"Андре Жид. Урок женам" - читать интересную книгу автора

легко, ибо моя жизнь заключается в нем, но, что касается его, сомневаюсь,
что это ему удастся, даже если у него будет достаточно времени. Более того,
будет неправильно, если я займу слишком большое место в его жизни. Я много
ему говорила о том, что понимаю, что у него карьера, планы, светская жизнь,
что он не может позволить себе обременять себя моей любовью и что если он
должен быть всем в моей жизни, то я не могу и не должна быть всем в его
жизни. Мне интересно знать, что он написал обо всем этом в своем дневнике.
Но мы поклялись не показывать их друг другу.
-- Только такой ценой дневник может быть искренним, -- сказал он, целуя
меня не в лоб, а в переносицу, как он это обычно делает.
Впрочем, мы договорились, что тот, кто из нас двоих умрет первым,
завещает свой дневник другому.
-- Это вполне естественно, -- сказал я довольно глупо.
-- Нет, нет, -- очень серьезно продолжил он. -- Мы непременно должны
обещать друг другу не уничтожать их.
Ты улыбался, когда я говорила, что не знаю, о чем писать в дневнике. И
действительно, я уже исписала целых четыре страницы. Мне было очень трудно
удержаться, чтобы не перечитать их, но, если я их перечитаю, мне будет еще
труднее их не разорвать. Самое удивительное, что я начинаю испытывать
удовольствие от дневника.
12 октября 1894 г.
Робера внезапно вызвали в Перпиньян к матери, о состоянии здоровья
которой он получил довольно печальное известие.
-- Надеюсь, все обойдется, -- сказала я ему.
-- Так говорят всегда, -- ответил он с мрачной улыбкой, которая
свидетельствовала, насколько в глубине души он был озабочен. И я тут же
рассердилась на себя за свои глупые слова. Если бы из моей жизни вычеркнуть
все по привычке сделанные во время бесед жесты и произнесенные фразы, то что
в ней останется? Подумать только: мне надо было встретить выдающегося
человека, чтобы осознать это! В Робере меня восхищает именно то, что он
ничего не говорит и не делает, как обычные люди, и при этом в нем нет и
намека на манерность или высокомерие. Я долго искала подходящее слово,
которое могло бы характеризовать его внешность, одежду, слова, жесты:
оригинальный -- слишком сильно; необыкновенный, особенный... Нет, я все
время возвращаюсь к слову "изысканный", и мне бы хотелось, чтобы это слово
не применялось ни к кому другому. Мне кажется, что этой особой изысканностью
его натуры и поведения он обязан лишь самому себе, так как он дал мне
понять, что его семья была довольно простого происхождения. Он сказал, что
ему не приходится краснеть за своих родителей, но даже эти слова
подразумевают, что человек менее прямой и благородный мог бы их стыдиться.
Кажется, его отец был торговцем. Робер был еще мальчик, когда тот умер. Он
неохотно говорит об этом, а я не осмеливаюсь его расспрашивать. Думаю, он
очень любит свою мать.
-- Только к ней у вас могли бы быть основания ревновать меня, -- сказал
он мне еще тогда, когда мы с ним были на "вы".
У него была сестра, но она умерла.
Хочу воспользоваться его отсутствием и появившимся поэтому временем,
чтобы рассказать здесь, как мы с ним познакомились. Мама хотела взять меня с
собой к Дарбле, которые пригласили ее на чай, где должен был выступать
венгерский виолончелист, как говорят -- чрезвычайно талантливый, но я