"Исаак Башевис Зингер. Кафетерий" - читать интересную книгу автора

машины разобрали, а те, что проскакивали мимо, не имели ни малейшего желания
остановиться. Может быть, водители меня не замечали? Может, я внезапно
превратился в одного из тех, кто видит сам, но окружающим невидим? Ладно,
поеду на метро. По дороге я увидел Эстер. Она была не одна, а с субъектом,
которого знавал я много лет назад, вскоре после приезда в Соединенные Штаты.
Он был завсегдатаем кафетерия на Бродвее, сидел обычно за чьим-нибудь столом
и все время высказывал свое мнение: ругал кого-то или на что-нибудь ворчал.
Это был маленький человечек с вислыми щечками кирпичного оттенка и
выпученными глазками. Он был зол на всех живых писателей и не щадил умерших.
Он крутил самокрутки и стряхивал пепел своим соседям в тарелки. Прошло почти
двадцать лет с тех пор, как я видел его в последний раз. И вот внезапно он
появляется с Эстер. Даже держит ее под руку. Никогда я не видал Эстер в
такой отличной форме. На ней было новое пальто, и шляпа была тоже новая. Она
улыбнулась мне и кивнула. Я хотел было остановить ее, но мои неумолимые часы
показывали, что я опаздываю. Я действительно еле-еле успел на поезд. Полка в
купе уже была застелена. Я разделся и лег спать.
Посреди ночи я проснулся. Поезд резко затормозил, и я чуть было не
свалился в проход. Снова уснуть не удавалось, и я стал искать в памяти имя
того маленького человечка, которого видел с Эстер. Старался - и не мог
припомнить. Единственное, что я вспомнил точно - что и тридцать лет назад он
уже был совсем не первой молодости. Он приехал в Соединенные Штаты в
девятьсот пятом году, после первой русской революции. В Европе он прослыл
оратором и общественным деятелем. Сколько же ему могло быть сейчас? По моим
подсчетам, глубоко за восемьдесят, если не все девяносто. Неужели Эстер
могла быть в близких отношениях с таким стариком? Но в тот вечер он не
выглядел старым. Чем более я размышлял в темноте обо всем этом, тем более
загадочной выглядела эта встреча. Мне померещилось, что я уже видал когда-то
в газете объявление о его смерти. Но не могут же трупы разгуливать по
Бродвею?! Но тогда и Эстер - не живая. Я отдернул занавеску на окне и
всмотрелся в ночь - глухую, непроницаемую, безлунную. На мгновение над
поездом выскочили несколько звезд и тут же исчезли. Промелькнула какая-то
освещенная фабрика: стояли станки, но не было людей. Затем все исчезло во
мраке, и новая кучка звезд побежала за поездом. Я вращался вместе с Землей
вокруг ее оси. Вместе с ней я крутился вокруг Солнца и двигался в
направлении созвездия, чье название уже успел позабыть. Чего там нет?
Смерти? Или жизни?; Я размышлял о рассказе Эстер - о видении Гитлера в
кафетерии. Раньше мне это казалось полным вздором, но сейчас я начал все
переосмысливать заново. Если пространство и время - лишь формы нашего
восприятия, как доказывает Кант, а качество, количество, случайность - лишь
категории нашего разума, то почему бы Гитлеру и в самом деле не встретиться
со своими молодчиками в кафетерии на Бродвее? Эстер не походила на безумную.
Ей удалось увидеть ту часть реальности, которую, как правило, запрещает нам
показывать небесная цензура. Эстер удалось заметить проблеск за
непроницаемой завесой. Я пожалел, что не расспросил ее более подробно.
В Торонто у меня не было времени размышлять над этими сюжетами, но
вернувшись в Нью-Йорк, я отправился в кафетерий кое-что выяснить. Из
знакомых я встретил там только одного - рабби, ставшего агностиком и
вылетевшего за это со службы. Я спросил его об Эстер.
- Это что, красивая маленькая женщина, которая сюда захаживала? -
уточнил он.