"Славой Жижек. Добро пожаловать в пустыню Реального " - читать интересную книгу автора

если они играют самих себя в реальности.
Подлинная страсть двадцатого века - проникновение в Реальную Вещь (в
конечном счете, в разрушительную Пустоту) сквозь паутину видимости,
составляющей нашу реальность, - достигает своей кульминации в волнующем
Реальном как окончательном "эффекте" всего, что популярно сегодня - от
цифровых спецэффектов через реальное телевидение и любительскую порнографию
к снафф-фильмам. Снафф-фильмы, освобождающие "реальную вещь", являются, быть
может, окончательной истиной виртуальной реальности. Существует внутренняя
связь между виртуализацией реальности и бесконечным причинением телу более
сильной боли, чем обычно: разве биогенетика и виртуальная реальность не
открывают новых, "расширенных" возможностей для пыток, новых, неслыханных
горизонтов для расширения нашей способности переносить боль (через
расширение нашей сенсорной способности переносить боль, через изобретение
новых форм ее причинения)? Возможно, основной садовский образ "бессмертной"
жертвы, которая способна переносить бесконечную боль, избегая смерти, только
и ждет того, чтобы стать реальностью.
Наиболее паранойяльная фантазия американца, живущего в маленьком
идиллическом городке Калифорнии - рае для потребителя, заключается в том,
что он внезапно начинает подозревать, что мир, в котором он живет, является
спектаклем, разыгрываемым перед ним с тем, чтобы убедить его в реальности
этого мира, а люди, окружающие его, в действительности простые актеры,
занятые в гигантском представлении. Один из недавних примеров - фильм Питера
Уира "Шоу Трумена" (1998) с Джимом Керри, играющим провинциального клерка,
который постепенно узнает, что он - герой 24-часового теле-шоу (его родной
город построен в гигантском павильоне) и за ним постоянно следят камеры.
Среди его предшественников следует упомянуть "Вывихнутый век" (1959) Филиппа
Дика, в котором герой, ведущий благопристойную жизнь в маленьком
калифорнийском городишке конца пятидесятых, обнаруживает, что весь город
является фальшивкой, построенной для его удовольствия. Основной урок,
который можно извлечь из этих двух фильмов, состоит в том, что
позднекапиталистический потребительский калифорнийский рай, при всей своей
гиперреальности, по сути, ирреален, несубстанциален, лишен материальной
инерции. Та же самая "дереализация" имела место после бомбардировок
Всемирного торгового центра: хотя постоянно повторяли, что жертвами стали
примерно шесть тысяч человек, было удивительно, что мы не видели никакой
резни - никаких расчлененных тел, никакой крови, никаких отчаянных лиц
умирающих людей... Все это было полной противоположностью репортажам о
катастрофах в третьем мире, переполненных страшными деталями: умирающие от
голода сомалийцы, изнасилованные боснийские женщины, люди с перерезанными
глотками. Эти кадры всегда сопровождались предупреждением, что "некоторые
изображения чрезвычайно наглядны и могут травмировать детскую психику" - мы
ни разу не слышали подобных предупреждений в репортажах об обвале Всемирного
торгового центра. Разве это не является еще одним доказательством того, что
даже в эти трагические минуты расстояние, отделяющее Нас от Них, от их
реальности, сохраняется: по-настоящему ужасные вещи происходят там, а не
здесь?[8]
И дело не в том, что Голливуд создает некое подобие реальной жизни,
лишенной веса и материальной инерции; в позднекапиталистическом
потребительском обществе "реальная социальная жизнь" сама так или иначе
приобретает черты инсценированной подделки, в которой соседи из нашей