"В.Зорин(сост). Выше нас - одно море (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

нервно так, как козел блеет, хихикает:
- А ты и икону видел?
- Нет, не позволил. В следующий раз, говорит. Я давно заприметил, то
под одеялом, то под подушкой пакет такой с тесёмочками. Сейчас захожу к нему
в каюту приборку делать, сидит он, пишет. И так глубоко в мысли ушёл, что
меня не заметил. Думаю: молча приборку сделаю и улизну. Смотрю, опять пакет
этот. Ну и говорю, что убрать его куда-нибудь, в шкаф или на полку, а то
койку пакет бугрит. А он мне так задумчиво отвечает: нельзя - в рундуке,
мол, сырость, а на полке через открытый иллюминатор захлестнуть водой может,
попортит его.
Подумаешь, говорю, не Иисус, ничего не случится! А он пишет и задумчиво
так отвечает: мол, Иисус не Иисус, а бог истинный, вернее икона,
Николай-угодник. Я даже, верите, глаза вылупил. Бросил он писать, долго
насмешливо на меня смотрел, а потом с досадой сказал: - "Тьфу ты,
проговорился. Только ты не разнеси, как та сорока на хвосте. Трудно с рыбой
когда бывает, к нему за советом обращаюсь..."
Пошёл я, не смог больше в каюте его быть, а он вслед мне: "Не
проговорись, а то, знаешь, не в моде сейчас верующие, уважать перестанут, а
где выше - и хвоста накрутят!.." Вот и судите сами. И помалкивайте - не хочу
быть без ножа зарезанным...
Сидим мы, тишина, как в гробу, над рассказом Димки Халявина размышляем.
Признаться, смутил он нас достоверностью своей, ведь не возьмёт долговязый
ложь на себя, неровен час, узнает капитан, быть ему бедным. Значит, есть тут
правда-то! А уж ежели разобраться - почему бы Емельяну Степановичу в бога не
верить, в угодников всяких? Человек он воспитания старого, образование
получил где-нибудь в церковно-приходской школе, а там "Отче наш" в голову
вбивают - будь здоров - по книгам знаем! Потом же, с малых лет здесь, на
Севере, у отца под рукой на ёлах в море выходил за рыбой - это он сам
говорил - а рыбаки тогда всяким помогалам да угодникам по невежеству больше,
чем себе, верили. Почему бы сейчас не верить ему, когда поклонение "отцу и
сыну и святому духу" у него вот с таких лет с кровью смешано?
И хоть умение ловить - знали мы - не от иконы зависит, а неприятно было
слышать от Димки историю эту, будто поймали всеми уважаемого Емельяна
Степановича в чужом рундуке.
- Хоть за борт бросай - не верю, - стоит на своём Волков.
- Может, пошутил просто.
- Для шуток он слишком серьёзный, - говорит Кукушкин. - Подумал, что
юноша струсит объявить всем о его набожности.
- А по мне - пусть верит хоть в самого чёрта, - говорю я, - лишь бы это
на пользу общую шло. Советская власть религию не преследует, есть же
церкви...
Тут Груздев вмешался.
- Не просто это, - говорит, - надо подумать...
- Думай, - хихикает старпом. - Тебе, как секретарю, нужно проявить
партийную принципиальность: или - или, а ты сюсюкаешь, как барышня кисейная.
Рассказать нужно Краеву, а то и повыше где, когда в порт придём.
С этого дня изменилось наше отношение к капитану, приглядывались к нему
матросы подозрительно, будто к чужому, у каждого на языке насмешка острая
была заготовлена.
Посоветовался Груздев с Краевым, посмеялся он, но обещал справки