"Александр Зиновьев. Я мечтаю о новом человеке" - читать интересную книгу автора

годы. Я вырос как идеальный коммунист. Или, как говорили, "настоящий
коммунист". Не в смысле "член партии, делающий карьеру", а как мы понимали,
что такое Коммунист с большой буквы. Каким был Павка Корчагин и другие герои
Гражданской войны. Таким был мой дядя, герой штурма Перекопа, известный
большевик, член ЦК Михаил Маев. Он для меня был прообразом настоящего
коммуниста. Ходил в шинели, отказывался от квартир и закрытых
распределителей. Как говорил Маяковский, "кроме свежевымытой


24

сорочки, мне ничего не надо". Бескорыстное служение своему обществу, своим
товарищам, своему коллективу, всей Родине - это был мой принцип. Вот во
время войны, если надо было прикрыть отступление товарищей, я выходил
добровольцем. Но при этом предполагалось, что и другие будут поступать точно
также. Будут такими же. Увы, это был расчет наивный...
Еще мальчишкой, в 15-16 лет, когда я уже хорошо для своего возраста
знал марксистскую литературу, я пришел к выводу, что если все люди будут
настоящими коммунистами, жизнь будет справедливой, чистой, честной. А в
реальности, увы, ничего подобного не было. В реальности люди хапали,
воровали, доносили друг на друга. То есть происходило нечто прямо
противоположное. Вот в чем дело.
- Да, так было. Но одни воспринимали это нормально. Другие так или
иначе это осуждали и протестовали против этого. Третьи воспринимали это как
данность, возмущаясь про себя, старались сами не запачкаться, никоим другим
образом против подобной практики тотального подонкизма не протестуя. На
каком этапе вы пришли к активному неприятию такой действительности?
- В 1939 году меня исключили из института, обследовали в
психиатрическом диспансере и отправили на Лубянку. Тогда я понял: такого
идеального общества, о котором я мечтал, нет и не будет никогда. И принял
решение: "Я принимаю советское общество таким, как оно есть, и ставлю
задачу: делать идеальное общество из одного себя". Я решил стать сам таким,
чтобы соответствовать своему идеалу. И я начал свой эксперимент. И вся моя
жизнь была таким экспериментом. Но это не


25

неприятие реальности. Наоборот, я ее принял и сейчас принимаю.
Потом прошла целая долгая жизнь. И я не предполагал, что так долго
проживу. Внутри где-то вызревало, принимая литературные и научные формы,
понимание этой реальности, совсем другого рода понимание. Я нелегально
строил социологическую теорию советского общества и разрабатывал для нее
математический аппарат.
- В чем суть вашей теории? Что такое коммунистическое общество? Улей,
муравейник, термитник?
- Улей - это частный случай социального объединения. Человеческое
общество гораздо сложнее, грандиознее. Его структура дифференцирования куда
сложнее. И формы, с помощью которых надо описывать это общество, требуют
такого математического аппарата, которого пока официально не существует. А я