"Луи Жаколио. Песчаный город" - читать интересную книгу автора

его два помощника - граждане этого свободного государства;
матросы - соотечественники Йомби и мои: они из Конго.
- На шхуне кто-нибудь говорит по-французски?
- Кроме Йомби и меня, никто этого языка не знает.
- Это путешествие обещает быть однообразным; к счастью, оно недолго
продолжится, надеюсь?
- Не позже как через четыре дня мы будем в Танжере, если только вы не
желаете посетить Пальму - столицу Майорки, где мы должны остановиться, чтобы
запастись свежим виноградом, финиками и апельсинами для вашего стола. В
таком случае нам дано позволение остаться там сутки.
- Я не воспользуюсь позволением, мне хочется поскорее увидеть
кого-нибудь, кто не был бы вечной загадкой; я буду есть виноград на твердой
земле, и мы поедем, как только ваши покупки будут кончены.
- Вы уже ездили по морю?
- Никогда, я даже в первый раз вижу море.
- В таком случае, если не хотите быть больным, надо следовать моим
советам.
- Что же надо делать?
- Позавтракать до отъезда и тотчас лечь, чтобы привыкнуть к движению
моря.
- Мысль мне кажется справедливая; она, впрочем, и согласуется с моим
аппетитом.
Когда Шарль Обрей вошел в кают-компанию, он остановился ослепленный
роскошью обстановки. С каждой стороны шли диваны, обитые шелковой красной
материей, такие широкие, что на них можно было лежать в любом положении; в
промежутках висели венецианские зеркала во всю вышину в хрустальных рамках;
все свободное пространство было украшено картинами самых известных
современных художников, Расписанный потолок изображал странный сюжет: на
первом плане по берегам обширной реки, окруженной тропической
растительностью, маленькая лодка с одним белым и двумя неграми, из которых
одна была женщина, скрывалась под лианами; ночь... луна серебрит издали
вершины высокого леса, окружающего реку. На заднем плане в лесу горит огонь,
позволяя различать человеческую фигуру среди пламени. Около огня собралось
десять негров, татуированных и вооруженных по-военному... а сидящие в лодке
смотрят с удивлением, смешанным с ужасом, на эту странную сцену.
- Что это представляет? - спросил Шарль Обрей, рассмотрев живопись с
величайшим вниманием.
- Я там был, - ответил Кунье с дрожащими ноздрями, - мы их всех убили;
в то время я не носил одежду белых, я странствовал по лесу с моим
господином, Буаной, Уале и господами, которых мы везли далеко, очень далеко,
к берегам больших озер... Кунье был счастлив. Кунье не говорил на языке
белых, он не пил вина, не курил сигар, не ездил на шхунах или в каретах, но
у него были лес, простор и ружье... Ах! Добрый господин, добрый господин,
как Кунье сожалеет о том времени!
Произнеся эти слова, негр, вне себя от волнения, забыв о присутствии
того, кого он вез, протянул обе сложенные руки к картине, словно обращался к
человеку, сидящему в лодке, полузакрытой тростником...
Видя Кунье таким взволнованным, Шарль Обрей остерегся задавать вопросы;
он подумал, что, оставив негра в покое, он, наконец, узнает что-нибудь о
своем таинственном положения; но он скоро заметил, что имеет дело с сильным