"Эмиль Золя. Сказки Нинон" - читать интересную книгу автора

и которую усыпляют волшебными сказками, мудрыми и добродетельными
поучениями; иной раз, приблизив уста к устам, я шептал возлюбленной о любви
фей или об упоительных ласках юных любовников; но еще чаще, в дни, когда я
страдал от тупой злобы моих ближних, - а этих дней было так много в моей
жизни, - я брал твою руку с иронией на устах, с сомнением и отрицанием в
сердце и изливал свои жалобы брату своему по страданиям в земной юдоли с
какой-нибудь безутешной повести, в сатире, горькой до слез. И ты, покорная
моей воле, все еще оставаясь женщиной и женой, была поочередно то маленькой
наивной девочкой, то возлюбленной, то братом-утеши* телем. Ты постигала язык
каждого из них. Безмолвно внимала ты моим речам, позволяя читать в твоих
глазах все чувства, то радостные, то печальные, которые наполняли мои
рассказы.
Я открывал тебе всю свою душу, не желая ничего таить. Никогда не
говорил я с тобою, как обычно говорят с любовницей, остерегаясь доверять ей
до конца свои мысли: я отдавал себя целиком, не обдумывая своих слов. Вот.
откуда эти длинные повести, эти причудливые истории, порождения мечты!
Несвязные рассказы, оживленные случайным вымыслом, - их единственно
сносными эпизодами были поцелуи, которыми мы обменивались! Если бы
какой-нибудь путник заметил нас вечером случайно, проходя у подножья холма,
как удивился бы он, услышав мои вольные речи и увидя тебя, внимающую им, моя
маленькаянаивная девочка, моя возлюбленная, мои брат-утешитель.
Увы! Этим прекрасным вечерам нет возврата. Настал день, когда мне
пришлось покинуть вас - тебя и поля Прованса. Помнишь ли ты, дорогая моя
мечта, как мы расставались с тобою осенним вечером на берегу ручья? Сквозь
обнаженные деревья виднелся горизонт, еще более дал'екий и унылый, вокруг
чернела земля, покрытая опавшими листьями, влажными or первых дождей; в этот
поздний час она казалась огромным домотканым ковром, испещренным крупными
желтыми пятнами. На небе гасли последние лучи, и с востока вставала ночь,
угрожая туманами, мрачная ночь, за которой должна была последовать таящая
неизвестность заря. Жизнь моя была подобна этому осеннему небу; звезда моей
юности закатилась, наступала ночь, годы зрелости, предвещая мне неведомое
грядущее. Я испытывал мучительную потребность реальной жизни, я устал от
грез, от весны, or тебя, моя милая мечта, ускользавшая из моих объятий;
глядя на мои слезы, ты могла лишь грустно улыбаться в ответ. Это был конец
нашей прекрасной любви. Ведь, как и все на свете, любовь имеет свою пору. И
тогда, чувствуя, как ты умираешь во мне, я пошел на берег ручья, чтобы там,
среди угасающей природы, отдать тебе прощальный поцелуй. О, вечер,
исполненный грусти и любви! Я целовал тебя, моя светлая, умирающая мечта, я
пытался последний раз вдохнуть в тебя силы твоих лучших дней и не мог,
потому что я сам был твоим палачом. Ты вознеслась выше моего сердца, выше
моих желаний, ты стала лишь воспоминанием.
Вот уже скоро семь лет, как я тебя покинул. Но со дня нашей разлуки, в
часы радостей и печалей, я частослышу, как звучит твой голос, нежный голос
воспоминаний, который просит рассказать о наших вечерах в Провансе.
Неведомое эхо, рожденное меж наших скал, гулко отзывается в моем
сердце. Это ты, далекая, обращаешься ко мне из своего изгнания с такими
трогательными мольбами, что я внемлю им всем своим существом. И этот
сладостный трепет, отзвук былых наслаждений, побуждает меня уступить твоим
желаниям. Бедная исчезнувшая тень! Если я могу утешить тебя своими старыми
историями, в том краю одиночества, где пребывают дорогие нам призраки наших