"Сергей Зайцев. Варяжский круг " - читать интересную книгу автора

княжною. В богатых теремах, в расписных купеческих хоромах прижился
Берест... Слушая все, очень грустила Настка, теперь часто пряталась от людей
в светлой березовой роще. Лето прошло, но не повеселела Настка, забыли, как
она смеется. Всё понимали старшие подружки и вздыхали, и потаенно все-таки
завидовали Настке, хоть и не появлялся больше ее Берест. А Настка осенью
пошла на Днепр. И спрашивала про Береста у проплывающих купцов. У одних, у
других... Ждала на берегу ладьи из Смоленска, намерзлась за несколько дней.
Купцы подавали ей поесть, а про Береста ничего не могли сказать, пожимали
плечами. Не знали Береста эти купцы, приходили они издалека - из Новгорода,
Ладоги. "Настка, Настка! - говорили. - Иди домой, не то замерзнешь до смерти
или попадешься недоброму глазу". Но Настка не уходила, ждала, пряталась под
берегом, под свисающими с крутизны корнями, спала в плавнях. И дождалась
ладьи, спросила про Береста у смоленских купцов. Те ответили: "Знаем игреца!
Но ты не жди его, Настка. Кружат вокруг него девы - ох! - одна другой краше.
А ты - дитя перед ними. Видно, куражится над тобой игрец. На него похоже!
Умеет..." Обиделась Настка до слез. Сказала купцам: "Буду ждать, буду!
Вернется! В церковь пойду, попрошу Николу". С этим и возвратилась Настка в
сельцо. А время совсем уж подвинулось к зиме. Небо было тяжкое, серое; дули
холодные ветры...
По первому снегу пришел игрец Берест. Как ни в чем не бывало, веселый.
В большой куньей шапке. Ничего не сказал. Спустился по ступенькам к Настке в
землянку, распахнулся, скинул гусельки с плеча.
И опять засмеялась Настка.

Жил один человек по имени Митрох. Прозвание ему было - Быковал.
Прозвание за то, что любил хватать за рога молодых бычков и, вывернув им
головы, валить на землю. А однажды он будто бы заездил взрослого свирепого
быка. Также лошадь Митроху повалить ничего не стоило: сядет верхом, да так
стиснет лошади ребра, что та, едва живая, падает на месте. За силу и хмурый
нрав люди побаивались Митроха, поэтому некоторых его темных дел как бы не
замечали. А он, бывало, отнимал у людей то, в чем нуждался, или заставлял их
делать, чего они не хотели, и еще намного разбойничал при дороге и на
Днепре. И были у Митроха дружки - ватажка. По отдельности все тихие и
послушные отцам. Но как сходились они вокруг своего ватажника, так теряли
привычный облик, становились беспутными, разгульными и творили всякие
безрассудства - напивались до беспамятства, гоняли по дворам девок, ломали
чужие изгороди, забивали камнями чужих собак, выгоняли в лес скот, а тех,
кто пытался помешать им, избивали. Отцы махали на них рукой:
- Пусть себе бьются к ночи! Лишь бы работали днем.
Но побаивались ватажники смоленских князей: прознают про беспутство,
решат - лишние. Тогда засудят и к себе заберут, поселят в гриднице. Недругов
много у князей, дружина под руками всегда нужна и пополнение к ней. Так отцы
пугали ватажку князьями и судом, но надеялись ватажники, что далеко князья -
не скоро к ним подберутся, и в ответ отцам только посмеивались. Посреди же
всех смутьян Митрох хмурил брови...
Пришло время, повзрослела Настка. И невзлюбил Митрох Береста.

В такой же семик поставила Настка березу во ржи. Возвращалась с
девушками, несла в руках колоски. И сама Настка была подобна колоску:
высокая, гибкая... Старшие подруги косились на нее. Кажется, еще недавно