"Валерий Золотухин "На Исток-речушку, к детству моему..." " - читать интересную книгу автора

Колхозный пасечник издали коней председателевых узнал. "С Мотькой,
однако, с ребятишками... за смородиной, однако. Ох, баба! Ну, знает, куда
ездить... ведра четыре упрет, знамо дело... Орду свою с собой прихватила,
знать, облаву затеяла на смородину мою".
Так он стоял и рассуждал с собой, на одной ноге, упершись костылями в
землю, под широченной кепкой, как здоровенный гриб. И щурился против солнца,
откуда шагом шли председателевы кони... или стояли на месте? Но раз
увеличивались, стало быть, шли. Но почему шли, когда председатель всегда с
громом и собаками к жилью подлетал... "Кони устали, что ль, или насажал
много? Но как же они через ляху, через чертово болото... или перелетели на
крыльях каких? Но так просто я вам свои кладовые не покажу, нет, не покажу,
не разрешу... Вы у меня отработаете эту смородину. Не погляжу, что
председатель да председательша! И ребятишек заставлю работать! Я вас научу
смородину любить!"
- Стой, милок!
- Здорово ночевали, гости дорогие! А я было хотел половики постлать и
за вами послать, а вы сами явились. Чего вам дома не сидится?! А что с
конями-то? Ох, разъязви тебя... вот это хозяин! Ты почему коней-то не
жалеешь, а?! Срамота какая! О, да у вас авария, однако? Колесо-то, как
обратно?..
- Твое возьму.
- Мое? А я с чем останусь? Может, ты и ногу мою конфискуешь?
- Завтра с одноруким пришлю.
- Да вы что? Обратно сегодня или заночуете?
- Может, сегодня, а может, завтра, по росе... Баню затопляй...
- Баню? Вы, что ли, по бане соскучились или еще зачем? Медку ведерко
или еще чего?
- Да вон смородины захотела, не отвяжется, чуть коней не решил.
- Это разговор хороший. Рясная, шибко рясная смородина нынче, и места
тут небраные, нетронутые... не отходя с куста, на всю зиму, ага... Но
смородину-то отработать, однако, надо... надо, надо... Ребятишки, сведите
коней к обрыву, искупайте и напоите... Рыжку спутайте, а Гоголь не уйдет.
Иль тоже спутать... Нет, не надо, не отойдет он от нее. И по пути березничку
веника на четыре наберите. Не больше как на четыре. Да не ломайте,
поаккуратнее... проверю... Мотька! Бери ведро и, пока не рассиделась
квашней, дуй в Волчью забоку... Да по краю чеши, в чащобу не забирайся, по
краю крупнее, врать не стану. А мы с тобой, Ларионыч, нужник сейчас
переставим, а уж потом баней займемся.
Беспокойный это был мужик, Ермолай Сотников. Все его на свете
интересовало, свербило, не давало спать. Дед любил узнавать, работать и
творить все сам, своими руками. Даже стриг себя сам. Стриг наголо. Не всегда
ровно выходило, кое-где иногда наблюдались огрехи. Из чего дед заключил и
нередко повторял, что "надо уметь постригаться... Не то тебя постригут". В
солнце всегда носил большую кепку с огромным козырьком, тоже сварганенную
своими мозолистыми руками. Такой человек на месте не посидит спокойно, все
чего-нибудь ищет поработать. Без дела уставал, хандрил, проклинал весь белый
свет и все, на чем он держится.
Управившись нынче с утра по пасечным делам, он стал проводить в жизнь
давно задуманное мероприятие - перенос плетеного сортира, что дверью-дырой
смотрел в чисто поле, на новое, более соответствующее место. Со стороны,