"Исаак Башевис Зингер. Кафетерий" - читать интересную книгу автора

- А иначе быть не может. Даже если Гитлер жив и скрывается в
Соединенных Штатах, он не станет встречаться со своими дружками в кафетерии
на Бродвее, где, ко всему прочему, владелец-еврей.
- Я его видела, как вас сейчас.
- Перед вами всплыл образ из прошлого.
- Ладно, пусть так. Но с тех пор я потеряла покой. Думаю только об
этом. Если мне суждено лишиться рассудка, то это - прямой путь.
Зазвонил телефон, я метнулся к нему, но оказалось, кто-то ошибся
номером. Я опять устроился в кресле.
- А что с тем психиатром, которого рекомендовал ваш адвокат? Расскажите
ему это - и получите полную компенсацию.
Эстер бросила на меня косой и недружелюбный взгляд.
- Понимаю, понимаю, к чему вы клоните. Так низко я еще не пала.


V

Я боялся, что Эстер будет теперь названивать мне, даже хотел сменить
номер телефона. Но шли недели, месяцы, я ничего не слышал о ней и не
встречал ее. Я не ходил в кафетерий, но часто думал о ней. Как мог
возникнуть в человеческом мозгу такой кошмар? Что делается в этом упрятанном
в череп маленьком комочке? И где гарантия, что нечто подобное не произойдет
со мной? Кто знает - может быть, весь род людской кончит этим же? Я стал
носиться с идеей, что человечество больно шизофренией. Что, если от атомной
радиации личность "гомо сапиенс", человека разумного - расщепилась? Когда
речь идет о владении техникой, мозг еще исправно работает, но во всем
остальном начался процесс деградации. Они все безумны: коммунисты, фашисты,
проповедники демократии, писатели, художники, духовенство, атеисты. Скоро и
технология начнет рассыпаться. Дома рухнут, электростанции перестанут давать
ток. Генералы забросают атомными бомбами свои собственные народы. Безумные
революционеры выбегут на улицы, выкрикивая безумные лозунги. Я часто думал,
что все это должно начаться в Нью-Йорке. В этом городе-гиганте видны все
симптомы впавшего в неистовство разума.
Но коль скоро безумие еще не стало повсеместным явлением, следует вести
себя так, будто все еще в порядке (в соответствие с принципом
Вайхингера[5] - "Как будто"). Я, во всяком случае, продолжал свою писанину,
предлагал рукописи издателям, читал лекции. Четырежды в год я отсылал
федеральному правительству чеки для оплаты налогов. Все оставшееся я клал в
банк. Кассир заносил несколько цифр на мой счет, и это значило, что я был
обеспечен. Кто-то публиковал несколько строк в журнале или газете, из чего
следовало, что мое реноме писателя возросло. Я с изумлением обнаружил, что
все труды моей жизни обернулись бумагой. Моя квартира стала гигантской
мусорной корзиной. Изо дня в день вся эта бумага становилась все суше и
суше. По ночам я вскакивал в ужасе, не загорелась ли какая-нибудь из
бумажных куч. Не было часа, чтобы до меня не доносился вой пожарных сирен.
Спустя год после нашей последней встречи с Эстер я поехал в Торонто
прочитать доклад об идише второй половины девятнадцатого века. Я бросил в
маленький дорожный чемодан несколько рубашек вместе со множеством бумаг,
среди которых была одна, делавшая меня гражданином Соединенных Штатов. Денег
в кармане вполне хватало на такси до Гранд Сентрал.[6] Но казалось, что все