"Е.Зубарев. 2012 Хроники смутного времени" - читать интересную книгу автора

досмотре, но я забыл это сделать.
С изумлением оглядевшись по сторонам, я понял, что действительно сижу в
салоне пассажирского самолета. Значит, досмотра не было. Впрочем, если у них
тут со взлетной полосы крадут стокилограммовые лампы навигационной системы,
что говорить о личном досмотре. Тем более что ножик я нес в самолет, в дом,
так сказать, а не отдирал нужную деталь от обшивки, чтобы переть ее наружу.
Самолет оказался полупустым - кроме парочки таких же, как и я,
озадаченных свободой дембелей с эмблемами инженерных войск, я заметил с
десяток хорошо одетых мужчин и женщин. Все они держали на руках грудных
младенцев, завернутых в казенные грязно-серые одеяла. Взрослые оживленно
болтали по-немецки, и я понял, что это киндер-круиз - визит за калмыцкими
детдомовскими детишками. Больше ничего, насколько мне известно, Калмыкия не
экспортирует - не сочтите опять же эту данность за ксенофобский экстремизм.
Впрочем, что я пристал к несчастной республике - вся Россия, кроме
впечатлений, мало что производит.
По салону быстро прошла одинокая проводница в таком измятом костюме,
что сомнений не оставалось - предыдущую ночь она спала именно в нем, не
раздеваясь.

Сразу после этого самолет вздрогнул и покатил по взлетной полосе.
Просить пассажиров пристегнуться или проводить обязательный инструктаж, как
это обычно делают на других авиамаршрутах, здесь не стали. И правильно -
лично меня подобные инструктажи только расстраивают, лишний раз напоминая о
бренности всего живого...
Место рядом со мной осталось пустым, и я, подняв подлокотник, превратил
эти два кресла в спальную полку. Третьего места не было - самолет назывался
ЯК-40, а не "Боинг-747".
Сняв туфли и пиджак, я улегся головой к иллюминатору и сразу заснул.
Уже проваливаясь в сладкую дрему, я вспомнил, что обещал позвонить Ленке, но
тут же решил, что смысла в этом нет никакого - все равно с трехлетней
девицей на руках встречать меня она не поедет, да и не нужно это вовсе.
Адрес собственной "хрущевки" я еще помню...
Передо мной немедленно проплыло цветное воспоминание о нашем веселом
зеленом дворике, в котором жизнь била ключом и днем и ночью, и я
окончательно провалился в глубокий спокойный сон.

Глава вторая

Простые житейские радости вроде возни на диване с дочкой или
приготовления яичницы с беконом на собственной кухне, а не на вонючем
батальонном пищеблоке превратили первые две недели моего возвращения в
сплошной праздник. Когда, почти год назад, я приезжал в отпуск, настроение
было совсем иным - я считал дни, оставшиеся до окончания отпуска, и взвинтил
себя до такого состояния, что мог послать на хрен случайного прохожего за
невинный вопрос "Который час?". Мне казалось, что окружающие задают его
специально, чтобы ткнуть меня носом в возмутительное обстоятельство - я
скоро отбываю обратно в убогие калмыцкие степи, а нормальные люди остаются
здесь, на свободе, любить друг друга, растить детей, делать деньги и вообще
жить в свое удовольствие.
Теперь все было иначе - я прибыл навсегда, и лишь ночные кошмары иногда