"Исаак Зингер. Враги. История любви [love]" - читать интересную книгу автора

Герман знал, что она права. И в ее возрасте не так-то легко учиться.
Когда ей приходилось подписывать что-то тремя маленькими кружочками, она
краснела и потела. Ей было трудно выговорить даже простейшее английское
слово.
Обычно Герман понимал ее деревенский польский, но иногда ночью, когда
Ядвигу охватывала страсть, она тараторила что-то на своем тарабарском
наречии, в котором он не мог различить ни слова - он просто никогда не
слышал этих слов и выражений. Возможно, это был язык древних земледельческих
племен, происходящий из времен язычества? Герман уже давно не сомневался в
том, что душа человеческая хранит в себе больше, чем человек может
воспринять на протяжении одной жизни. Гены помнят другие эпохи. Даже Войтысь
и Марианна унаследовали свой язык от поколений волнистых попугайчиков. Было
ясно, что они общаются друг с другом; и то, как они договаривались в долю
секунды, в каком направлении им лететь, доказывало, что каждый из них знал,
о чем думал другой.
Что касается Германа, то он и сам для себя был загадкой. Он все время
жил в каких-то безумных обстоятельствах. Он был авантюрист, грешник - и в
придачу лицемер. Проповеди, которые он писал для рабби Ламперта, - это было
не что иное, как позор и издевательство.
Он встал и подошел к окну. В нескольких кварталах от дома дышал океан.
С пляжа и Серф-авеню доносились звуки летнего утра. На маленькой улице между
Мермейд-авеню и Нептун-авеню все было тихо. Дул легкий ветерок. В
немногочисленных деревьях щебетали птицы. Движенье воздуха принесло с собой
запах рыбы и чего-то такого, что нельзя точно определить - вонь разложения.
Высунув голову из окна, Герман видел обломки старых судов, брошенных в
бухте. На их скользкие бока налипли бронированные существа - отчасти живые,
отчасти спящие доисторическим сном.
Герман услышал укоризненный голос Ядвиги: "Твой кофе остынет.
Возвращайся к столу!"

3.
Герман вышел из квартиры и сбежал по лестнице. Если он не исчезнет
быстро, Ядвига под каким-нибудь предлогом позовет его назад. Каждый раз,
когда он уходил, она прощалась с ним так, как будто нацисты захватили
Америку и его жизнь была в опасности. Она прижималась горячей щекой к его
щеке и просила его остерегаться автомобилей, не забывать поесть и помнить,
что он должен позвонить ей. Она относилась к нему с привязанностью собаки.
Герман часто подразнивал ее, называл дурочкой, но всегда помнил о той
жертве, которую она принесла ради него. Она была открытой и честной - он был
неискренним, и он заплутал во лжи. И все-таки он не мог долго вытерпеть
рядом с ней.
Дом, в котором жили Герман с Ядвигой, был построен давно. Много пожилых
супружеских пар - беженцы, желавшие дышать свежим воздухом - обитали здесь.
Они молились в маленькой синагоге, находившейся неподалеку, и читали газеты
на идиш. В жаркие дни они выносили на улицу скамеечки и раскладные стулья и
болтали о старой родине, об американских детях и внуках, о крахе,
случившимся на Уолл-стрит в 1929 году, об излечении, достигаемом посещением
парилки, о витаминах и минеральной воде из источников близ Саратоги.
Иногда Германа охватывало желание сблизиться с этими евреями и их
женами, но опыт его жизни требовал, чтобы он избегал их. Сейчас он сбежал по