"Никос Зервас. Кадеты Точка Ру" - читать интересную книгу автора

волнующе, дразняще! Вайскопф поспешно пристроился на подоконнике, пальцы его
любовно сжимали отточенное стальное перо. Наполненное ядом острие тускло
поблескивало в лунном свете. Вайскопф щурился в слепоту питерского вечера,
он уже летел через время, как демон-убийца, он уже видел сутулую фигуру
"объекта": ненавистный лобастый человек работал у конторки в конце длинного
коридора. Вайскопф двигался бесшумно, он почти плыл над полом, как призрак.
Бородатый человек с огромным черепом вдруг, точно почувствовав что-то,
обернулся, поднял светлые страшные глаза... Но нет, он не может увидеть
Вайскопфа. Вайскопф недобро улыбнулся и неторопливо занес острое перо,
зажатое в ледяных пальцах. Осталось нанести удар. Перо как лезвие ножа...
На чистом листе бумаги он аккуратно, слегка надавливая, написал:
Людоедство Достоевского. Сценарий художественного фильма
Новый телесериал про Федора Михайловича делался студией Эрнеста Кунца
на скорую руку. Декорации были скверны, в кадре то и дело попадались
особняки с пластиковыми стеклопакетами, барышни щеголяли в модных прическах
начала XXI века, столичная знать говорила с одесским акцентом. Но все это
было неважно - созвездие мощных актеров, самые популярные бюсты и лица
российского экрана вытягивали фильм на высоту недосягаемого триумфа. Успех
был полнейший, страна замирала перед телевизорами каждый вечер, чтобы
посмотреть, как сумасшедший писатель делает шашлыки из убитых девочек, потом
описывает свои чувства в гениальных романах, затем мчится в ближайшее казино
проигрывать в пух и прах колоссальные гонорары и, наконец, возвращаясь
домой, бьется в диких приступах падучей болезни среди разлитых чернил,
рассыпанных денег и расчлененных трупов.
Вера Кирилловна, заглянув на именины к подруге, поневоле увидела самую
первую серию. На следующий день она явилась в школу настроенная решительно,
взволнованная и бледная. Переждав бурные восторги школьников по поводу
нового сериала о Достоевском, она сказала строго, почти скомандовала:
- А теперь молчите и слушайте правду.
Негромко и медленно, будто вбивая в воздух невидимые гвозди,
заговорила:
- Маленький Федя физически не мог изнасиловать свою пятилетнюю
подружку, с которой они играли во дворе Мариинской больницы. В то время
когда несчастную девочку замучил прохожий, пьяный мерзавец, Федору
Достоевскому было всего четыре года! Класс затих.
- Весь этот фильм - не просто ложь, - голос учительницы зазвенел как
натянутая струна. - Это моральное убийство. Авторы фильма оболгали,
оклеветали нашего гениального соотечественника, глубоко верующего,
совестливого и доброго человека. И никто, заметьте, никто не встал на защиту
его чести.
Она оглядела притихших детей.
- Я расскажу вам другую историю про маленького Федю Достоевского. Эта
история невыдуманная, истинная. Однажды, когда Федя гулял в лесу, ему
показалось вдруг, что за деревьями мелькнул волк. Мальчик с криком бросился
из рощицы в поле, где пахал землю старый крестьянин. "Волк! На меня напал
волк!" - кричал мальчик. "Не бойся, - спокойно ответил незнакомый дедушка,
поднимая сильную руку и неспешно осеняя перепуганного ребенка крестным
знамением. - Не бойся... Уж я тебя волку не выдам".
Было все так же тихо. И только Неллечка Буборц капризно спросила:
- А какой здесь смысл, Вера Кирилловна? Ну крестьянин какой-то. Нам