"Валентина Журавлева. Сквозь время" - читать интересную книгу автора

В декабре Садовский-врач знал: больной погибнет прежде, чем исследователь
найдет средство спасения. Исследователю нужно было три-четыре года: больному
оставалось восемь, может быть, десять месяцев.
Эксперименты продолжались. Садовский-исследователь считал, что он имеет
право распоряжаться жизнью Садовского-больного. Но одиннадцатого января
главный врач лепрозория категорически запретил дальнейшие эксперименты.
Садовский не спорил. Его болезнь уже давно перестала быть типичной, а значит,
и интересной для опытов. Он отдал все свои записи ассистентам и перебрался в
маленькую комнату рядом с клиникой. В лабораторию он больше не приходил.
...Проказа как тигр. Она кромсает свою жертву и убивает ее, только
изуродовав до неузнаваемости.
Садовского теперь лечили обычными сульфопрепаратами. Но когти проказы
мертвой хваткой вонзались все глубже и глубже.
Проказа победила.

* * *

- Продолжайте, продолжайте, профессор. Я слушаю.
Белая маска бинтов скрывала выражение лица Садовского. Это раздражало
Зорина. Он терял уверенность, сбивался, по нескольку раз повторял одно и то
же. Продуманная система аргументов расползалась как карточный домик.
- Понимаете, продление жизни... Я хочу сказать, борьба со старостью...
Он вспомнил, что именно с этих слов начал разговор. Дымчатые стекла очков
Садовского ехидно поблескивали.
- Видите ли...
Зорин замолчал. Ему было жарко. По лбу, вызывая неприятное ощущение,
капельками стекал пот. Как назло, платок куда-то запропастился.
- Старость? - переспросил Садовский. - Старость мне не грозит.
Зорин бросился напролом.
- Проказа излечима?
Садовский пожал плечами.
- Когда как.
- Я имею в виду вашу болезнь.
За дымчатыми стеклами очков что-то блеснуло.
- Сейчас неизлечима.
Платок, наконец, отыскался. Зорин вытер лоб. Машинально придвинул кресло
к Садовскому.
- Сейчас неизлечима? Так... А потом?
Садовский ответил не сразу.
- Года через три. Не раньше, - он покачал голозой. - Впрочем, это срок,
рассчитанный на сумасшедшую работу. Скажем, так лет через восемь.
- Восемь лет? А вы... я хочу сказать... вы... - Зорин смотрел на ландыши,
- в вашем распоряжении... простите...
Садовский понимающе кивнул головой.
- Семь месяцев. Может быть, восемь. И не больше десяти.
- Восемь лет - и восемь месяцев! - Зорин говорил почти весело. - Что же,
именно так, - он придвинул кресло вплотную к креслу Садовского. - Послушайте,
Александр Юрьевич, представьте себе, что вы... ну... заснете на эти восемь
лет. Понимаете - па восемь лет? Если понадобится, даже на двадцать. И
проснетесь, когда люди научатся лечить... вашу болезнь.