"Валентина Журавлева. Сквозь время" - читать интересную книгу автора

Обтянутая бинтами рука медленно поднялась вверх, сняла очки. В узкой
прорези марли Зорин увидел карие глаза. В их взгляде было что-то необычное.
Они смотрели слишком пристально. Только приглядевшись, Зорин заметил - ресниц
и бровей почти не было.
- Сон? - глаза прищурились. - Вы полагаете, проказа не страшна спящему
человеку? Организм живет - значит, живут и бациллы проказы.
- Нет, нет. Я имею в виду другой сон. Сон, при котором организм почти не
живет.
- Смерть?
- Сон, - с нажимом повторил Зорин. - Потому что после смерти не
просыпаются.
Глаза Садовского смотрели враждебно.
- Давайте говорить начистоту, Борис Аркадьевич, - нетерпеливыми взмахами
затянутой в бинты руки он подчеркивал каждое слово. - Вы прилетели сюда
неспроста. Что вы хотите? Что вы предлагаете? Говорите... или я уйду.
- Ладно. Будем говорить начистоту. Как врач с врачом. Вы о гипотермии
слышали?
- Да. Операции, которые проводят при искусственном понижении температуры
организма. Но какое отношение вы имеете к хирургии? Ваша область - продление
жизни.
- Вот, вот. Продление жизни, - Зорин утвердительно кивнул. - Я нс умею
еще продлевать жизнь бодрствующего человека. Но продлить жизнь человека
спящего я могу. Улавливаете?
- Нет.
- Если человек спит обычным сном - он живет. Если человек спит при
глубокой гипотермия, он... он не живет. И, следовательно, не стареет.
Садовский пожал плечами.
- Человеческий организм можно охладить на восемь, ну, десять градусов.
Что это изменит? Основнэй обмен в организме будет продолжаться. Значит, будет
продолжаться и жизнь - пусть даже замедленно.
Зорин протестующе хмыкнул. Пробормотал:
- Закон сохранения консервативности.
- Что? Как вы сказали?
Зорин забыл, что перед ним сидит больной, неизлечимо больной человек.
Злость неуживчива: она вытесняет другие чувства. А возражения всегда злили
Зорина. Он знал это... и все-таки злился.
- Я сказал: закон сохранения консервативности. По моим наблюдениям,
ученый, революционизирующий одну область знания, почти всегда консервативен в
другой. Если бы я не знал, коллега, о ваших работах по лепрологии.. Ну, откуда
вы взяли эту цифрудесять градусов? - Он не дал Садовскому ответить. - А если
тридцать градусов? Или тридцать пять?
- Заморозить человека до нуля, а потом вернуть к жизни? Не верю.
Платок опять куда-то запропастился. Зорин шарил по карманам.
- Насколько я помню, - продолжал Садовский, - сердце человека не
выдерживает охлаждения ниже двадцати шести градусов. Фибрилляция желудочков...
Зорин быстро поднял голову.
- Да, да, сердце не выдерживает. Но ведь можно выключить сердце, и тогда
фибрилляция не наступит. Я применяю для поддержания сердечной деятельности
аппарат "искусственное сердце-легкие". Кровообращенне обходит сердце.
Фибрилляция не наступает. Я охлаждал человека почти до нуля. И после этого