"Сергей Жемайтис. Побег (Главы из романа) " - читать интересную книгу автора

человек, тоже предпочитаю достаточную температуру. А туманчик изрядный, и
какой-то у этого английского тумана запашишко особенный. Вы не находите? Ну
что вы, мамочка, все на нее не налюбуетесь?
- Надо бы вот здесь взять на полмили мористей. Если пойдем в отлив,
то...
- Да нет, все правильно. Хоть и в отлив, под килем футов десять
останется. Сбросьте китель. Чайку попьем... Феклин? Что там у тебя?
- Пакет, ваше высокоблагород... Ах, виноват, нет-нет да "благородие" с
языка сорвется. Вот пакет, гражданин капитан второго ранга. Только что
портовый катер доставил. Вахтенный начальник приказал вам передать, - Феклин
замер, вытянув шею. Пока он бежал с пакетом, все встречные матросы бросали
шепотом:
- Ты там не зевай!
- Краем уха прихвати!
- Как и что... Сам знаешь!..
- Знаем. Не учи! - неизменно отвечал Феклин и сейчас медлил у дверей в
надежде уловить, о чем бумага от "бульдожки", так почему-то прозвали матросы
адмирала, хотя не видели его ни разу.
- Посмотрим, что пишет адмирал, - сказал командир, разрезая ножницами
конверт, - а ты, Феклин, иди распорядись насчет чайку да принеси к чаю...
- Есть к чаю! Коньяку или бурдо? - осведомился вестовой, выражая всей
своей складной фигурой горячее стремление выполнить этот приятный приказ.
- Ямайского рома, - сказал командир, вытаскивая из конверта бумагу.
- Рому?! - как эхо повторил Феклин и остался стоять у дверей,
полураскрыв рот.
- Да, рому. Живо!
- Есть живо.
- Ну?
- Кажись, и ром был...
- Кажись?.. Ого, да здесь целое послание. Вот что значит наступить
начальству на любимую мозоль. - Капитан прищурился и, как все дальнозоркие
люди, отставив руку с бумагой, стал разбирать английский текст приказа,
затем покачал головой: - "Сдать груз". Ну и ну! Читайте, Николай Павлович, а
то я к вечеру слабею глазами. Ну, а ты что стоишь? Или опять ром выпил?
- Никак нет. Как можно? Сейчас представлю! - И, повернувшись кругом,
прищелкнув каблуками, Феклин вылетел из салона и первым делом поведал
ожидавшим его на юте Громову и Трушину:
- Ну, братцы, я продержался сколь мог и все подметил. Сам-то "Мамочка"
наш говорит мне: "Сообрази насчет рома, Феклин", - и конверт распатронивает.
Надо было идти, как положено, а я засомневался насчет рома.
- Выдул ром-то? - спросил Трушин.
- Да не. Разве самую малость. Это я чтобы продержаться в каюте, а сам
слушаю да смотрю, как и что.
- Кончай молоть, Илья, - осадил его Громов. - Что в бумаге?
- "Бульдожка" требует, чтобы груз сдать ему.
- Ну?
- Ну, а наши сумневаются насчет сдачи и мозгуют в другую сторону и курс
уже проложили, чтобы домой, значит.
- Ты что, видал карту? - спросил Громов.
- Как зашел, а у них на столе разложена, и на ней курс. Из бухты право