"Борис Зотов. Каяла" - читать интересную книгу автора

Злые, волчьи огоньки зажглись в глазах Отнякина, и он, наклонившись,
быстро потянул из-за голенища длинный и острый нож.
Пересветов стоял слишком близко. Как успеть перезарядить карабин и
направить его в цель? Чтобы уберечься, оставалось только сделать короткий
замах прикладом, шагнув для этого назад. Но, шагнув и замахнувшись, Андриан
пересек невидимую границу эпох и внезапно увидел Отнякина в красноармейской
форме. Успел ужаснуться тому, что не сможет уже погасить свое импульсное
движение, - удар пришелся в левое подреберье. Отнякин глухо екнул,
переломился влево и рухнул на спину.
Пересветов стоял в холодном поту, потрясенный; ноги не шли. Как не крути,
Отнякин был парень ничего, делил с ним солдатский кислый хлеб - вместе
дневали, до мокрой спины, до мыла выгребая, вывозя тачками навоз из конюшни;
вместе сидели под бомбами; вместе крутили скатки; вместе поднимали
четырехпудовые седла с походным вьюком. И все же нет-нет, да и
проскальзывали у Отнякина неприятные шуточки насчет "гнилой интеллигенции",
и раскрывались, будто шторки, при этом на сонных отнякинских глазах, и
становились видны озерки плескавшейся в них лютости и буйства. Пересветов во
время таких вспышек терялся, он и впрямь чувствовал себя виноватым в том,
что был благополучен и имел возможность учиться, и спокойно ел свой
гоголь-моголь и пил рыбий жир в тяжелейшем тридцать третьем году, когда
Отнякин в деревне "сидел голодом". Завертелось в пересветовской голове
крошево из воспоминаний о Москве, о довоенной счастливой поре исследований и
научных споров: мелькнул отец в антрацитовом фраке и белой манишке, важно
вещающий с трибуны что-то о неведомой "земле Трояне", о таинственных
"стрикусах", о грозном Диве; вспыхнули огни милого Арбата, - а за ними -
золотые корешки Полного Собрания Русских летописей издания тысяча девятьсот
седьмого года. И Платон со знаменитыми диалогами и теорией анамнезиса... [
Анамнезис (греч.) - воспоминание. В диалоге "Федон" Платоном впервые
сформулирована идея априорного восприятия информации.]
Отнякин зашевелился и со стонами и оханьем пытался сесть. "Через пять
минут он очухается совсем", - решил Андриан. Медлить далее не приходилось.
- Князь, где ты? - крикнул Пересветов.
В голове Пересветова еще гудел колокол, а в глазах не потухала боль,
когда перед ним вырезалось из пыльной мути лицо Рыженкова - не князя, а
старшего сержанта, которого комэск оставил командовать коноводами.
- Жив? Тут около тебя так рвануло - думал, накрылся вместе с лошадьми.
Смотрю - лошади целы... Потом слышу: "Князь!" Ты шумнул? Ладно. Вставай,
чего сидеть. Так, крови нище нет. Порядок!
Пересветов встал так быстро, как только мог, и торопливо, сбиваясь,
заговорил:
- Товарищ старший сержант, тут дело чрезвычайной важности. Если со мной
что-нибудь случится, вам нужно будет написать в Москву, моему отцу. А о чем
- запоминайте лучше! Времени мало. Я побывал только что в двенадцатом веке -
как, не спрашивайте, не представляю. Важно другое: я с князем Игорем
Новгород-Северским говорил, тем самым.
- Ты что, бредишь, Пересветов? Тебя оглушило, вон воронка еще дымится.
Какой еще князь? Ты контужен, очнись, скоро нам в наступление идти.
- Я не в бреду, - упорствуя, сказал студент, - я докажу. Он выдвинул из
ножен на две ладони клинок.
- Ого, - удивился Рыженков, - почти на треть перерублен. Это порча