"Александр Зиновьев. Гомо советикус" - читать интересную книгу автора

всем есть наш священный долг. Почему до этого не додумались в сталинские
времена? Этому есть необычайно простое объяснение: потому что не было бумаги
и печатных машинок. Доносы можно писать на клочках бумаги и огрызками
карандашей. Для отчетов нужна приличная бумага и печатные машинки.

Мы и Запад

Тот самый мой знакомый, которого выгнали из одной западноевропейской
столицы, писал в своем отчете за десять лет пребывания на Западе, что после
занятия Западной Европы Советской Армией надо в первую очередь уничтожить
всех наших добровольных помощников - коммунистов, лефтистов, пацифистов,
нейтралистов, интеллектуалов, либеральных писателей, профессоров, бородатую
молодежь и прочую нечисть. Почему? Да потому, что они тогда очухаются и
против нас бунтовать начнут. И вообще, избавь нас, Боже, от наших друзей, а
от врагов мы избавимся сами. Впрочем, советовал мой знакомый, врагов
целесообразно сохранить, поскольку от них хоть какая-то польза будет. Но
обратимся лучше к теории отчета.

Отчет

Советские люди приучены обо всем писать отчеты. Это - необходимый
элемент коммунистической организации труда. Отчеты месячные, квартальные,
годовые, пятилетние... Один старый большевик, состоявший на партийном учете
в нашем учреждении, написал отчет о всей своей жизни после революции. Три
тысячи страниц, исписанные микроскопическими буквами. Он припер свой
эпохальный отчет в двух драных авоськах в партийное бюро, потребовал изучить
его и извлечь уроки. Секретарь партбюро поручил эту благородную миссию мне.
Я за полчаса написал свой отчет об отчете старого большевика, даже не
заглянув в него. За годы советской власти, писал я в своем отчете, автор
потребил хлеба и каши столько-то тонн, выпил столько-то бочек водки, написал
столько-то тайных доносов и произнес открытых, столько-то лет просидел на
собраниях, столько-то лет простоял в очередях... "Смеешься", - сказал
Секретарь. "Плачу", - сказал я. "Что будем делать?" - спросил Секретарь.
"Напишем автору официальную бумагу, что его рукопись передана в Секретный
отдел Центрального партийного архива", - сказал я. "Почему официальную
бумагу?" - спросил Секретарь. "Чтобы автор поместил ее в рамку и повесил на
стенку рядом с почетными грамотами, которых он получил полсотни штук за свою
непомерно долгую и глупую жизнь", - сказал я. "А почему в Секретный
отдел?" - спросил Секретарь. "А чтобы он больше не терзал нас своими
воспоминаниями", - ответил я. "А это куда?" - спросил Секретарь, кивнув на
драные авоськи с бесценным опытом жизни целого поколения. "На помойку", -
сказал я. "Действуй, - сказал Секретарь. - Потом напиши мне коротенький
отчет о проделанной работе". А в другой раз мне поручили "обработать" отчеты
членов одной нашей научной делегации на международном конгрессе. Делегация
состояла из пятидесяти человек, а отчетов было шестьдесят: некоторые видные
ученые, желая доказать свою преданность, написали по два отчета. Каждый
отчет - пятьдесят страниц на машинке. И о чем только не сообщали ученые в
любимые Органы! Например, что такого-то западного профессора можно привлечь
на нашу сторону, издав его книгу в Москве, что руководителя секретной
лаборатории надо пригласить в Москву и подсунуть ему надежную красотку...