"Франсуаза Жило. Моя жизнь с Пикассо " - читать интересную книгу автора

Я сказала, что заранее обещать ничего не могу, но он может сделать попытку в
любое время.
Мои слова вызвали у него раздражение.
- Несмотря на твой возраст, - сказал он, - мне кажется, у тебя большой
опыт в подобных делах.
Я ответила, что большим опытом не обладаю.
- Ну, тогда я не понимаю тебя, - сказал он. - Твое поведение лишено
смысла.
Я сказала, что ничего не могу с этим поделать. Лишено оно смысла или
нет, оно такое, какое есть. К тому же, я его не боюсь, и притворяться, будто
дело обстоит так, не смогла бы.
- Трудно мне тебя понять, - сказал он.
Это его несколько охладило.
Примерно неделю спустя, я снова пришла к Пикассо. Пользуясь уже
знакомой техникой, он завел меня в спальню. Взял книгу со стоявшего у
кровати стула.
- Читала маркиза де Сада?
Я ответила, что нет.
- Ага? Я потряс тебя, не так ли? - сказал он с очень гордым видом.
Я сказала - нет. Что хотя не читала де Сада, ничего против него не
имею. Я прочла Шодерло де Лакло и Рестифа де ла Бретона. Без маркиза де Сада
обойтись могу, но он, видимо, не может. Во всяком случае, принцип жертвы и
палача меня не интересует. Ни та, ни другая роль мне не подходит.
- Нет-нет, я не это имел в виду, - сказал Пикассо. - Мне было просто
любопытно, может ли тебя это потрясти. - Он казался слегка разочарованным. -
По-моему, ты в большей степени англичанка, чем француженка. У тебя чисто
английская сдержанность.
После этого натиск Пикассо ослаб. Когда я заходила по утрам, держался
он не менее дружелюбно, но поскольку я не поощряла его первых попыток, он
явно не решался делать дальнейшие. Моя "английская сдержанность" успешно
охлаждала его. Я была довольна.
Однажды утром в конце июня Пикассо сказал, что хочет показать мне вид
"из леса". По-французски этим словом обозначаются стропила. Повел меня в
коридор верхнего этажа, где находилась его живописная студия. Там у стены
стояла приставная лестница, ведшая к маленькой двери футах в трех над нашими
головами. Пикассо галантно поклонился.
- Ты первая.
У меня были какие-то колебания, но спорить по этому поводу казалось
неловко, поэтому я стала подниматься, Пикассо следом за мной. Наверху я
толкнула дверь и оказалась в комнатке примерно двенадцать на двадцать футов
под самой крышей. Справа над самым полом было маленькое открытое окно. Я
подошла к нему и взглянула на почти кубистскую картину, образуемую крышами и
трубами Левого берега. Пикассо подошел сзади и обхватил меня.
- Подержу тебя на всякий случай. Не хочу, чтобы ты выпала и принесла
дому дурную славу.
Последние дни были жаркими, и Пикассо был одет как обычно по утрам в
жаркие дни - в белые шорты и комнатные туфли.
- Парижские крыши - замечательное зрелище, - сказал он. - Их можно
писать на холсте.
Я продолжала смотреть в окно. Напротив нас, чуть справа, за двориком,