"Валентина Журавлева. Снежный мост над пропастью" - читать интересную книгу автора

шестизначные числа. И наконец объявила ответ: экспресс догонит товарный
поезд в десять часов утра.
- Слушай, Кира, с ним что-то происходит,- испуганно произнесла Настя,
показывая на Гейма.- Ты посмотри на него.
Еще бы! Экспресс догнал товарный поезд до того, как он, экспресс, вышел
со станции... Мне было жалю Гейма, я понимала его чувства, но ведь к
контрольной все равно надо готовиться.
Гейм мрачно уставился на часы, а я дала Насте еще одну задачу.
- Эту я обязательно решу,- неуверенно сказала Настя.- Ты не сердись,
Саша. Ты же сам говорил, что Эйнштейн в школьные годы хватал двойки по
математике. А ты ко мне придираешься. Я решу задачу, я ее понимаю. "Из
закипевшего чайника отлили две трети воды." Значит, там осталась одна треть,
видишь, я все понимаю. "Оставшийся кипяток долили водой, температура которой
равно двадцати градусам... Определить температуру воды в чайнике." Ну, тут
четыре вопроса...
Гейм подошел и стал смотреть, как она решает. Настя написала четыре
вопроса, вывела ответ и облегченно вздохнула. У Гейма позеленело лицо. Он
взял свою шапку и ушел, хлопнув дверью и не простившись.
Настя растерянно моргала, с трудом сдерживая слезы.
- Я же не хотела его обидеть,- повторяла она.- Ну, Кира, правда, я не
хотела его обидеть, почему он ушел?
Вот еще вопрос! А что должен был сделать Гейм, если по Настиному
решению вода в чайнике имела температуру в двести четырнадцать градусов?!
Гейм ушел, а я не могла уйти, но я не знала книги Пойа "Математика и
правдоподобные рассуждения" и вообще не была математическим вундеркиндом. Я
ходила в театральный кружок; там говорили не о математике, а о системе
Станиславского. Дома тоже говорили о системе Станиславского: отец и мать у
меня театральнее художники. И я стала учить Настю решать задачи по этой
системе. У меня просто не было другого выхода.
- Не реви,- строго сказала я Насте.- Прекрати реветь и представь себе
события, которые происходят в задаче. Ну, как будто это театр. Или кино. Вот
пешеход идет по дороге. Ты вообрази себе эту дорогу. Вообрази пешехода. Кто
он такой. Как одет. И зачем ему надо идти. А тут еще дождик, такой мелкий,
противный дождик, представляешь? Ну, понятное дело, пешеход переживает, он
даже злится на себя, что не стал ждать автобуса, и подсчитывает: догонит его
автобус или не догонит?..
- Нет,- перебила Настя.- Он знает, что автобус его догонит. Вот,
думает, подниму тогда руку, и водитель остановит автобус. А дождь, конечно,
идет все сильнее...
Ну! Тут я обрадовалась в десять раз больше, чем промокший пешеход при
виде автобуса.
- Давай, Наська,- скомандовала я.- Вживайся в образ, у тебя получится.
У нее в самом деле получалось. Она грызла карандаш, который изображал
пункт А, и смотрела на меня очень странным взглядом. Она как будто сквозь
меня смотрела, куда-то очень далеко. И там была дорога, не очень хорошая
грунтовая дорога, по которой шел пешеход, симпатичный парень, в клетчатой
ковбойке, и прислушивался, не идет ли сзади автобус.
- Не вышло - вздохнула Настя.- Не взял его автобус, обрызгал водой,
обфыркал вонючим дымом и помчался дальше. Со скоростью сорок пять километров
в час.