из стен и косяка. Вхолостую? Как бы не так! Стрелки заставили нас спрятаться и прекратить огонь. А если вампиры добегут через двор до конюшни, нам крышка.

Я подскочил к двери, выглянул и, оттолкнув Ветрицкого в сторону, спрятался за стену. Там, где только что была моя голова, косяк разлетелся на мелкие щепки. Картечь. Но главное я заметить успел. Во-первых, до вещей, отставленных в санях, и до самих саней нам не добраться – испуганные стрельбой лошади унеслись в дальний край двора, где их пристрелили хуторяне. Во-вторых, вампира с торчащей из бока стрелой только что затащили в дом, и, значит, новая атака последует с минуты на минуту.

Надо кровь из носу заставить замолчать их стрелков. Николай со своим луком сейчас ничего сделать не может: не шибко толстые доски сеней тем не менее прекрасно защищали от стрел. А вот от пуль... Конечно, простой свинец кровососа надолго не успокоит, но если пуля попадет в ружьё... Пуля... Куда мой вещмешок Ветрицкий кинул? Вот он! Я вытащил из мешка гранатную сумку и, широко размахнувшись, катнул её по полу к Максу. Сейчас мы кровососам устроим.

– Приготовьтесь! – скомандовал я. – Макс, одну гранату, и только в сени. Я и Ворон тебя прикроем. На счёт три...

– Раз.

Макс перестал копаться в сумке и, прислонившись к стене, замер с гранатой в руке.

– Два.

Я проверил поднятый с пола штуцер и встал рядом с дверью.

– Три!

Выглянув из-за стены, я выстрелил картечью в окно сеней и принялся всаживать винтовочные пули в смутно различимые из-за падающего снега силуэты хуторян. Высунувшийся из-за столба Ворон несколько раз перечеркнул очередями дверной проём. Когда он спрятался обратно, выскочил Макс и швырнул гранату. В ответ бухнул одиночный выстрел. Зашипев от боли, Макс метнулся под защиту стен и зажал плечо. Громыхнул взрыв.

– Сильно зацепило? – спросил я и положил разряженное ружьё на пол.

– Не, пара дробин всего, – поморщился в ответ Макс.

Я осторожно выглянул в дверь и удовлетворённо хмыкнул: от сеней осталось только основание крыльца и разлетевшиеся на полдвора доски и щепки. Даже если у них ещё есть ружья, пусть попробуют нормально прицелиться через свои бойницы.

– Прикройте! – На крыше послышался шорох, я вытащил «кольт» и выскочил из дверей. Задрав голову и разглядев забравшегося на конёк крыши вампира, мне не сразу удалось пересилить себя – на первый взгляд, мальцу можно было дать не больше десяти-двенадцати лет. Промедление едва не стоило мне жизни – вампирёныш уже сжался для прыжка, когда я вскинул руку с пистолетом. Две пули попали в грудь и подкинули тщедушное тельце в воздух. Не удержавшись на крыше, вампир сорвался на снег перед конюшней. Сразу же откатившись в сторону, он вскочил на ноги, но, получив в горло стрелу с осиновым древком, забился в судорогах. Одним меньше.

Из дома высыпали взрослые вампиры и понеслись через двор. Тренькнула тетива, кровосос на бегу ушёл в сторону, и стрела бессильно загудела, вонзившись в стену барака. Я два раза выстрелил – первая пуля прошла мимо, вторая снесла макушку бегущему слева вампиру – и заскочил в конюшню. Так-то, это вам не от стрел уворачиваться. Занявший моё место Макс влепил две пули в живот вырвавшегося вперёд хуторянина, тот сбился с шага и получил в бедро выпущенную Николаем стрелу. Оставшийся невредимым кровосос подхватил своих раненых собратьев и затащил в дом. Фу-у-у, отбились...

– Макс, Ворон, расстреливаете этих тварей, пока они бегут. Коля, бьёшь подранков. – Я перезарядил «кольт». Две последние пули в обойме должны быть с кристаллами, вытащенными из раскуроченных «свинцовых ос». Их бы для другого дела приберечь, но не судьба.

– У меня семь стрел всего осталось, – предупредил Ветрицкий.

– Хреново. Надо отсюда выбираться. – Ворон лихорадочно осмотрел конюшню.

– Думаешь, они ещё полезут? – вытер пот с лица Макс.

– Угу, – сплюнул я. В низу груди нарастало непонятное давление. Страх? – Главное, чтобы в обход не пошли.

– Не получится... Пятеро! – Выглядывающий во двор Макс открыл стрельбу. К нему присоединился Ворон. Опасаясь попасть под его очереди, я присел и четыре раза выстрелил в ближайшего вампира – знакомый гад, быстро же у него черепушка отросла! Две пули прошли выше, третья попала в солнечное сплетение, а четвёртая, зацепив плечо, развернула потерявшего скорость кровососа. Мелькнула оставленная разрывной пулей кровавая дыра в спине. Два вампира покатились по земле, сбитые с ног автоматными очередями. Раздался странный вибрирующий звук, в глаза будто сыпанули мелкого песка, но неприятное ощущение почти сразу прошло. Магия? Чуть не наступивший на меня Ветрицкий успел выпустить две стрелы. Одна бесследно исчезла в окне барака, вторая оторвала ухо вампира – тот ещё не успел прийти в себя после автоматной очереди, пробившей грудь, – и задрожала в стене. Избежав потерь, кровососы развернулись и скрылись в доме. Быстро бегают, сволочи!

Николай подскочил к лежащему на полу Ворону и оттащил его к стене. Тот пришёл в себя, затряс головой и сел. Не будь у Макса и Ветрицкого амулетов, эту атаку бы мы не пережили. Меня и то зацепило. А ночью от магии крови наши амулеты не помогут.

Жадно глотая воздух, Николай подошёл ко мне:

– И что это было?

– Разведка боем. – Я взял штуцер и расстегнул патронташ. И, на мой взгляд, вполне удачная. По крайней мере, у нас осталось на две стрелы с осиновым древком меньше, а число вампиров не уменьшилось.

– Твою мать! – с какой-то непонятной тоскливой интонацией выдохнул Макс и неуверенно поднял автомат. Я выглянул и обомлел: через двор неторопливо шла женщина. Чёрные волосы разметались ниже плеч, снежно-бледная кожа казалась на их фоне ослепительно-белой. Изумрудные глаза с вертикальными зрачками смотрели с холодным презрением. Длинный, подбитый мехом плащ был распахнут, на груди светился призрачным зелёным сиянием какой-то амулет.

– Стреляй! – заорал я, кинул штуцер на пол и, прицелившись из «кольта», нажал на курок. Мимо. По снегу к женщине побежали вбиваемые пулями фонтанчики снега, но прямо у её ног очередь ушла в сторону. Шумно выдохнув, Ветрицкий отпустил тетиву. Стрела понеслась прямо в грудь хуторянке, но, не долетев пару шагов, едва заметно вильнула и с глухим звуком воткнулась в стену барака. Из двери выскользнул вампир и укрылся за спиной у женщины. Да они нас сейчас на куски порвут!

– Не стреляйте! – Мне удалось рассмотреть светящийся амулет. Ну-ну...

Подняв вдруг ставший тяжёлым «кольт», я выстрелил в грудь вампирше. Получи, тварь! Пуля с кристаллом, попав в поле защитного амулета, ослепительно взорвалась оранжевым пламенем. Женщина сделала шаг назад, окружающий её силовой покров засветился бледно-голубым светом и ощутимо прогнулся. Не теряя времени, я выпустил последнюю пулю. Взрыв пробил не успевшее восстановиться защитное поле, полыхнувшее пламя опалило вампирше лицо и отшвырнуло её на пару метров назад. Крадущийся позади кровосос подхватил обмякшее тело и кинулся в дом.

– Макс, готовь гранаты. – Убрав пистолет в кобуру, я принялся перезаряжать штуцер. Следующую атаку нам не отбить, надо попытаться прорваться сейчас, пока ещё осиновые стрелы остались. Покачав на ладони переделанный Борей в зажигательный заряд медный шар, я с сожалением убрал его обратно в сумку. Неизвестно, какой магией сейчас защищён барак. Лучше не рисковать.

– Что делать будем?

– Прорываться. – Я вытащил из вещмешка пластиковую бутыль с самогоном. – Ворон, займись лошадьми.

Уже вполне пришедший в себя Ворон побежал в глубь конюшни к стойлам. Вскоре оттуда раздались хлопки выстрелов и дикое ржание лошадей. Животных жалко, но что делать? Успокаивать их и запрягать времени нет. Я закинул вещмешок на спину, скрутил крышку с бутылки и начал поливать деревянные стены и солому самогоном. Если у кровососов найдутся более важные дела – например, тушение пожара, – то, возможно, они не смогут сразу отправить за нами погоню. Щелчок зажигалки – и над лужами самогона взвились почти прозрачные, голубоватые на концах лепестки пламени.

– Гранату. – Я выдернул чеку, выскочил во двор, метнул гранату в дверной проём барака и, перехватив ружьё, помчался к воротам. Сзади раздался взрыв, во все стороны полетели обломки крыльца. Только бы никого из наших осколками не зацепило. Выскочивший из-за угла дома наперерез мне вампир ухватился за воткнувшуюся в живот стрелу и упал на снег. Макс обогнал меня и сдвинул в сторону тяжёлый засов. Подбежавшие Ворон и Ветрицкий не давали вампирам высунуться, пока мы за вбитые железные скобы тянули на себя тяжёлые ворота. Макс последним выскользнул в щель между створками и, развернувшись, швырнул гранату.

– Бежим!

– Получи! – заорал подскочивший после взрыва к воротам Николай и выпустил одну из последних стрел. Я повернулся – над конюшней уже поднимались клубы дыма, – рванул Ветрицкого за плечо и побежал за почти не различимыми в метели парнями. Бежали мы долго. Ветер дул прямо в лицо, снег забивал глаза, и только ожидание погони заставляло передвигать ноги. Окончательно выдохшись где-то на середине просеки, я нагнал Макса, толкнул его и, указав на лес, прохрипел:

– Сворачиваем.

Если повезёт, снег занесёт следы, и вампиры нас потеряют. Проваливаясь в глубоком снегу, мы начали пробираться через лес. Здесь ветер был слабее и только жутко свистел в кронах деревьев.

– Стойте! – на небольшой полянке, где от падающего снега кое-как защищали несколько высоких елей, скомандовал я.

– Привал? – с надеждой выдохнул Николай и навзничь упал на снег.

– Щас! – Я вытащил из кармашка длинную тяжёлую пробирку с чёрным порошком. – Живо ко мне!

– Ты чего? – насторожился Ворон.

– Отвали. – Я выдернул пробку и первым делом очертил вокруг нас круг. Тяжёлый, словно свинцовый, порошок, высыпаясь из пробирки, отвесно падал вниз и вспыхивал на снегу ярко-белым пламенем. Жаль пробирку, на крайний случай берёг. Да ну и фиг с ним, если нас найдут вампиры, никакие охранные чары не помогут. Завершив круг, я разделил его на четыре части и начал выводить вспыхивающие пламенем надписи. За что люблю эти чародейские штучки – в порошке уже содержится необходимая магия, и самому напрягаться нет надобности. Правда, и составить таким образом можно только простейшие заклинания. Закончив ритуал, я с облегчением выдохнул и швырнул пробирку в снег.

– Всё? Прилечь можно? – Николай едва держался на ногах.

– Какой «прилечь»? Шевелите ногами! – Проваливаясь по колено в снег, я пошёл через поляну.

– Ты что сделал-то? – побрёл вслед за мной Ворон.

– Наши ауры приглушил. – Мне удалось протиснуться меж двух сосен и, ухватившись за сук, вытащить завязшие в сугробе ноги. – Теперь вампиры нас своей магией найти не смогут. Часа два-три.

– А потом?

– Потом смогут, если мы не уберёмся от них как можно дальше, – закашлялся я.

Теперь мы шли молча. Ветер раскачивал деревья, снег валил не переставая. Ветви так и норовили, неожиданно вылетев из темноты, хлестнуть по глазам. Мы вытянулись в цепочку и постоянно менялись местами – одному прокладывать путь через сугробы ни у кого не было сил. Я закоченел, ноги еле шевелились, хриплое дыхание, должно быть, разносилось на весь лес, который, казалось, не кончится никогда. Уже начало зарождаться подозрение, что мы заблудились, но тут деревья начали редеть. Через несколько минут мы вышли на опушку. Здесь стало хуже, чем в лесу: не сдерживаемый деревьями ветер с жутким воем нёс настоящие волны снега, ничего не было видно даже на расстоянии пары-другой шагов.

– Куда? – прикрывая рукой рот, просипел Макс.

– Туда, – махнул правой рукой Ворон, – дорога на Лудино там должна быть.

Так и есть. На хутор с дороги мы свернули налево, с просеки в лес тоже. Теперь нам направо. Идти по полю оказалось куда трудней, чем по лесу. Ветер жалил и сильными порывами едва не сбивал с ног. Проваливаясь почти по пояс – лыжи-то остались в санях, – мы пробирались через глубокий снег.

Прошло минут двадцать, когда стал слышен какой-то посторонний шум. Остановившись, я повернулся спиной к ветру и развязал ушанку: только метель воет или нет?

– Эй, вы слышите что-нибудь? – Мне не давал покоя этот шум.

– Ветер свистит, – проорал в ухо Макс и отвернулся. Я завязал ушанку и пошёл дальше. Свист ветра немного стих, но странный гул не пропал. Наоборот, едва различимый раньше, сейчас он монотонно ввинчивался мне в голову. Казалось, источник звука постепенно приближается.

– Коля, ничего странного не слышишь? – остановил я Николая.

Тот отмахнулся, и в этот миг я увидел отблеск странного сияния впереди – будто сквозь вьюгу мигнул прожектор. Свет появился и пропал, а снег сразу же забил глаза. Я зажмурился и постарался различить, есть ли впереди что-либо магическое – не машина же со включенными фарами там стоит. И вот тогда я действительно увидел... Вытянутое над землёй полотнище непередаваемого молочно-зеленоватого оттенка медленно плыло нам навстречу. Оно не было однородным – размытые человекоподобные фигуры на мгновение вырывались из общей вязкой массы и снова сливались с ней. Я такого ни разу в жизни не видел, но сразу понял, что это такое. Туманники. Сразу припомнились слова Мишки Ряхина: «Туманники волной пошли». Зря не поверил, значит. Чем являются эти порождения стужи на самом деле, не могли понять даже лучшие специалисты Гимназии. Заумь о псевдоразумных сгустках биоэнергии никого не устраивала. Вы мне объясните, зачем этим самым сгусткам людей жрать? Да так лихо, что только кости остаются. И как потом на свет всякие жуткие твари появляются?

– Стоять! – заорал я так, что перекрыл даже вой бурана.

– Чего тебе ещё? Пошли уже, – повернулся Макс.

– Туманники! – задыхаясь, объяснил я.

– Галюны начались? – остановился рядом Ворон. – Какие, на фиг, туманники? Шевелите поршнями, пока нас здесь не засыпало.

– Сам посмотри, – указал я на размытую молочную пелену, которая уже была хорошо видна сквозь несущуюся по полю вьюгу, и вытащил из сумки испорченный Борей артефакт.

– Ой-ё! – только и смог выдавить из себя Ветрицкий.

– Обойти не получится? – завертел по сторонам головой Ворон.

– Нет, они нас учуяли. – Я зажал в руке медный шар и попытался успокоить дыхание. – Когда дам команду – бегите за мной. Кто отстанет – покойник.

По мере приближения туманников меня стало колотить всё сильнее. Ужас, исходивший от молочной пелены, накатывал волна за волной. Ветер стих – мы оказались в мёртвой зоне. Я до боли сжал в руке медный шар, дождался – кидай же, кидай! – пока туманники не приблизились метров на пять, и лишь тогда активировал амулет. Если не сработает, нам каюк. Шар исчез в вязкой туманной пелене, из которой уже тянулись сотни прозрачных щупалец. Мы, затаив дыхание, подались назад. И что? Сначала туманники засветились изнутри, потом жёлтое пятно увеличилось, стало ярко-красным, и мгновение спустя из прожжённой дыры вырвались клубы огня. От ударной волны заложило уши, а в глазах замелькали огненные зайчики. Взрыв проделал в пелене дыру, в которую со свистом ворвался вновь взметнувшийся ветер. Опалённые края дыры начали, судорожно подёргиваясь, медленно сжиматься.

– Пошли! – крикнул я и метнулся вперёд, стараясь не вдыхать мерзкую палёную вонь. Мы вбежали в разрыв и вылетели с другой стороны.

– А-а-а! – заорал и начал останавливаться Макс.

– Беги! – со всех сил толкнул я его в спину. – Сейчас они развернутся!

И мы снова побежали. Черепахи, наверное, тоже думают, что бегают. Туманники слились в одну вязкую массу и пустились в погоню. Но теперь они двигались намного медленней. Из-за чего, не знаю: во встречном ветре дело или в последствиях взрыва? Не важно, теперь у нас есть хоть какой-то шанс выжить. Главное, не останавливаться. Мы и не останавливались. Вырываясь из глубокого снега, бежали вперёд. Иногда я оглядывался – туманники не отставали, но пока и не приближались. Нет, надолго в таком темпе нас не хватит.

В груди начал расти ледяной комок ужаса. Давно я не ощущал своего полного бессилия. И в драке с оборотнем, и в осаждённой вампирами конюшне думать было просто некогда, страх даже не мешал, а только усиливал ненависть. Но там я мог драться. Стрелять, резать, рвать зубами... А сейчас на борьбу с ужасом и паникой уходили все силы. Скоро я рухну в снег и уже не встану.

– Смотри: костёр! – буквально выхаркнул из себя бегущий впереди Ворон.

– Туда! – Сил на последний рывок не оставалось, но это был хоть какой-то шанс. Шанс прожить ещё пару минут.

Спотыкаясь, увязая в снегу и падая, мы выбежали к горящему на обочине дороги костру. Я ухватил за плечо Макса и рванул назад. Прочерченный вокруг костра охранный круг был пропитан такой убийственной магией, что человека прожарило бы за пару секунд.

– Пустите к костру погреться? – обратился я к закутанному в плащ человеку, который спокойно сидел у небольшого костерка.

Молчание. А туманная пелена не останавливалась ни на миг. Я уже решил, что ответа не дождаться, но тут человек взмахом руки разрешил нам подойти к костру. Охранное заклинание изменило свой оттенок, и мы заскочили внутрь. Парни тотчас в изнеможении повалились на снег. А здесь тепло: ледяной ветер огибал защитный круг. Я снова подивился мощности защитного поля. В Форте на такое, пожалуй, способны только Гадес да ещё пара колдунов из Гимназии.

– Благодарим вас за приют. – Я скинул вещмешок и опустился на него. – Если бы не вы, нам бы пришлось туго.

– Туго? – с усмешкой переспросил колдун и скинул с головы капюшон. – Да вас бы просто сожрали.

– Ну да, – не стал спорить я. – Надеюсь, мы не сильно вас стеснили.

Странное лицо. Вроде лет далеко за шестьдесят, а кожа без единой морщинки, только красная и обветренная, как у человека, привычного к свежему воздуху и сильным морозам. Густые брови чёрные, но усы, длинные, свисающие с подбородка, совершенно седые. Что-то в его манере держаться наводило на мысль о военном пенсионере.

– Не сильно, только... – Старик посмотрел на туманников, уже окутавших защитное поле плотным покровом. Под их натиском по кругу забегали зеленовато-голубые разряды. В серых глазах колдуна мелькнула смешинка. – Только эти ваши зверушки...

– Это не наши, – выпалил Ветрицкий, обеспокоенно глядя на мелькающие искры.

– Ну, если не ваши... – Колдун ловко слепил снежок и ногтем указательного пальца вывел на нём какой-то символ. Я от удивления широко раскрыл глаза: снег моментально налился багровым сиянием. Подкинув несколько раз в ладони снежок, старик навесиком выкинул его за пределы защитного круга. Громыхнуло знатно. Языки пламени взметнулись вокруг нас метров на десять. Когда они опали, от туманников не осталось и сажи, а снег даже не подтаял. Прав я был, старичок не из простых.

– Ну, давайте знакомиться. Меня зовут Жан. Можно без отчества, всё равно правильно не выговорите, только заикаться начнёте. – Старик взял одно из сырых поленьев и что-то чиркнул на нём коротким ножичком, вытащенным из рукава. Упавшее в костёр уже сухое дерево моментально занялось огнём. – Надеюсь, интересная беседа компенсирует моё беспокойство.

Мы представились. Парни, немного отдышавшись, подсели поближе к огню.

– К сожалению, не могу ничего вам предложить на ужин – поиздержался, знаете ли, в пути, – улыбнулся Жан. – А какая причина выгнала вас в столь ненастную погоду на улицу?

– В рейде мы. – Я не сообразил выдать старую историю об охоте на серков и вытряхнул набившийся под шарф снег. А перекусить бы не помешало. Проблема в том, что Макс и Ворон свои мешки в санях оставили. – Нам до Снежных Пиков добираться, вот и торопимся. Коля, у тебя что из съестного есть?

Вербицкий полез в свой рюкзак.

– Не близко, – покивал колдун. – Не боитесь со снежными людьми повстречаться?

– Из-за них и идём. – Не углубляясь в детали, я рассказал о цели нашего похода.

– Полбанки кофе и бутылка водки, – подвёл итог ревизии своего рюкзака Николай. – И печенья немного осталось.

– Водка-то откуда? – удивился Макс.

– Вчера на опохмелку дали, – смутился Ветрицкий.

– У меня была банка тушёнки. – Я полез в вещмешок. Да, нехорошо получилось, что вся жратва осталась в Максовом рюкзаке. – Блин, это сгущёнка!

– Ну и что мы со сгухой делать будем? – недовольно скривился Ворон. – Даже водку закусить нечем.

– Сейчас придумаем что-нибудь. – Я приложил холодную жестянку ко лбу. Точно же тушёнку в мешок клал. Неужели спросонья банки перепутал?

– Что тут думать? Пить надо. – Ветрицкий свернул пробку с бутылки, – Доставайте кружки.

– Коля, давай сюда кофе. – Я вспорол жестянку ножом и, съев несколько ложек сгущёнки, высыпал в банку кофе и начал размешивать.

– Ты чего делаешь?! – изумился Николай.

– Не суетись, разливай лучше. – Я добавил ещё кофе и попробовал. Сойдёт. – Жан, выпьете?

– Я, по-вашему, настолько сильный колдун, что даже пьяный смогу удерживать защитный барьер?

– Да, – просто ответил я и протянул ему кружку.

– Ну, если только чуть-чуть. Ваше здоровье! – ухмыльнулся старик и, не поморщившись, выпил.

– А много и нет. – Я забрал кружку – Николай налил ещё, – выпил и съел несколько ложек смешанной с кофе сгущёнки.

Ветрицкий внимательно посмотрел на Ворона, сидевшего лицом к огню:

– Чего-то ты совсем зелёный.

– Никак отдышаться не могу, – признался тот. – Чуть лёгкие не выхаркал.

– Чего ж ты спортом не занимаешься? – Николай подал ему кружку с водкой.

– Тебе честно... или куда подальше не посылать? – ответил вопросом на вопрос Ворон и принюхался к водке. – Сэм жалко.

– А он занимается. Литроболом, бабсклеем и стрельбой сигарет, – заржал Макс и, забирая у меня банку со сгущёнкой, спросил: – Ну как?

– Ништяк. – Я повернулся к Жану. – А вы куда, если не секрет, направляетесь?

– Тоже на север. Но дальше, чем вы. – Жан снова спрятал кисти рук в широкие рукава плаща.

– Угощайтесь. – Ветрицкий достал пачку «Петра». Ворон и Жан взяли по сигарете. Колдун щелчком ногтя заставил сигарету загореться, парням пришлось доставать из костра горящую ветку.

– На север, – поёжился я. – Век бы его не видать.

– Не скажите, – затянулся дымом Жан. – Есть масса вещей, которые можно раздобыть только там.

– Например? – придвинулся к нам Ветрицкий. Макс и Ворон уселись у костра и о чём-то тихо переговаривались. Как бы они не задрыхли.

– Живая вода.

– Вода живая и мёртвая? – припомнил я и процитировал слова уличного проповедника: – И упираются в небо на самой границе земли и стужи ледяные клыки. С белого льда стекает вода живая, с чёрного мёртвая.

– М-да... Ох уж мне эта тяга к мифотворчеству, – покачал головой Жан. – Лёд одинаковый, а у кого руки кривые, у того и вода мёртвая.

– Вы же мимо Снежных Пиков пойдёте? Или после Лудина на запад свернёте? – Я поудобней пристроился на вещмешке. Блин, и как ночевать? Спальников-то нет.

– Нет, сворачивать не буду. – Жан выкинул докуренную до фильтра сигарету в костёр. – Думаешь, дальше вместе пойти?

– Я – за.

– Договорились. До Снежных Пиков я с вами. – И колдун как-то задумчиво посмотрел на меня. – Дорога полна неожиданностей.

– Неожиданностей? – не сразу понял я, потом опустил взгляд на вымазанные в крови вампира штаны. И не только штаны. Ну и вид у меня! Надо будет хоть снегом попробовать почиститься. – Ага, не то слово.

– Кого это вы так?

– Да тут недалеко полный хутор вампиров, – как на духу вывалил Николай, пока я придумывал, что соврать. – Еле отбились.

– Вампиры? – засомневался колдун. – Не упыри?

– Да какое там, – махнул рукой я. А, семь бед – один ответ! – Вампиры. Может, конечно, это нам так повезло, но мне кажется, они там уже долго обитали.

– Клан?

– Думаю, да. – Я снял перчатку с правой руки и опустил ноющую кисть в снег. Ну и отдача у «кольта», чуть запястье не вывихнул!

– Царицу их видели? – с любопытством подался вперёд Жан.

– Не только видели, но и личико подпортили, – засмеялся Ветрицкий.

– Кого-нибудь убили?

– А то! Троих или четверых я точно положил, – похвастался Николай. – Живучие, твари. Ему полголовы снесли, а он через пару минут живёхонький!

– Плохо дело, – покрутил ус Жан.

– А что такое? – забеспокоился я.

– Пока царица не найдёт того, кто её ранил, не успокоится...

– Всё, Лёд, запасайся осиновыми кольями, – засмеялся Николай.

– Потом будет искать тех, кто убил её детей, – закончил фразу старик.

Ветрицкий подавился смехом и замолчал. Что, не тянет больше о своих подвигах рассказывать? А так-то парня понять можно: многие и за десяток рейдов не повидают того, что ему за один выпало.

– Я наши ауры приглушил, – глядя на языки пламени, произнёс я, – но не надолго.

– Сейчас посмотрим. – Колдун сложил щепоткой пальцы и поднял руку над головой – охранный круг мигнул синим светом. – Я взял на себя смелость подправить ваше заклинание. Теперь оно продержится не меньше недели.

– Спасибо, – от всей души поблагодарил я. Через неделю мы уже будем в Форте, пусть попробует нас там достать. Первым делом, как вернусь, про хутор куда следует доложу.

– Может, с утра пойдём на хутор и всех вырежем? – кровожадно оскалился Ветрицкий.

– С царицей даже я не справлюсь, – отказался Жан. – Вам повезло, что она после дневного сна не отошла.

– Странно. – Николай о чём-то задумался, вертя в руках последнюю оставшуюся стрелу с осиновым древком. – Вампиру полголовы снесли – и ничего. А от тоненькой деревяшки мрут как мухи.

– Аллергия, – ответил на невысказанный вопрос колдун.

– Что?!

– Вампиры пришли из другого мира. Сильные, быстрые, живучие... – Старик, о чём-то задумавшись, замолчал. – Нашпигуйте вампира свинцом – меньше чем через полминуты он, как ни в чём не бывало, встанет и вырвет вам сердце. А какие-то вещества в осине вызывают столь мощную аллергическую реакцию, что приводят к смертельному отравлению организма.

– Только осина?

– Чеснок тоже, но на него реакция не такая сильная.

– А святая вода? – продолжил перечисление Ветрицкий.

– Это тебе лучше у священника спросить, – не задумываясь, ответил Жан.

– Святая вода снимает чары, – пояснил я. – Не все, но многие, особенно нелюдьские. А если регенерация происходит за счёт постоянно действующих заклинаний, их ещё как-то по-умному называют...

– Резидентных? – подсказал Николай.

– Вот-вот, резидентных заклинаний, – припомнил я. – То без них вампира можно убить чем угодно. Даже голыми руками.

– Интересная теория, – усмехнулся Жан.

Теория? Странный старик. Такое рассказывает, что уши заворачиваются, а элементарных вещей не знает. Может, он из Города? Я слышал, там церковь не жалуют.

– А как вы снежок так заколдовали? – не выдержал Ветрицкий. Вот, блин, магией озабоченный. – Раз – и вместо снега огонь!

– А всё просто, – усмехнулся в усы старик. – Нарисовал истинное имя огня – и дело сделано.

– И всё? – развесил уши Николай.

– А больше ничего и не надо, – поняв, что нашёл благодарного слушателя, продолжил разглагольствовать Жан. – У каждой вещи есть свой вневременной прообраз, если угодно, эйдос. И ключом к нему служит изначальное, истинное имя. Материя вторична: получив власть над эйдосом, с ней можно творить настоящие чудеса. Один росчерк пера – и бумага превращается в легированную сталь, одно движение руки – и лёд становится пламенем. И никакой шарлатанской магии, одни законы мироздания.

– Но ведь это истинное имя ещё надо узнать, – поскучнев, протянул Николай.

– Зришь в корень, юноша, – рассмеялся колдун. – Я потратил на эти исследования большую часть жизни, но теперь в моём распоряжении около четырёх тысяч истинных имен.

– А можно посмотреть? – взмолился Ветрицкий. – Ну, хоть одним глазком!

– Если только одним глазком, – после минутного раздумья согласился колдун, вытащил из сумки потрёпанный журнал без обложки и передал его Ветрицкому.

– Я серьёзно, а вы... – Николай, обидевшись, швырнул журнал обратно – на раскрывшемся развороте мелькнула грудастая блондинка – и ушёл к костру.

– Надо же, какое богатое воображение у вашего друга! – рассмеялся колдун, убирая журнал обратно. – Давно я так не веселился.

– У всех свои недостатки, – философски заметил я. А Коле не надо таким наивным быть. Какой мастер первому встречному свои секреты выкладывать станет? Пора спать ложиться, а то голова совсем чугунная. Только кого в караул первым поставить? Макс с Вороном уже дрыхнут без задних ног.

– Ничего не могу на вашу сентенцию возразить, – усмехнулся колдун. – У меня вот шутки дурацкие.

– Не скажите. – Я рылся в своём вещмешке, размышляя об увиденном в последний час. После возвращения стоит поговорить с Гадесом. Уж больно ловко Жан заклинания плетёт. Так ловко, что я магии почти не ощущаю.

– Дурацкие, дурацкие, и не спорьте. – Колдун подкинул в костёр ещё одно полено. И, неожиданно заинтересовавшись, выхватил у меня из руки медный шар, поднёс к уху и потряс. – Оригинально. Первый раз вижу, чтобы драконий огонь так нетрадиционно использовали.

– Перекуём мечи на орала, так сказать. – Я забрал артефакт, активировал и задумался, куда бы его пристроить. На землю класть не стоит, всё тепло в грунт уйдёт, да и снег растает.

– А если вот так? – Колдун забрал у меня нагревающийся шар, неуловимо двинул рукой, и артефакт завис метрах в полутора над костром.

– Годится.

– Да вы ложитесь спать, я покараулю, – поплотней запахнул свой плащ Жан.

– Может, по очереди? – Мысль оставить совершенно незнакомого человека караульным противоречила всем писаным и неписаным правилам Патруля. И моему инстинкту самосохранения.

– А защитное поле кто поддерживать будет? – резонно заметил колдун. – Да ты не беспокойся. Лучших караульных, чем я и моя бессонница, не найти.

Как раз в способности колдуна не спать всю ночь я не сомневался. Меня больше волновало, как бы мне ночью горло не перерезали. Или ещё чего похуже не случилось. Хотя один на один я всё равно колдуну не соперник, да и часам к трём всё равно срублюсь. Так что надо спать устраиваться, а то утром не встану. Вся надежда на порядочность Жана. Порядочность Жана, мой чуткий сон и подаренный Катей оберег. Негусто.

А куда деваться?