"Лев Жданов. Третий Рим (трилогия) " - читать интересную книгу авторатомила, и тюремщики постарались, чтобы не зажился князь, опасный враг
младенцу-царю... И вот как только узнал Иван Овчина в роковую субботу, что схвачен князь, которому он с клятвой свободу и полную безопасность обещал, бурей ворвался он в светлицу к Елене. Не одна сидела правительница. Старушка-мать тут же с внуком тешилась да о чем-то с дочкой толковала. Сейчас же смекнула она, что не с добром ворвался конюший и друг Еленушкин, боярин Иван Феодорович. Отвесив поклон, как следует, боярин негодующим, но сдержанным еще голосом заговорил: - Государыня-княгиня! Поговорить бы тебе надо о делах государских... Так не улучишь ли часок? Догадалась и Елена, что творится с Овчиной. Знала, чем и огорчен он. Подумав немного, она спокойно ответила: - Ладно, боярин. Матушка, не прогневайся, возьми государя с собой... Ко мне в опочивальню пройди на малый часок. - Да, дочка, что помешаю я? Не чужая, мать родная тебе. И в государских делах не выдам, и в твоих дочку не обижу. Может, при мне боярин сказывать станет? Овчина только глазами сверкнул. Редко видала его Елена в таком гневе. Всегда спокойный, кроткий, ласковый. Но и таким вот, как сейчас, он чуть ли не больше еще нравился влюбленной женщине. Глаза горят, щеки пылают... Волнистые кудри разметались от быстрого ходу... Совсем не узнать любимого. - Нет, уж прошу тебя, матушка!.. - Как скажешь, доченька. Ты хозяйка у себя... - Князенька, внучонок, дорогой, пойдем... Гонят нас с тобою... Вишь, дела... государские... - не могла удержаться, чтобы не уколоть, старуха. - Нет, я тут, с дядей Ваней останусь! - упрямо залепетал мальчуган. - Он меня на коня посадит... Мы с ним поскачем татар бить... И Иван кинулся к Овчине. Тот едва удержался, чтобы не оттолкнуть своего властелина, своего любимца-баловня, которого ласкал всегда и тешил больше, чем любой отец родной. Только ногою слегка притопнул боярин. Елена тоже не сказала ничего. С мольбою еще раз поглядела на старуху: мол, уведи скорей! - Пойдем, пойдем, баловень... Я там велю муштачка твоего, аргамачка малого седлать, по двору тебя повозить. Знала старуха, что сказать. Мигом внучек прижался к ней. - Веди, веди... Идем, бабуня!.. И они пошли, причем старуха поторопилась поживее захлопнуть за собою тяжелую, сукном обитую, дубовую дверь. И не напрасно. Не успели они еще переступить за порог, как загремел в горнице гневный голос боярина: - Ты как же это могла?.. Но дальше он продолжать не успел. На шею кинулась к нему Елена и впилась полными, горячими губами в его, от гнева даже подергивавшиеся, губы, побелевшие сейчас. - Тише, Ваня... - шепнула она ему... - Дай уйти... Сейчас все скажу... Все узнаешь!.. Успокойся. Добрый, искренно влюбленный в нее, Овчина сразу сдался. И брови |
|
|