"А.Л.Зорин. Чувственная европеизация русского дворянства ХIХ века " - читать интересную книгу автора

я в чужой земле нашел человека, с которым сердце мое было как дома. Общие
образцы чувствования объединили одинакия сердца, и они вместе усваивались
одни и те же литературные, театральные впечатления".

Карамзин и Вольцоген читали произведения Шиллера, ходили на одни и те
же комедии во французских театрах. Любая душевная, любая значимая
составляющая душевной жизни образованного человека в то время была охвачена
тем или иным образцовым писателем, который задавал вот эту символическую
модель переживания и вытекающего из него поведения. Европейская публика
училась любить по "Новой Элоизе" и "Страданиям молодого Вертера" Гете,
наслаждаться природой и посещать кладбища, уединяться от мира, на все эти
типы поведений и ситуаций существовали определенные классические
литературные тексты, в которых можно было находить соответствующие образы.

Молодой человек начала 19-го века, в 1801-м году член дружеского
литературного общества круг восторженных почитателей немецкой литературы,
существовавшего в Москве, Андрей Сергеевич Кайсаров, в будущем герой войны
1812-го года, погибший во время европейской кампании Русской армии, писал
своему другу и лидеру этого кружка Андрею Ивановичу Тургеневу, рано
умершему, старшему брату декабриста Николая Тургенева, и дальнему
родственнику, очень дальнему писателя Ивана Сергеевича Тургенева, через там
пятое колено, который учил его строить свою жизнь по рецептам из современных
немецких писателей. Он писал ему: "Ты прав, что по Циммерману - это немецкий
автор книги "Уединение" - можно поверять себя, я знаю это по опыту", то
есть, проверял собственное поведение по Циммерману.

А сам Тургенев в том же году, 1801-ом году, написал в своем дневнике
следующее признание: "Сегодня утром купил я "Вертера", "Страдания молодого
Вертера" Гете и велел без всякой дальней мысли переплести его пополам с
белой бумагой. Знает кто-нибудь, зачем надо велеть купленную книгу
переплетать? Никто не знает, да? Переплеты были очень дороги, и переплетал
обычно сам покупатель. Книга продавалась только в сброшюрованных листах, ты
ее покупал только, собственно, листы с текстом и сам отдавал в переплет,
зависящий от твоего материального благосостояния. Они могли быть очень
простыми, а могли быть необыкновенно шикарными и быть маркой шикарной
домашней библиотеки.

Но, что здесь существенно? Что Тургенев отдает купленную книгу
переплетать пополам с белой бумагой. Понятно, да, на одной стороне страница,
на другой - лист белой бумаги. "Сам не знал еще, на что мне это будет?
Теперь пришла у меня быстрая мысль. Право же, самая лучшая, самая чистая
радость на свете - слушать откровенные излияния большой души" - это цитата
из "Вертера" в оригинале по-немецки. Говорит в одном месте Вертер: "Я читал
это прежде равнодушно и хладнокровно". Но теперь вспомнил это место в
"Вертере" и в новом "Вертере" своем - новый "Вертер" - это вот книга вместе
с белыми листами - буду поверять мои чувства с его, отмечать для себя, что я
чувствовал так же, как он. Сказал я сам себе" - пишет Тургенев в дневнике. -
"Вскочил, прибежал в свою комнату и тут же написал эти строки".

Его собственный дневник до такой степени слился в его воображении с