"Войцех Жукровский. Направление - Берлин " - читать интересную книгу автора

Последовал неожиданный приказ, что их полк перебрасывается на Одру, так как
русские понесли большие потери. Правда, танков у них достаточно, а пехоты
маловато. Наши должны поддержать, чтобы не прервалось наступление, бить
швабов по башке, не давая им ни единого дня на то, чтобы опомниться, добить
зверя в его логове.
И вот уже третий день они на марше, соблюдая величайшую осторожность и
строжайшую тайну. Идут главным образом ночью, чтобы авиация их не выследила.
Но самолеты с черным крестом появлялись все реже. Видимо, они патрулировали
над Одрой, через которую, захватив плацдарм, прорвались уже советские полки.
Долго продержаться они не могли, теснимые офицерскими частями, атакуемые
добровольческими отрядами, фанатичной молодежью, слепо преданной фюреру.
Следовало во что бы то ни стало облегчить положение плацдарма за Одрой.
Проще всего было нанести удар еще в двух местах, отвлечь внимание врага,
создавая для него новую угрозу. Чтобы повести наступление на Берлин, русским
требовалось взломать немецкую оборону на широком фронте. Не случайно Гитлер
называл в листовках разлившуюся после весеннего паводка Одру "рекой жизни",
он верил, что, если на ее берегу остановит русские и польские части,
возможно, еще не все будет потеряно; если же придется капитулировать, то
лучше сдаваться американцам, англичанам и французам - только не большевикам.
Если он не верил в Wunderwaffe,* то надеялся на чудо. Что-то должно
измениться. Он верил в свою звезду. Кто-то из его противников должен
умереть, возникнут какие-то возможности для переговоров... Запад не может
допустить, чтобы русские дошли до самого сердца Германии, предрешив исход
победы.
______________
* Чудесное оружие (нем.).

И война продолжалась с яростным упорством.
Капрал Войцех Наруг лежал в саду, чувствуя, как сухо потрескивает огонь
в догорающем доме. Видно, ветер заново раздул пламя. Благодатный запах
пробудившейся земли и близкого леса перебивал проклятый запах гари. Когда он
щурил глаза на солнцепеке, ему вспоминалась родная деревня, в которой даже
заборы сгорели, остались одни печи, занесенные снегом, да трубы, словно
несуразные памятники по убитым. Он стиснул зубы. Надо гнать, преследовать
немцев. Они распространили войну по всему миру, сеяли ветер, пусть теперь
пожинают грозовую жатву той бури, которую сами вызвали на свой кров. Теперь
война ведется уже на их территории, и они на своей шкуре испытали то, что
готовили другим.
Он прислушивался к посвисту скворцов и далекому, очень далекому
орудийному гулу. "Наши стреляют, - подумал он, - стволы повернуты на запад,
потому эхо слабое. Как хорошо, что скворец, несмотря на войну, продолжает
петь и строить гнездо".
Ему сделалось грустно от птичьего свиста. Прикрыв глаза, он видел на
фоне озаренного солнцем неба искромсанные взрывом стропила и зияющие дыры на
месте сорванной черепицы. Он слышал голоса лениво переговаривавшихся солдат,
пиликанье губной гармошки и грустную мелодию песни, слова которой пытались
убедить, будто "военная служба - это прелестная пани... Хотя она солдата не
приголубит, зато в сердце ранит и навек погубит...". Пожевывая травку, он
бормотал ругательства, не желая гибнуть, как и любой из этих вооруженных
крестьян и рабочих в солдатских мундирах. Война для них была тяжелой