"Леонид Жуховицкий. Как стать писателем за десять часов" - читать интересную книгу автора

пультом не пользуется - он доверяет автору больше. Но и его терпение не
безгранично. Пять, десять, максимум пятнадцать минут - на большее я бы не
рассчитывал.
А что это значит?
Это значит, что каждые пять, или десять, или максимум пятнадцать минут
читателя или зрителя надо так встряхивать, чтобы с него слетала сонная
одурь - а еще лучше, чтобы она вообще не успевала возникнуть. За неимением
общепринятого термина определим такую встряску как момент шока.
Что может оказать на читателя шоковое воздействие? Способов очень
много.
Возьмите классиков детектива - через каждый десяток страниц они
подбрасывают нам новый, причем совершенно неожиданный труп. И пока мы
гадаем, кто его, болезного, и за что, кровожадный автор уже точит нож на
следующую жертву.
Почему через всю историю литературы победно шествует сюжет о знаменитом
Дон Жуане? Да потому, что соблазнив одну женщину, супермен Средневековья тут
же переключается на новую бедняжку, причем приемы соблазнения варьирует так,
что даже современным студентам есть, чему поучиться.
Шокировать может неожиданное умозаключение или просто остроумная фраза:
хохот в зале театра мгновенно собирает зрительское внимание в кулак, потому
что невозможно дремать и смеяться одновременно. Шокирует мудрость - но
шокирует и глупость: поэтому так мощно притягивают нас и Гамлет, и
Хлестаков.
Великолепно решает задачу прекрасный шок эротики - попробуйте
оторваться от хорошо написанной любовной сцены! Однако тут особенно
необходимы вкус и мера. Помню, с каким успехом шли лет десять назад первые в
России эротические спектакли "Театра забытой пьесы" Александра Демидова -
юные артистки в "бикини" без верха казались символом свободы и счастливых
перемен. Один из последователей Демидова пошел дальше: в его представлениях
на абсолютно пустую сцену сразу же выходили пять или шесть абсолютно голых
девочек. Однако шока хватало минуты на три - глаз быстро привыкал к
непривычному, дальше обнажать было нечего, и зрелище приобретало характер
скорее банный. Становилось попросту скучновато.
Замечательным мастером литературного шока был Достоевский. Не случайно
он до сих пор один из самых читаемых писателей в мире. Достоевский не писал
пьес, и тем не менее его можно причислить к самым популярным драматургам
планеты: все его основные вещи многократно инсценированы и экранизированы.
Вот уж кто умел "не отпускать" читателя! В лучших его романах каждые
три-четыре страницы сюжет делает совершенно неожиданный зигзаг.
Проза Достоевского насквозь драматургична, он блестяще владел всеми
приемами, позволяющими создавать и поддерживать сценическое напряжение. Его
герои постоянно думают одно, а говорят другое. Если персонаж входит в эпизод
трусом, он выходит из него героем, входит уверенным в себе, выходит
растерянным. Двое сидят и беседуют, появляется третий - и это становится
шоком, круто меняющим разговор... В "Идиоте", "Преступлении и наказании",
"Братьях Карамазовых" один шок следует за другим - сложнейшая
философско-психологическая проза читается, как детектив.
Чем многочисленней и острей углы сюжета, чем изломанней его график, тем
больше захватывает действие. Самая знаменитая, самая глубокая и загадочная
пьеса на свете, "Гамлет", вся состоит из шоковых сцен. Явление призрака, то