"Исаак Башевис Зингер. Страсти и другие рассказы" - читать интересную книгу автора

Шацкель Полива на своей машине отвез нас в гостиницу "Космополитан" на
улице Хупин. Когда-то то была центральная улица квартала красных фонарей,
но теперь, по словам Поливы, район преобразился до неузнаваемости, и
все писатели останавливаются именно в этом отеле. Мы втроем пообедали в
ресторане на бульваре Корриентес, и Шацкель Полива вручил программу моего
четырехнедельного аргентинского турне.
Мне предстояло выступить с лекциями в Буэнос-Айресе ("Театр Солей" и
еврейский культурный центр), в Розарио, Мар-дель-Плата и в еврейских
колониях в Мойзес-Вилле и Энтре-Риосе. Варшавское общество, еврейское
отделение ПЕНа, сотрудники газеты, печатавшей мои статьи, несколько
еврейских школ - все готовили приемы в мою честь.
Когда мы с Поливой на минутку остались одни, он спросил:
- Кто эта женщина? Она говорит, что танцует на еврейских праздниках, но
я никогда ее раньше не видел. Пока мы вас ждали, я попросил у нее адрес и
телефон на случай, если понадобится связаться, но она сказала, что сама нас
найдет. Кто она такая?
- Понятия не имею.
У Шацкеля Поливы была назначена еще одна встреча на тот вечер, и после
обеда он уехал. Я вытащил кошелек - с какой стати ему платить за мою
предполагаемую родственницу? - но он не позволил. Я обратил внимание, что
Ханка почти ничего не ела - лишь пригубила вина. Она вызвалась проводить
меня до гостиницы.
Только-только закончилась эра Перона; Аргентина переживала политический
и, по-видимому, экономический кризис. В Буэнос-Айресе были явные проблемы с
электроснабжением. Город тонул во мгле. Улицы патрулировали жандармы с
автоматами. Ханка взяла меня под руку, и мы двинулись по бульвару
Корриентес. Внешне Ханка ничем не напоминала тетю Ентл, но в манере
говорить, действительно, проглядывало что-то общее: она тоже перескакивала с
предмета на предмет, путала имена, даты, названия городов.
- Вы первый раз в Аргентине? - спросила она. - Здесь, и климат, и
люди -какие-то ненормальные. Я помню, что весной в Варшаве можно было
подхватить сенную лихорадку, но только весной, а здесь тебя лихорадит
круглый год. Сначала плавишься от жары, потом - в сезон дождей - трясешься
от холода. На самом деле, все это одни большие джунгли. Города - оазисы в
пампасах! Много лет еврейскими иммигрантами верховодили шлюхи и сутенеры.
Потом их выгнали из общииы, и они построили свою синагогу и сделали
собственное кладбище. Евреи, приехавшие сюда после Катастрофы, - пропащие
души. Как же так вышло, что вас до сих пор не перевели на испанский? Когда
вы в последний раз встречались с моей прабабушкой Ентл? Я лично ее никогда
не видела, но мне досталась от нее в наследство цепочка с медальоном,
которым было, наверное, лет двести, не меньше. Я их потом обменяла на хлеб.
Вот мы и пришли. Если вы нe устали, я поднимусь к вам ненадолго.
На лифте мы поднялись на шестой этаж. Я с детства питаю слабость к
балконам, и, войдя в номер, мы прошли прямо туда. В Буэнос-Айресе высотных
зданий немного - нам открылась панорама города. Я вынес на балкон два стула,
мы сели.
- Вам, наверное, странно, что я пришла вас встретить, - сказала
Ханка. - Пока были живы родители и брат с сестрой, я, честно говоря, не
слишком их ценила. Но, после того как все они стали пеплом, мне стало ужасно
не хватать родственников, пусть даже дальних. Я читаю еврейскую прессу. Вы