"Борис Зубавин. Июньским воскресным днем " - читать интересную книгу автора

- Эко, брат, причину какую нашел - дети! Тут у всех дети, - возражает
Веселков. - А если нет у кого, так потом будут. Это уж как пить дать.
Мамырканов некоторое время молчит. Видно, доводы его даже ему самому
кажутся не очень убедительными. Потоптавшись в нерешительности, он вдруг
тихо, с мольбой произносит:
- Я совсем пропаду в разведке. Ноги больные, ревматизм, трещат. Немец
услышит, что тогда будет?
- Ни черта он не услышит! - отмахивается Веселков. - А ну-ка, покажи,
как они у тебя трещат.
Мамырканов приседает, но никакого треска мы не слышим.
Он смущенно глядит на ноги:
- Что такое?
- Ладно, иди, - говорит Веселков.
Мамырканов покорно выходит из блиндажа, прикрыв за собой дверь.
- Кто его так напугал разведкой? - спрашиваю я.
- А черт его знает! - говорит Веселков. - Наверно, Иван.
Я смотрю на Ивана Пономаренко, который давится от смеха в дальнем углу
блиндажа.
- Ты?
- Та я ж, ну его, - простодушно признается он, вытирая слезы на глазах.
- Для чего это тебе понадобилось?
- Так вин боится разведки, як тот... як его... чертяка ладана. Я с ним
побалакав трохи, а вин, дывысь ты... Як вин казав? Ноги трещать, о!
В это время дверь снова открывается. Мамырканов просовывает голову и
озабоченно сообщает:
- А я из винтовки стрелять не умею.
- Как не умеешь? - вскакивает Веселков. - А ну! - И быстро выходит из
блиндажа.
Идем и мы все за ним следом, очень заинтересованные таким открытием.
- Стреляй! - приказывает Веселков.
- Куда? - покорно спрашивает Мамырканов.
- В небо. Ну!
Мамырканов прикладывает винтовку к животу, нажимает двумя пальцами на
спусковой крючок, грохает выстрел, и... Мамырканов сидит на земле,
растерянно оглядываясь.
- Толкается.
Наступает неловкое молчание.
"И этот солдат, - думаю я, - стоит на посту возле командного пункта
роты!"
- Ты видал такого? - спрашивает у меня Веселков. - Откуда он такой
взялся на нашу голову?
Я сердито смотрю на него. Впрочем, Веселков не виноват. Мамырканов
прибыл к нам с пополнением, когда мы были на марше. По профессии он чабан,
пас колхозные отары, мобилизовали его уже во время войны и направили в
строительный батальон. Там ему вручили лопату, кирку, топор, и Мамырканов
начал строить в тылу мосты, гати, чинить разбитые бомбами, снарядами,
колесами автомобилей, гусеницами тягачей и танков дороги. Дуло карабина,
который был вручен ему вместе с лопатой и киркой, он обернул, по примеру
других, тряпочкой, в тряпочку же завернул и патроны в подсумке. Стрелять ему
было некогда да и не в кого. Но вот однажды, во время налета фашистской